Странно, но в нем вдруг появилось странное чувство… довольства! Он нахмурился, исследуя себя на адекватность, но так и было: ему было приятно, что София влюбилась в него даже под личиной Леонарда. А это значит… а это значит, что ее чувства — это не просто детская забава или экзотическое приключение, как он думал ранее. Ведь тогда, когда София призналась ему в чувствах посреди прерии, он не стал воспринимать ее всерьез. Он просто не мог поверить, что богатая дама общества бледнолицых так легко полюбит «какого-то дикаря», как белые любят говорить. Но теперь… но теперь все выглядело иначе. А значит, ее чувства не подделка, они настоящие!
Хота вдруг нахмурился и начал переживать о себе. С чего это вдруг ему радоваться таким вещам? Не должно ли ему быть все равно? Однако какое-то странное душевное тепло продолжало разливаться по его сердцу при одном только воспоминании о словах этой странной девчонки.
Ладно! Хватит! Он тряхнул головой и решил стать серьезней. Ах да, ведь София собралась уходить. А это проблема! Нет, он никак не может допустить, чтобы она ушла отсюда из-за него. Но как ее остановить? Хота замер на мгновение, а потом решил все делать прямо и просто: поговорить с ней. Почувствовав удовлетворение, Хота вышел из своего укрытия и пошел по своим делам.
* * *
Пастор Моуди обеспокоенно подошел к Софии и сказал:
— Софочка! Сейчас же найди ветеринара и приведи к нам. У Леонарда конь повредил ногу, когда он сегодня выезжал в соседний поселок. Лео так расстроен! Он очень привязан к своему скакуну, так что, беги!
Но София тут же ответила:
— Пастор! Не волнуйтесь! Нам не нужен ветеринар! Я умею лечить подобные ушибы и делала это не раз!
Старик очень удивился, и, когда девушка стремительно убежала в сторону конюшни, со вдохом пробормотал:
— Какая замечательная партия для нашего Лео! Вот бы он одумался!
Когда София вбежала в конюшню, Хота был уже там. Он поглаживал своего черного коня по спине, и на лице его запечатлелось глубокое беспокойство. Девушка подавила всякое смущение и полностью переключила свое внимание на бедное животное.
— Мистер Хоффман! — не отрывая взгляда от коня, бросила он. — Я разбираюсь в медицине и могу помочь. Вы разрешите мне?
Хота удивленно обернулся. София не стала ждать его одобрения, потому что ее прежняя безумная любовь к животным наполнила ее сердце. Она подошла к коню и начала с ним ласково разговаривать, поглаживая по гриве и демонстративно оттеснив Хоту в сторону. Тот был ошарашен. Видя, что София полностью перестала его замечать, он отошел чуть поодаль и начал за нею наблюдать. Сейчас перед ним открылась другая сторона ее личности. Она выглядела такой искренне увлеченной, что изумляла его с каждой минутой все больше. Как светились сейчас ее глаза и какой живой казалась ее мимика! Она смотрела на его скакуна, как тогда, в заточении, смотрела на самого Хоту: с улыбкой, нежностью и большим интересом, а руки ее аккуратно скользили по коже животного, чтобы лаской подбодрить его и помочь адаптироваться к себе. Хоте в голову пришла безумная мысль: не считала ли София его тогда… просто животным? Ну нет! Не может быть! Однако… только сейчас, глядя на Софию возле своего коня, он увидел ее ПРЕЖНЮЮ вместо запуганной и вечно смущенной девчонки. Удивительно!
София обследовала ногу коня. Это был сильный ушиб. Производя все необходимые манипуляции, девушка постоянно разговаривала с животным, а тот, словно понимая ее, смирно терпел все ее действия со своей больной ногой.
— Ты такой хороший! Ты молодец, мой сладкий! Ты мне так понравился сегодня!..
Хота покрылся испариной, а сердце его дико застучало. Картина из его многолетнего прошлого вдруг так ярко возникла перед глазами, что он погрузился в тот особенный момент всем своим разумом. София тогда нежно поглаживала его по щеке, проводила по волосам и тихо проговаривала: «Ты такой хороший! Ты мне так нравишься!..». Он вдруг испытал свои прежние чувства и понял, что тогда был ею по-настоящему очарован. Но сейчас он боялся любить кого-то! Любовь в его глазах была зависимостью, которая его пугала! Впрочем, ему же не трудно любить свою сестру? Почему же другие отношения так отталкивают его?
Хота так задумался, что не заметил, как София уже закончила, повернулась к нему и встретилась с ним взглядом. Он еще несколько мгновений смотрел ей прямо в глаза, а потом пришел в себя. Наполненный волнующими воспоминаниями, он вдруг ощутил нереальное для себя смущение и неожиданно прерывисто произнес:
— С-спасибо!
Это прозвучало так неуверенно, что Хота изумился, как никогда в жизни. София удивилась не меньше. Леонард был не похож на самого себя. Видя, что он сильно смутился, она поспешила откланяться и выйти из конюшни.
