Nonna заменила ей все на свете, в свои почти семьдесят она отлично вписалась в роль ее матери. Хотя Аннализа горячо мечтала уехать из Пейтон-Миллза и временами металась тут, как тигр в клетке, ей стало очень грустно оттого, что она больше не увидит бабушку по утрам и возвращаясь домой.
Аннализа так хотела уйти, и вот теперь, когда время пришло, ей было немного страшно. А вдруг она не найдет работу? Вдруг закончатся деньги? Что, если она так и не станет профессиональной художницей? Да и стоит ли это того, чтобы бросать сейчас бабушку?
– Я буду по тебе скучать, – обняв бабушку, сказала она.
Nonna, по своему обыкновению, приобняла внучку в ответ и легонько похлопала ее по спине.
– Ох, да будет тебе, bologna. Сама же обрадуешься, что избавилась от меня.
– Нисколько, – возразила Аннализа.
Конечно, она сгорала от желания стать самостоятельной, смотреть свои собственные выставки по телевизору и обходиться без уборки по субботам. Но бабушка все равно была ей очень дорога.
– Обещай, что будешь меня навещать, – попросила Аннализа.
– Машина у тебя, а не у меня. Если захочешь, сама приедешь.
– Я за тобой заеду, или тебя подвезет Нино. Мы пойдем по магазинам и будем бродить по городу. Я даже свожу тебя в церковь. Я слышала, в соборе Святого Петра читают мессу на латыни.
Nonna поднесла ладонь к лицу и отвернулась.
– Эй, ты плачешь, Nonna? Ты ведь никогда не плачешь!
Аннализе на мгновение показалось, что она бросает бабушку. Девушку так захватила мечта уехать из Миллза… ей и в голову не пришло, как будет обходиться без нее Nonna. Может, ей нравилось жить с внучкой, несмотря на то, что от нее сплошные неприятности?
Охваченная виной, Аннализа представила себе бабушкину жизнь в ближайшие несколько лет. Хотя остальная семья никуда не денется, Nonna потеряла сына и мужа, с которым прожила сорок лет. А теперь и Аннализу.
Стоя к внучке спиной, Nonna велела:
– Веди себя хорошо и ходи к мессе каждую субботу. Ты поняла? Каждую субботу. И не забывай молиться.
Аннализа подошла и коснулась ее руки.
– Обещаю.
Nonna покачала головой, по-прежнему пряча мокрые глаза.
– И по церковным праздникам тоже.
Бабушка обернулась, и они обнялись так крепко, как никогда не обнимались прежде и проглотили все, что хотели сказать. Обе преодолели немало трудностей и смогли перед ними устоять.
Отстранившись, Аннализа предложила:
– Почему бы тебе не поехать в Портленд со мной? Продай дом и переезжай. Конечно, не в мою квартиру, а в свою, но куда-нибудь по-соседству – не слишком близко, но и не далеко.
– Pazza! – шумно вздохнула Nonna. – Мой дом здесь.
Как несправедливо! Nonna всю жизнь любила мужа, но доживает остаток дней одна. Честно говоря, любовь – страшная штука. И все-таки хорошо бы Nonna кого-нибудь себе нашла. С ее упрямством она запросто проживет еще добрых двадцать лет.
– Я от тебя так просто не отстану. Для нас обеих это шанс начать новую жизнь.
Nonna скрестила руки на груди.
– Я никогда не покину этот дом.
Аннализа улыбнулась бабушкиному упрямству – ну словно смотришься в зеркало.
– Хочешь не хочешь, а когда-нибудь я тебя отсюда вытащу.
Nonna покачала головой, и Аннализе послышалось, что она что-то проворчала себе под нос.
– Может, по мне и не всегда было это видно, но я очень благодарна тебе за все, что ты для меня сделала, – сказала Аннализа. – Правда благодарна.
Nonna ущипнула внучку за щеку.
– Твоя мать гордилась бы тобой не меньше меня.
Боже, как она будет скучать по этой замечательной женщине.
Глава 19Кто не работает – тот не ест
Первым делом, еще до того, как закупиться едой, Аннализа побежала звонить Шэрон Максвелл. Она рассказала, что переехала в Портленд, и уточнила – правда ли, что занятия начнутся тридцатого июня, в будущий вторник? Девушка чуть не поперхнулась, когда Шэрон упомянула стоимость занятий – это будет стоить почти как аренда за квартиру. Но надо выкручиваться – для того она сюда и приехала. Лучше обойтись без еды, чем без учебы.
Как и в Миллзе, Аннализа поставила один мольберт в углу спальни, а второй – снаружи. А потом, извинившись перед папоротником, что отбирает его крючок, повесила мамины ветряные колокольчики – и они сразу же исполнили свою первую портлендскую песенку.
Сгорая от нетерпения начать первую в городе картину, Аннализа отложила все дела на завтра и вынесла свой этюдник на балкон. Хорошо, что она молодая и сильная – затащить его по лестнице оказалось непростой задачей.
Из проигрывателя в комнате доносилось пение Вана Моррисона; Аннализа устроилась на балконе на одном из двух стульев, с блокнотом. Она откинулась на спинку, впитывая открывающийся вид. Самые лучшие идеи всегда приходили к ней в тишине. Теперь Портленд – ее город. Перед ее мысленным взором открывался не только этот маленький квартал со снующими по улице людьми и машинами. Она видела, как оживают ее мечты.
