– Только ты, Nonna.
Бабушка с притворным возмущением покосилась на внучку.
Аннализа откинулась на сиденье.
– У нас пока нет четких планов, но в декабре Томас вернется из Азии, а потом мы проведем шесть месяцев где-нибудь в Штатах. Значит, свадьба, скорее всего, будет в августе следующего года или около того.
Уолт убрал одну руку с руля и нашел ладонь бабушки.
– Такое событие я не пропущу ни за что на свете.
– Надеюсь, твоя свадьба будет в Миллзе? – через плечо спросила Nonna.
Аннализа ждала этого вопроса. Она сдвинулась влево, чтобы лучше видеть бабушкино лицо.
– Думаю, что да, но мы пока не решили. Его родители еще даже не знают.
Nonna оглянулась на внучку.
– Он им не сказал?
Аннализа понимала, что не имеет права скрывать помолвку до возвращения Томаса, как бы ей этого ни хотелось.
– Мы не будем говорить его отцу, пока Томас не вернется, но сегодня я позвоню миссис Барнс и Эмме. Они даже не знают, что я с ним виделась.
– Это вы хорошо придумали, – согласилась Nonna, укрепив Аннализу в ее решении.
Аннализа взглянула на кольцо. Она не разлюбит Томаса, что бы ни говорили его родители, но будет рада их поддержке.
– Они наверняка захотят организовать что-нибудь в клубе. Представляешь – Манкузо захватывают Давенпорт!
Чуть погодя Аннализа добавила:
– Уолт, я тут подумала – а что, если мы наймем в магазин помощника? Я хочу вернуться к своей цели и снова брать у Шэрон уроки, и мне во что бы то ни стало нужно выкроить время для рисования. Впервые чувствую настолько сильное желание двигаться вперед.
Уолт размышлял, ведя машину по правой полосе.
– У тебя кто-нибудь есть на примете? По-моему, затея хорошая. По правде говоря, пока тебя не было, мы распродали половину товара, и тебе самое время вернуться к мольберту. Оказывается, твоя бабушка отлично торгуется.
– А вы как думали? От кого бы я еще научилась? – Аннализа похлопала бабушку по руке.
Когда Уолт повесил на дверь магазина табличку «открыто», Аннализа пообещала, что скоро придет, и поднялась с бабушкой по лестнице, чтобы позвонить в Давенпорт. Она хотела как можно скорее разобраться с этим делом.
Аннализа думала, что закалила нервы после того, как Джеки и Шэрон несколько раз разбили в пух и прах дело всей ее жизни, но сейчас слушала телефонные гудки почти не дыша. Ее тайная поездка на Гавайи могла напрочь разрушить отношения с будущими родственниками.
– Миссис Барнс? Здравствуйте, это Аннализа.
Любовь к Томасу придавала сил, несмотря на все нежелание вести разговор.
– Бог ты мой! – жизнерадостно откликнулась мать Томаса. Как всегда, непонятно было – искренне она радуется или нет. – Вот так привет из прошлого!
– Я знаю, что это внезапно. – Ну вот, а теперь к делу… – Я… я звоню, чтобы сообщить важную новость. Кстати, как поживает Эмма?
– Хорошо, заканчивает учебный год. Кажется, остался последний экзамен. И все-таки чему обязана? По какому поводу ты звонишь?
Больше откладывать некуда. Аннализа оглянулась на бабушку, которая осматривала холодильник, придумывая, что бы приготовить на обед.
– Я хочу поделиться с вами одним секретом, но надеюсь, что мы сохраним его в тайне от вашего мужа.
Аннализа нарочно звонила так рано, чтобы наверняка застать миссис Барнс на работе.
Последовало молчание.
– Это связано с Томасом?
Аннализа села.
– Я только что вернулась после встречи с ним на Гавайях. Он проводил там отпуск.
Она вдруг поняла, как много они утаивали. Не только один секрет!
– Как вы знаете, мы с Томасом переписывались. Мы поняли, что все еще очень любим друг друга.
Аннализу выматывало молчание по другую сторону трубки. О чем сейчас думает миссис Барнс?
Она решительно продолжила:
– Томас попросил в письме, чтобы я приехала. Когда мы были на Гавайях, он сделал мне предложение. Конечно, я согласилась.
Снова последовало молчание. В этот раз оно напоминало черную дыру, которая высасывала из Аннализы всю радость. Хорошо хотя бы, что секрет вышел наружу.
– Я знала, что вы переписываетесь, – наконец заговорила миссис Барнс, – но понятия не имела, что между вами происходит.
В ее голосе не было осуждения, только удивление. Вот так сюрприз.
– Я всем сердцем люблю вашего сына. Извините, что поехала на Гавайи, не предупредив вас, но… мы так давно не разговаривали… и я была нужна Томасу.
– Понимаю. Как он?
Аннализа оживала с каждой минутой. Как хорошо, что они решили рассказать новости!
– Ему не терпится вернуться домой, и пока он хорошо справляется. Вы можете им гордиться.
– И вы намерены пожениться… – задумчиво произнесла миссис Барнс, переваривая эту жизненно важную новость.
Аннализа не представляла, каково ей сейчас.
Она приставила трубку к другому уху.
– Мы решили рассказать вам и Эмме, но считаем, что будет лучше, если Томас сообщит новость отцу, когда вернется. Вы согласны?
