Анита чувствовала себя просто чудовищем. Четан был все это время настоящим христианином, а она приняла на него лживые подозрения, потом безосновательно возненавидела, а после и вовсе обрекла на смерть. И даже в последнее время она скрывалась от него так долго и доставляла ему массу проблем. Как ей после всего этого смотреть ему в глаза? Анита снова ужасно опечалилась, потому что не могла простить себя. Четан чувствовал себя бессильным и тоже поник. Они просидели так несколько минут, и солнце начало просто нестерпимо припекать.
— Пойдем, Анита, — проговорил Четан ласково, — все обязательно наладится, слышишь!
Анита, все еще обуреваемая чрезмерной печалью, коротко кивнула и послушно поднялась на ноги. Она с трудом спустилась с холма и ни разу не обернулась к Четану. Ее самоосуждение достигло гигантских масштабов. Четан молча отпустил ее и, остановившись, искренне помолился о ней. Его сердце очень болело и скорбело вместе с ней, но он никак не мог понять, как же ей можно было помочь.
В течение нескольких дней Анита просто не выходила из комнаты. Жители фермы обеспокоенно перешептывались, а Четан просто не находил себе места. Он не мог понять ее скорби. И помочь тоже не мог. Он только молился, но его внутренность болезненно сжималась, когда он думал о ее необъяснимо глубоких страданиях.
Пастор Стен несколько раз пытался поговорить с ней, но она не принимала его, говоря, что ей нужно побыть одной. Однако наихудшим было то, что она категорически отказывалась от еды. Четан понимал, что Анита быстро ослабеет и может серьезно пострадать. Но она никого не хотела видеть.
На закате четвертого дня Четан отошел немного поодаль от фермы и, упав на колени, горячо молился о ней Богу. Его длинные черные волосы взметались ветром, а все тело было предельно напряжено. Губы его беззвучно двигались, а глаза были плотно закрыты, потому что он пытался достучаться до небес. Вдруг по его смуглой щеке скатилась слеза, блеснув на солнце, как драгоценный камень. Такие слезы в Небесном Царстве имели наивысшую ценность.
Он молился больше часа и все еще чувствовал смятение в душе. Но он не отступал! Он решил во что бы то ни стало получить от Бога ответ, как помочь Аните и спасти ее от смертоносной скорби. Вдруг в какое-то мгновение в его разум ворвалась удивительная небесная музыка. Возможно, он услышал пение Ангелов, но все его сердце мгновенно встрепенулось и отозвалось, тут же замерев от этого сверхъестественного явления. Эта музыка услышана была не обычными ушами, а острым слухом человеческого возрожденного духа. Она переливалась внутри него, создавая невероятные прекрасные звучания, от которых окрылялась душа. Почти мгновенно с появлением этой музыки в его сердце возник ясный ответ: он должен сыграть эту мелодию на своей «сихутанке» — флейте его народа. Анита ведь любит звучание «сихутанки», а небесная мелодия исцелит ее скорбящую душу.
Поблагодарив Господа, он тут же бросился в конюшню, где находились его вещи.
Он достал флейту из старой кожаной сумки и бегло осмотрел ее. Он не играл на ней много месяцев, хотя всегда носил с собой.
Уже темнело, когда Четан с «сихутанкой» в руках вышел во двор фермы. Он поспешил взобраться на холм, где начал наигрывать небесную мелодию, все еще звучащую в его душе. Она была крайне простой, но удивительно прекрасной! Уже через полчаса он вернулся к постройкам фермы, но не стал подходить сильно близко. Он просто играл, мысленно молясь Господу об исцелении разбитого сердца его драгоценной Табо.
Прошло, буквально, несколько минут, и Анита в белой до пят ночной сорочке и с растрепанными длинными волосами выскочила во двор и устремилась к источнику музыки. Она подбежала к Четану и остановилась в паре метров от него. Яркая луна уже осветила все вокруг своим холодным светом, и мгновенно ее лучи заиграли на залитом слезами лице Аниты. Возможно, она была где-то не в себе, потому что появилась здесь в таком неприличном виде, но, похоже, в тот момент ее не волновало ничего, кроме удивительной музыки, которая сверхъестественно коснулась ее сердца.
Да, так и было! Анита очень сильно исстрадалась за эти дни, попав в лютые лапы депрессии и обвинений. Она никак не могла победить ее, потому что перед ее глазами все время стояли ее прежние неправильные поступки. Она пыталась напоминать себе, что Бог ее уже простил и что, очевидно, Четан простил тоже, но ничего не помогало. Иногда депрессия имеет слишком глубокие корни, и так просто не удается вырваться из ее жестоких лап. Корнем ее проблемы стало непрощение самой себя. Она была себе отвратительна! Она была себе ненавистна! Она сама себя не могла более переносить в этой жизни и ненавидела теперь и саму эту жизнь. Иногда нужно научиться прощать не только врагов, не только неверных друзей, но и самих себя!
