Мистер Бузински остановился как вкопанный.
– Так ты врезалась в «Плимут»?
– Да, и к тому же такой красивый и ухоженный… На его бампере осталась длинная царапина. Боже, я так волновалась, и люди сигналили…
– Голубой «Бельведер»? Рядом с Конгресс-стрит?
– Да, мистер Бузински.
Тут ее осенило.
– Это была моя машина! – рявкнул часовщик.
– Не может быть… – Горло Аннализы свело спазмом. Ей захотелось убежать со всех ног или просто исчезнуть.
Ни говоря ни слова, мистер Бузински заторопился к месту происшествия. Аннализа бросилась его догонять:
– Как же так, мне просто не верится…
Часовщик что-то пробормотал себе под нос, свернул за угол и засеменил по Конгресс-стрит с такой скоростью, что заработал себе одышку и закашлялся. Но даже это его не остановило.
Оказавшись возле места крушения, мистер Бузински первым делом подошел к бамперу своего «Плимута» и покачал головой. Схватившись рукой за лоб, он возвел глаза к небесам, бормоча то ли молитвы, то ли проклятия.
Выдержав, наверное, самую неловкую в жизни Аннализы паузу, Уолт Бузински повесил голову.
– Я владел этой машиной восемнадцать лет, – с непередаваемой горечью возопил он, с каждым словом все сильнее выдавая свой польский акцент. – Она проехала так мало миль… И как раз сегодня утром я забрал ее из гаража немного проветриться. Долгие годы на ней не было ни единой царапинки. И тут появилась ты.
– Мистер Бузински, я не знаю, что сказать, но я обязательно все оплачу… так или иначе. Это ведь легко исправить, верно? Это же всего лишь…
– И кто только доверил тебе водительские права? Ох уж эти современные дети. Даже не умеют парковать машину.
Аннализа смотрела на дело своих рук и размышляла о том, готова ли она жить в большом городе. Даже если не обращать внимания на болтовню прохожих и автомобильные гудки, здесь постоянно стоял гул. То шум стройки, то визг шин, то грохот машин.
– Я уже давно учусь. Правда, параллельная парковка пока плохо мне дается.
– Заметно, – проворчал мистер Бузински, нагибаясь и проводя рукой по царапине.
Аннализа снова извинилась. Скорее всего, из-за этой аварии она теперь лишится не только денег, но и квартиры. Может, это еще один знак, что она совершила ошибку, расставшись с Томасом? Или это ее наказание за то, что она сама его обнадеживала? Плакать не хотелось, однако слезы хлынули сами собой, вместе с извинениями.
– Только не надо вот этого. – Мистер Бузински снял и скомкал записку с лобового стекла.
Девушка вытерла щеки.
– Хотите, я прямо сейчас выпишу вам чек.
– Откуда я знаю, сколько он будет стоить? Ты видела у меня в магазине шар гадалки?
– А у вас есть знакомый автомеханик? – спросила Аннализа.
Мэри Кассат точно нашла бы выход. И Шэрон Максвелл тоже.
– А вот дальше я сам. К нему я сейчас и поеду.
– Вы теперь не разрешите мне снимать квартиру? – собравшись с духом, спросила сквозь слезы Аннализа.
Часовщик громко хохотнул, а потом вздохнул:
– Надеюсь, ты не из тех людей, которые ломают все, до чего дотронутся? Мне не придется волноваться, что ты спалишь мой дом дотла?
– Нет, что вы. Я просто волновалась, когда ехала сюда. Сколько себя помню, я всегда мечтала переехать в Портленд, и поэтому… – Аннализа всхлипнула.
– Ох, да будет тебе, прекращай. Я дам тебе квартиру, только обещай срочно найти работу. Ты должна мне немало денег.
– Обязательно найду. Спасибо вам огромное. – Сквозь пелену отчаяния к Аннализе пробился лучик надежды.
– Я просто рад найти постояльца, который не будет надоедать мне шумом. Вас, художников, обычно не видно и не слышно. – Часовщик еще раз осмотрел бампер своего «Плимута» и перевел взгляд на «Битл». – Мой парень может починить машину твоего друга, и она будет как новенькая. Это обойдется недешево, но такова жизнь. А теперь пойдем-ка посмотрим квартиру.
Аннализа благодарно всплеснула руками.
– Я вам так благодарна. И кстати, у вас просто замечательная машина.
Часовщик медленно поднял голову и посмотрел на Аннализу. И без лишних слов было понятно, что хотела сказать девушка своей похвалой.
Глава 18Вперед и с песней!
Уолт открыл дверь, ведущую на лестницу, и пропустил Аннализу вперед. На белой оштукатуренной стене, которую не мешало бы помыть, висели почтовые ящики.
Старый хозяин магазинчика взбирался по лестнице медленно, и у них ушло немало времени, чтобы подняться наверх.
– Вторую квартиру на третьем этаже снимает женщина по имени Элби – скрытная особа и, похоже, немного рассеянная. – Голос мистера Бузински отдавался эхом.
– Рассеянная?
Старый часовщик закашлялся и остановился на лестнице.
– С вами все хорошо, мистер Бузински?
Он отмахнулся и пошел дальше.
– Да, да, да, не о чем беспокоиться. – Через несколько ступенек мистер Бузински добавил: – Рассеянная… по-другому и не скажешь.