Даже хмурые облака, набежавшие на ясную синеву над головой, не испортили настроение. Мало того, Аннализа была в восторге от контраста серых туч и июньского неба. Едва она приготовила карандаш и нарисовала рамку, как с неба полило. Защищенная от дождя козырьком, она посмотрела вниз на улицу. Под кривую ель забежал какой-то коммерсант и спрятался в телефонной будке. В его спешке было что-то очень характерное. Анализа снова взяла карандаш и блокнот.
– Вот оно, – сказала себе девушка.
Эта спешка, которой так не хватало Пейтон-Миллзу, лучше всего отражала городскую жизнь. Сделав подходящий набросок, Аннализа потянулась к ящику с красками и приступила к работе.
Следующие несколько дней Аннализа в поисках вдохновения рыскала по городу при каждом удобном случае. Она долго гуляла, стараясь впитывать незнакомые звуки и впечатления. Принесла из библиотеки первую стопку с артбуками. Что и говорить, в портлендской библиотеке выбор был куда больше, чем в Миллзе. Она не пропускала ни одной галереи, черпая оттуда идеи для конкурса, и несколько раз заходила в музей, чтобы помнить, к чему стремиться. Конечно, музей неизбежно напоминал о Томасе и даже об Эмме, и приходилось безжалостно давить в себе эти мысли.
Между тем Портленд оправдывал первое впечатление Аннализы: жизнь здесь действительно не стояла на месте. Счет за ремонт машин Томаса и Уолта оказался гораздо больше, чем она боялась, а значит, надо было немедленно найти работу. Хватит восторженно шататься по городу, забыв обо всем на свете. Хватит и того, что ей приходится есть домашний куриный суп на завтрак, обед и ужин. Слава богу, Nonna обучила внучку всем блюдам, которые только можно приготовить из шкуры, жира и костей.
За неимением машины приходилось разыскивать работу на своих двоих. Аннализа даже по второму разу обошла те места, где уже оставляла резюме. Первоначальная надежда на то, что ей подвернется работа, связанная с рисованием, быстро развеялась. На третий раз она уже была готова на что угодно.
В понедельник Аннализа решила, что потратит еще один день на поиски интересной работы, прежде чем пойдет в курьеры и официантки. Не то чтобы работа официантки была ниже ее достоинства, просто ей хотелось хоть как-то применить свои навыки художника. Но постоянные отказы, которые поступали каждый день, напомнили, что без образования она никому не нужна.
Проходя мимо магазина «Прайд» на Конгресс-стрит, она решила в последний раз попытать удачу. Из того, что ей доводилось видеть, это был самый шикарный универмаг во всем Мэне. Аннализа в первый раз оставляла здесь заявку на вакансию художницы по дизайну модной одежды, когда приезжала с Нино. Потом несколько раз звонила по телефону, а на второй день после переезда заходила сама. Художники-модельеры работали ручками и чернилами: Аннализе было это все привычно еще с Бангора.
Аннализа как в тумане миновала прилавки с косметикой, не слушая девушек, предлагавших посмотреть новую помаду и румяна и попробовать самые модные духи. Как бы ей хотелось оказаться на месте одной из дам из примерочных, которые подбирали себе новый стиль и делали в парикмахерской прически.
А если отбросить фантазии, Аннализу не пугала тяжелая работа – лишь бы сюда попасть. Оказавшись в центре универмага, она взглянула на эскалаторы, запруженные людьми, ехавшими либо в отдел распродаж, расположенный в цокольном этаже, либо на второй этаж – в отдел мужской одежды и кадровый центр.
Чувствуя, что скоро протрет дырку в полу универмага, Аннализа подошла к секретарше, которая сидела за маленьким столом перед входом в длинный коридор. Фоном негромко играла джазовая фортепианная музыка.
– Привет, Бетти, – поздоровалась Аннализа. Она так часто заходила в универмаг, что уже перешла с секретаршей на «ты». – Патти, случайно, не здесь? Она так ничего мне и не ответила.
Патти отвечала за рекламный отдел – единственная женщина в универмаге «Прайд» на руководящей должности. Многие считали ее мифическим существом.
Бетти огляделась, словно боясь получить выговор.
– Извини, я лично отдала Патти твое резюме и сказала, что ты мне очень нравишься. Но она говорит, что вакансий нет.
Аннализу охватило разочарование. Первое, что пришло девушке в голову, – значит, ей не хватает компетентности. Вот если бы она лучше училась и получила стипендию в колледже… Смерть родителей совершенно выбила ее из колеи.
– Но знаешь что? – Бетти понизила голос, словно делилась вселенской тайной. – Говорят, мистер Миллер ищет работника в отдел распродаж.
– Понятно. – Аннализа призадумалась. Отделу распродаж, конечно, далеко до рекламного отдела, однако, может, лучше пойти туда, чем в официантки? – А мистер Миллер рядом? Я бы хотела с ним поговорить.
– Сейчас посмотрим.
Бетти выскочила из-за стола и исчезла в коридоре.
Вскоре к Аннализе приковылял, переваливаясь с ноги на ногу, мистер Миллер и разгладил тонкие усики. При всей своей неуклюжести он держался очень уверенно, как и подобает хозяину универмага. Аннализа подумала, что желтая в крапинку бабочка очень ему к лицу – такая попытка проявить индивидуальность.