Не сумев справиться с этой ненавистью к своей персоне, Анита попала в ловушку боли, апатии и потери здравого смысла. Она просто плакала дни напролет, а ночью беспокойно дремала. Как только она вспоминала светлое и искреннее лицо Четана, она еще больше начинала презирать себя. Поэтому она не могла показаться ему на глаза. Анита оттолкнула даже пастора, потому что и так знала, о чем он начнет с ней говорить. Он попытается развеять ее самоосуждение и скажет о том, что она хороший человек. Нет! Отвратительный человек! Глупый человек! Как можно было так безосновательно возненавидеть Четана только на основании одного предположения??! Почему не разобралась? Почему потом, на холодную голову, не попыталась трезво поразмыслить??? Глупая и жестокая! Боль от утраты родителей выместила на человеке, который был к ней так добр! А он не только не возненавидел ее, но и продолжал заботиться даже тогда, когда узнал, кто она такая! Она ему не возлюбленная и даже не друг. Он влюблен в другую женщину, но так самоотвержен и полон милосердия! Четан — воистину плод веры ее отца! Он стал замечательным христианином, удивительным христианином, несмотря на свое индейское происхождение. Отец, наверняка, счастлив видеть его с небес! Но она… она — позор своего отца…
Вот так проходили дни. Анита не хотела есть, а лишь пила немного воды. Она просто закрылась от всего мира и не хотела больше ровным счетом ничего!
На пятый день она почувствовала сильное головокружение и тошноту. На нее начал наползать холодок страха. «Так может и смерть прийти однажды,» — подумала она и впервые серьезно испугалась. Умирать она все-таки не хотела. Когда на землю спустились сумерки, Анита, чувствуя, что силы все больше покидают ее, из самых глубин своего естества смиренно взмолилась к Богу: «Господи, я боюсь. Только сейчас я поняла, что впала в эту яму слишком глубоко. Наверное, я не права. Наверное, я зря… дала место ненависти. Прости, Боже!..»
Когда она прошептала последнее слово, ее разум вдруг открылся, и она ясно поняла: ненависть снова завладела ею, едва не погубив и ее душу, и жизнь, но на сей раз ненависть к самой себе! С того момента, как погибли ее родители, проклятье ненависти пришло в ее душу. Тогда она ненавидела индейцев. Эта ненависть была жгучей и сильно владела ею. Но на этом ее рабство не закончилось. Через очень короткое время добавилась ненависть к Ральфу и вообще к мужчинам. Она жила с этой ненавистью, ела с этой ненавистью, засыпала с нею, просыпалась и просто никогда не расставалась, никогда! Появление в ее жизни Четана начало ослаблять эту зависимость: он показал своим примером, что и индейцы, и мужчины могут быть добрыми, одухотворенными и прекрасными.
Однако, проклятие ненависти не исчезло. Оно притаилось и выжидало подходящего момента, чтобы нанести свой удар… Когда пришло малейшее подозрение, что Четан причастен к гибели ее родителей, ненависть обрушилась на нее и сделала безумно слепой…
И вот теперь снова — снова она в сетях! Снова потеряла разум и адекватность из-за духа ненависти! Но на сей раз — ненависти к себе! При этом источник этого состояния оставался старым!
Когда Анита осознала всю тяжесть своего состояния, она серьезно испугалась и попыталась сесть на кровати.
— Господи, — прошептала она, — спаси меня из этого страшного рабства! Помоги мне…
Прошло несколько мучительных минут, как вдруг до ее слуха донеслась… мелодия! Ее сердце затрепетало. Небесная, такая прекрасная и живительная музыка вызвала в ней мгновенный отклик. «Господи! Ты спасаешь меня! — прошептала Анита сквозь слезы, — Боже! Ты пришел ко мне на помощь!».
Откуда-то появились силы, и она сумела встать с кровати. Голова кружилась, ноги дрожали. На ней была тонкая белая сорочка с короткими рукавами, а волосы в беспорядке струились по плечам, но она просто не восприняла, в каком сейчас виде находится, и как можно стремительнее выскочила из здания. Она бежала через двор к источнику музыки, словно на спасительный свет. Ей казалось, что от этого бега зависит ее жизнь.
Выбежав за пределы двора, она устремилась в поле. Еще издалека в лунном свете она увидела фигуру человека с флейтой в руках. Но она не остановилась, пока не подбежала к нему вплотную. Это был Четан. Анита замерла в паре метрах от него, тяжело дыша и не вытирая стекающие по лицу слезы.
Она так давно не слышала эти чудесные звуки флейты! Всегда, абсолютно всегда эта музыка соединяла ее измученный дух с небом! И сейчас флейта окончательно вытащила Аниту из лап депрессии. Все! Она вырвалась! Она не умрет! И она больше не хочет ненавидеть!..
Четан перестал играть и тоже замер. Анита в своем белом одеянии и с растрепанными волосами выглядела, как прекрасный Ангел. И она пришла! Как Господь и пообещал — она пришла! Ему удалось помочь ей!
— Анита… — прошептал он тихо, словно боясь ее спугнуть.
Девушка, наконец, вытерла слезы и немного дрожащим голосом произнесла:
— Четан! Я… благодарна тебе за все и искренно восхищена тобою. И хотя я поступала с тобою просто чудовищно, я все же хочу забыть о прошлом. Пожалуйста, если ты простил меня, прими меня в друзья…
Воцарилось некоторое молчание.
Анита почувствовала прилив смущения, потому что к ней начала приходить ясность ума. В какое-то мгновение она осознала, как она одета, и ужаснулась. Она тут же перекинула наперед почти все волосы, чтобы скрыть за ними свою ночную сорочку. К счастью, они были очень длинны и стали ее плотной накидкой. Но она даже не представляла, насколько прекрасна сейчас в этом естественном виде и что Четан затаил дыхание от прилива восхищения, впервые в жизни нахлынувшего на него с такой силой.