Аннализа улыбнулась. Они прошли по коридору, часовщик распахнул дверь и пригласил девушку войти. К ее радости, маленькая квартира с одной спальней оказалась чистой. Вдохнув воздух полной грудью, Аннализа почувствовала, что перед ней открылась следующая страница ее жизни. Стены радовали глаз белизной. И даже потрескавшийся кожаный диван и видавшие виды стулья с матерчатыми сиденьями не так уж плохи.
Кухня – небольшая, но чистая – ютилась в углу основной комнаты. Напротив дивана стоял маленький телевизор с антеннами, смотревшими в потолок. Заглянув в спальню, девушка обнаружила двуспальную кровать чуть больше той, что была у нее в Миллзе. Возле окна было достаточно места, чтобы обустроить рабочий уголок на холодное время года.
Мистер Бузински наблюдал с кухни, как Аннализа осматривает квартиру, заглядывая в каждый уголок. Наконец она добралась до балкончика шириной в метр, а длиной в два, а то и меньше. Отодвинув дверную створку, девушка вышла наружу и положила руки на перила, наслаждаясь прекрасной погодой. Она чувствовала себя Клеопатрой, перед которой раскинулся весь ее город.
Через дорогу были кондитерская, юридическая фирма и пекарня. Возле кривой ели, клонившейся налево, стояла телефонная будка, и кто-то там звонил, опуская в щель монеты. Дом часовщика находился в квартале от Конгресс-стрит и от кипевшей там жизни, но и здесь было довольно-таки оживленно – найдется что рисовать еще несколько лет. Аннализа уже представляла свой мольберт на этом месте возле перил, а под ним – ящик с красками. Подняв глаза, она увидела свисавший сверху папоротник с бурыми листьями. Мамины ветряные колокольчики подойдут сюда в самый раз. По другую сторону двери был еще один крючок – почему бы не сделать вторую музыкальную подвеску? Этот маленький балкончик – просто мечта любого художника.
– Ну, что скажешь, юная леди? – спросил мистер Бузински, когда Аннализа вернулась в комнату.
– Скажу, что растение на балконе не мешало бы полить. У вас ведь найдется кувшин? А если вы про квартиру – то она мне нравится. Клянусь – я вас не подведу.
Аннализу накрыло волной счастья, и в ее душе не было ни капли сомнений, пока она рылась в кухонном шкафчике в поисках кувшина.
– Когда ты хочешь переехать?
Девушка обернулась с кувшином в руке.
– Можно завтра утром?
Мистер Бузински усмехнулся, на этот раз куда дружелюбнее. Когда человек, который держит сердце на замке, вдруг открывается тебе – в этом есть что-то волшебное. Аннализа надеялась, что еще не раз услышит его смех. С бабушкой она испытывала ту же радость первого касания кисти к чистому холсту. Эмма тоже была из числа этих редких людей с ранимым, но добрым сердцем, которым не хватало глотка свежего воздуха. Аннализа не в первый раз вспомнила ее лес поющих деревьев. Девушка искренне надеялась, что однажды Эмма воплотит свою мечту.
Мистер Бузински извлек из кармана брюк серебряные часы на цепочке, и они привлекли внимание Аннализы. Наверное, часовщик держит у себя только самые лучшие часы. Мистер Бузински убрал их обратно в карман и сказал:
– У меня сейчас встреча, но завтра можешь приезжать в любое время. Я всегда в магазине.
Вот так, несмотря ни на что, Аннализа сделала большой шаг навстречу мечте.
Вечером, вернувшись домой, Аннализа с трудом скрывала свою радость. Даже случившаяся перед этим авария не могла омрачить ее прекрасное настроение.
– Он прямо как ты, – сообщила она бабушке.
– В каком смысле? – Nonna не отводила глаз от вечерних новостей.
Аннализа попробовала отключится от ведущего, говорящего про солдат в Камбодже. Она села на диван рядом с бабушкой.
– Такой же брюзга. Но когда смеется, нет ничего лучше на свете.
Nonna нахмурилась и погрозила кулаком, но в уголке ее рта притаилась улыбка.
– Это кто сказал, что я брюзга?
– Да все так говорят, Nonna.
Аннализа ушла к себе собирать вещи. Их было не так уж много – одежда, ящик с художественными принадлежностями, ее лучшие рисунки, швейная машинка, их с мамой музыкальная подвеска, проигрыватель и несколько пластинок. Nonna собрала и коробку со старой кухонной утварью – там была даже чеснокодавилка и одна из ее любимых деревянных поварешек. Это был поступок самурая, доверившего меч своему ученику, и он наполнил Аннализу искренней благодарностью.
После того, как вся одежда была сложена и утрамбована в чемодан, Nonna зашла в комнату и бросила на кровать белый конверт. Аннализа открыла – там лежали две двадцатки. Девушка чуть не села на кровать от такой щедрости.
– Это совсем не обязательно.
– А я так хочу.
Аннализа закрыла конверт и вернула его бабушке.
– Я не могу их принять.
– Очень даже можешь.
После долгого спора, в котором у Аннализы не было шансов одержать победу, девушка прижала конверт к груди и подумала о том, сколько же ей всего надо купить: тарелки и столовые приборы, одеяло и простыни, щетку и совок.
– Спасибо, – поблагодарила Аннализа, и по ее щеке сбежала слезинка.