«Что с ним такое?» — размышляла София и так сильно углубилась в себя, что просто замерла на месте. Хота же, глубоко вздохнув и тряхнув замороченной головой, подошел к своему коню и начал снова поглаживать его по спине. «Приди в себя! Приди в себя!» — твердил он себе мысленно и старался переключиться на своего четвероного друга. Чтобы вернуть себе былую уверенность, он начал разговаривать со своим скакуном и не заметил, что заговорил на наречии апачей. Хота гладил коня по гриве и рассказывал ему о тех подвигах, в которых они обязательно поучаствуют вместе.
Софию вывели из ступора необычные звуки. Она прислушалась и ничего не поняла. Это был голос Леонарда, но она не понимала ни слова. Девушка осторожно повернула обратно и подошла ко входу в конюшню. Заглянув вовнутрь, она увидела Лео, который говорил с конем на… языке индейцев! Она однажды слышала подобную речь, когда доктор Фрост лечил нескольких индейских женщин, попавших к нему прямо из плена. Тогда из язык показался ей очень необычным и странным. И вот сейчас она четко и ясно слышала подобные слова из уст Леонарда!
Снова! Опять она видела перед собой не Леонарда Хоффмана, а апача по имени Хота! Они были индентичны внешне, у них были одинаковые амулеты, а теперь еще оба разговаривали на языке апачей. Но… как это возможно? Это же абсолютно невозможно! Как Хота мог быть здесь, среди белых людей, если он — индеец, дикарь? Правда, у него зеленые глаза, а значит, он апач только отчасти. Неужели Леонард — это Хота, вернувшийся на родину одного из своих родителей? Но ведь известно, что Леонард — это сын миссионеров и никак не индеец.
Но если вдруг каким-то чудом это все правда, то… то Хота даже бровью не повел при встрече, а значит, он… ненавидит Софию! Предположение казалось совершенно нелепым, но даже его хватило, чтобы снова причинить Софии боль. Если Леонард — это Хота, то, ко всему прочему, он ещё и влюблен в Аниту! Эта мысль стала еще более ужасной для Софии. Она тут же развернулась и стремительно убежала прочь, пытаясь как можно скорее спрятаться на своем излюбленном балконе второго этажа.
***
София сидела на полу в полумраке комнаты, поджав по себя ноги и опираясь спиною об стену. Эта комната была ее домом последние три месяца. Здесь давно был окончен ремонт, но она так привыкла к ней, что не захотела переезжать в гостевой дом. К тому же, там теперь жила Анита, а с ней Софии меньше всего хотелось встречаться.
Думы ее были очень-очень невеселые! Неужели Леонард может быть Хотой? Нет! Ну это слишком нереально! Однако их схожесть поразительна! И они оба считают ее пустым местом… София печально вздохнула. Быстрее бы сбежать отсюда! Правда, куда? На шею к тете Рейчел? Придется искать новую работу…
София потеребила край платья и устало закрыла глаза. У нее уже нет сил!..
Вдруг дверь с легким скрипом открылась, и кто-то вошел. София подумала, что это кухарка принесла ей пропущенный ужин, как делала уже не раз.
— Спасибо за ужин, — проговорила София, не открывая глаз, — поставьте на пол, пожалуйста!
Но характерного звона посуды не последовало, и девушка открыла глаза. Перед ней в полумраке комнаты стоял Леонард! София испугалась и поспешно вскочила на ноги. Она не нашлась, что сказать, и просто молча смотрела на него, не понимая, зачем он сюда пришел.
Хота первый нарушил молчание.
— София, я пришел поблагодарить тебя, — проговорил он приглушенно, — можно мне тоже присесть?
Девушка кивнула, и когда Хота опустился на пол напротив нее, тоже присела. Почему он здесь? Все внутри Софии трепетало.
— Я благодарен тебе за помощь с моим конем, — снова сказал Хота, — и хотел бы попросить тебя пока не уходить…
Воцарилось молчание. Изумленная София переваривала услышанное, а потом тихо спросила:
— Но почему?
Хота замялся. Он заранее продумал причину, но беспокоился, что она будет выглядеть не очень убедительной.
— За моим конем нужен хороший уход еще много дней. Ты хорошо разбираешься в этом, поэтому, прошу тебя, останься…
София поникла. Конечно, она нужна только коню!
— Теперь это могут сделать конюхи, — отрешенно проговорила она, а Хота раздосадовано вздохнул. Не сработало! Что же делать? Как заставить ее остаться?
На некоторое время воцарилось молчание. Хота ничего не мог придумать, поэтому просто сказал:
— София! Не уходи! Пожалуйста!
Девушка вздрогнула. В его голосе появились необычные нотки, и она это заметила. Взглянув на Леонарда, она попыталась понять его намерения, но царившая в комнате полутьма мешала ей что-либо разглядеть.
София опять помрачнела.
— Извините, мистер Хоффман, но я не могу…
— Но почему? — не унимался Хота.
— У меня есть личные причины, — пробормотала девушка, давая понять, что ничего не собирается рассказывать.
Хота начал огорчаться. Ему так сильно не нравилась вся эта ситуация! А еще больше ему не нравилась его собственная странная реакция на Софию в последнее время. Он часто думал о ней. Он постоянно вспоминал их встречи в прошлом. Он чувствовал свою большую вину перед ней. А теперь он не находил покоя от мысли, что она уйдет отсюда из-за него.
Парень чувствовал беспомощность. Что же он может сделать, чтобы что-то изменить?