– Да, – быстро согласилась миссис Барнс – по-видимому, другого выхода и не было. – Это будет наш секрет. Прости, я все никак не приду в себя. Очень рада за вас обоих. О господи, у него хотя бы есть кольцо?
Обрадовавшись интересу миссис Барнс, Аннализа подробнее рассказала об их отпуске и о том, как Томас сделал ей предложение. Когда вопросы кончились, Аннализа произнесла:
– Я надеялась рассказать Эмме. Она уже вернулась из школы?
Миссис Барнс, кажется, задумалась, как отнесется к помолвке Томаса ее дочь.
– Знаешь, если ты не против, я сама ей все сообщу. Для нее это большие новости. Она, конечно, будет в восторге, но лучше выбрать подходящий момент.
Аннализа сникла.
– Ну хорошо, вам, конечно, виднее.
– Как хорошо, что ты позвонила, Аннализа! Дай мне время собраться с мыслями, и поговорим опять через день-другой. Обсудим свадьбу, будущих внуков и все остальное в том же духе.
До чего приятно было слышать повеселевший голос миссис Барнс!
– Пожалуйста, дайте знать, когда мне можно будет поговорить с Эммой. Я все еще надеюсь, что она когда-нибудь приедет ко мне на выходные. Мы бы отлично провели время.
– Это ты здорово придумала, – еще веселее заметила миссис Барнс. – Поговорим позже.
Повесив трубку, Аннализа оглянулась на кухню. Nonna надевала фартук.
– Все оказалось проще, чем я думала, – объявила раскрасневшаяся от радости девушка. – Хотя бы один человек из семьи Томаса на нашей стороне.
Nonna завязала фартук на поясе.
– Эта Эмма – то еще наказание, да?
Аннализа подошла к кухонному столу и стащила с доски веточку петрушки.
– Теперь-то я понимаю, как трудно со мной было, когда я только что переехала.
Nonna шлепнула ее по руке.
– Воспитывать детей всегда непросто. Сама увидишь.
– Ха! Всему свое время, – откликнулась Аннализа, легонько дав сдачи. – Не забегай вперед, бабуля.
И с жизнерадостной улыбкой стала жевать петрушку.
Энтузиазму Аннализы не помешала даже разница часовых поясов после перелета. Более обстоятельно обсудив с Уолтом, кого и как они будут нанимать, она взбежала обратно по лестнице, чмокнула бабушку в щеку и ушла работать на балкон. Она привезла из поездки целый ворох идей, но одна отпечаталась в памяти ярче других.
Это было воспоминание о том, как Томас привез ее в аэропорт и проводил до самого места посадки. Перед тем, как войти в дверь, ведущую в самолет, она обернулась. Весь облик ее жениха, одетого в зеленую форму, излучал невероятную силу – и страсть и волю одновременно. Она чувствовала, что он не хочет с ней расставаться, и в то же время его зовет долг. По сути, она понимала Томаса как никогда прежде и остро ощущала, насколько сильно он хочет, чтобы год поскорее закончился и они начали жить вместе. Еще никогда Аннализа не чувствовала себя такой любимой, как в эту минуту.
Уже садясь делать набросок, она знала, что назовет картину «Последнее прощание», потому что тогда они сказали друг другу «до свидания» в последний раз. Она рисовала до самого обеда, а потом снова побежала к мольберту, впервые приступив к его портрету в красках. Аннализа проработала всю ночь, и около пяти утра наносила последние штрихи, прорисовывая его зеленые, как военная форма, глаза. Отступив назад, чтобы оценить картину, она поняла, что Томас волнует ее намного больше, чем то, насколько успешно она воплотила его облик.
Аннализа наняла в магазин одного из знакомых художников из класса Шэрон, чтобы освободить себе время для рисования. Следующие недели, когда установилась по-настоящему теплая летняя погода, стали для Аннализы очень плодотворными. Она таскала мольберт по всему городу, и у нее было такое чувство, словно мир у ее ног. Куда ни повернись – везде источники вдохновения, новые люди, которые так и ждали кисти художника. Чем больше она рисовала, тем легче становилось их понимать.
Час испытания настал, когда она решила принести кое-какие из последних работ на суд Шэрон и своих одноклассников. Это был последний вторник июня. И прошел ровно год с тех пор, как Аннализа впервые пришла в класс. Месяц назад Шэрон предложила, чтобы каждую неделю один из учеников показывал свое портфолио. Сегодня вечером была очередь Аннализы. Полная радости и волнения, она встала перед классом с оранжевой папкой. Она чувствовала себя голой, как тот натурщик, которого они рисовали год назад.
Девушка хорошо знала всех этих художников и выбиралась на редкие мероприятия именно в кругу этих людей. Понятно, что они не прогонят ее со сцены, только вот увидят ли они в ней что-то особенное? Но ладно они, а что скажет Шэрон? Сама Аннализа была довольна тем, что у нее получается и, возможно, ей бы этого хватило, однако, бесспорно, ей хотелось и признания. Она хотела убедиться, что ее голос что-нибудь значит.
Расстегнув оранжевую папку, Аннализа вынула первый из пяти холстов, которые хотела показать классу. Чтобы подготовить почву, она начала с картины, указавшей ей правильный путь. Рассказала, как ее поразило, когда она увидела, как Nonna тянется к Уолту, объяснила, чему именно научило ее новое открытие. Она даже поделилась тем, как виделась с Томасом на Гавайях. Разве можно было скрывать, что именно события из жизни повлияли на ее творчество? И все благодаря советам Шэрон.