– По-моему, ты перепутала самоуважение с семейным упрямством Манкузо. Попробуй, сходи на свидание с одним из парней, которые подкатывают к тебе в церкви, и сама увидишь. Многим нет никакой разницы.
– Я больше не хочу об этом говорить.
При одной мысли о свиданиях у Аннализы начинал ныть желудок. Обещали, что со временем это пройдет. А у нее не только не прошло, но и такое чувство, что стало еще хуже.
– Я больше не собираюсь жить за счет бабушки. И пора копить на машину. Нельзя же требовать, чтобы ты возил нас весь остаток жизни.
Нино замедлил скорость.
– Очень даже можно. Для этого и нужна семья.
В такие минуты Аннализа ощущала душевный подъем. Пусть она и не верила в романтическую любовь и потеряла к ней всякий интерес, но семейные узы были нерушимы.
– За Селию отвечаю я одна.
Аннализа обернулась и посмотрела на дочь. Как бы она хотела стать сильнее!
Они припарковались сбоку от магазина «У Гарри», и Аннализа почувствовала, как Пейтон-Миллз засасывает ее обратно. Если продолжится в том же духе, она кончит тем, что выйдет замуж за нелюбимого человека, лишь бы не сидеть на шее у своей семьи. Она не знала, что хуже – быть обузой или прослыть неудачницей.
Разве она сможет изображать примерную жену безразличного ей человека после того, как узнала, что такое любовь? И как решится на новые отношения, зная, как болит разбитое сердце? Стоит ли на это идти ради того, чтобы у Селии был отец?
Когда Аннализа толкнула застекленную дверь магазина, ее приветствовал звон колокольчика и аромат ванили – благопристойный, как ее нынешняя жизнь. А если она пойдет легким путем и подберет себе какого-нибудь парня из местных, то такая же жизнь ждет ее и в будущем.
Аннализа катила коляску и оглядывалась по сторонам. Молодая девушка с гривой кудряшек досыпала в лотки конфеты. Когда-то тем же самым занималась и сама Аннализа. Однажды эта кудрявая девочка окажется на ее месте – выберет с подачи родственников какого-нибудь местного мальчика, у которого и в мыслях нет уезжать из Миллза.
– Чем могу помочь? – спросила девушка.
– Я здесь раньше работала, – ответила Аннализа, вспоминая те времена, когда сюда заглядывал Томас. Когда он входил, звенел дверной колокольчик, и сердце Аннализы откликалось в ответ.
– Вот так сюрприз! Вы, наверное, Аннализа? Гарри про вас рассказывал.
– Да, это я. Он сейчас здесь?
– Здесь, в подсобке. Сейчас приведу. Наверняка он будет рад вас видеть.
Пока Нино разглядывал пачки мороженого за витриной, Аннализа взяла завернутую в пеленки дочь на руки и стала ей объяснять:
– Вот так я раньше жила. Здесь твоя мамочка когда-то работала.
Селия была очаровательной девочкой. Уже становилось видно, на кого она похожа – что взяла от Томаса, а что – от Аннализы. Любопытная и нежная улыбка явно досталась от Томаса, а подозрительные взгляды – от Аннализы. Еще у малышки, как и у ее матери, была густая копна каштановых волос. Иногда Аннализе было больно смотреть на дочь. Но не сегодня. Сегодня она чувствовала себя счастливой, когда на нее смотрела. Может быть, это сойдет за маленькую победу.
– Кто к нам вернулся, – приветствовал Гарри из-за прилавка. При виде Селии он сменил тон на более нежный: – А это что за крошка?
Гарри обогнул прилавок и протянул руки.
– Познакомьтесь – это Селия.
В отличие от Эли с фермерского рынка, который и пальцем не трогал свои умопомрачительные булочки, по Гарри сразу было видно, что он всю жизнь живет среди конфет и мороженого. Он был толстяк, но с характером слаще мармеладных червячков, и в придачу отличный начальник. Поворковав с Селией, он вернул малышку Аннализе.
– Она настоящая красавица. А я все ждал, когда ты ее принесешь.
Аннализа избегала этого места. На самом деле она всеми силами старалась не появляться на Мэн-стрит, потому что ей надоело встречать людей, которые постоянно твердили:
– Стоит только повидать мир, и сразу становится видно, что Миллз не так уж и плох, верно?
Верно.
– Что привело тебя обратно в Миллз? – спросил Гарри. – Я думал, что никогда тебя больше не увижу. – Он поздоровался с Нино.
Аннализа не сомневалась, что он уже знает почти все подробности – в конце концов, Пейтон-Миллз – маленький городок. Скорее всего, Гарри просто хотел поболтать.
– Да разве Nonna такое допустит? По правде говоря, я побуду здесь какое-то время.
Аннализа и сама не понимала, почему добавила последнюю фразу. Какое-то время… А куда ей еще идти? Она застряла здесь до конца жизни.
– Значит, можно радоваться?
Аннализа оглянулась на девушку, которая теперь раскладывала липкие персики, и шепотом спросила:
– Может быть, у вас найдется для меня работа? Хотя бы на полставки?
Гарри тоже посмотрел на девушку и нерешительно кивнул:
– Я могу дать тебе работу на неполный день. Сейчас у нас много покупателей, но я не знаю, что будет, когда закончится сезон.
Аннализа ждала такого ответа.
– Что предложите, Гарри, то и возьму.
Все, что угодно, лишь бы не идти работать на фабрику или замуж за нелюбимого человека.
– С радостью приму тебя обратно. – Гарри перевел взгляд на Селию. – Ты уже угощала ее мороженым?
Аннализа покачала головой.
– Нет, она еще слишком маленькая.
– Ой, да будет тебе, – проворковал Гарри. – Дай ей попробовать капельку. Я плохого не посоветую.
– Не робей, – поддержал Нино. – Расслабься хоть самую малость.
– Ну ладно.
Что толку сейчас изображать ответственную мать?
Гарри с энтузиазмом стал разглядывать разноцветные лотки.
– Для первого раза важно подобрать идеальный вкус. Может, ванильное? Классика, проверенная временем.
– Ни за что, – отрезала Аннализа.
Она не хотела, чтобы дочь привыкала к приторной сладости в своей жизни.
– Знаю! – Гарри обошел прилавок и потянулся за совком. – Мороженое с ореховой пастой. Это просто мечта!
– Ну уж нет! – возмутилась Аннализа так громко, что девушка, раскладывающая сладости, Нино и даже Селия, которую лежала у матери на руках, повернули головы. – Извините. Это очень важное решение.
– Ну хорошо, – согласился Гарри. – Ореховая паста не подходит. И ваниль тоже. А может, сама выберешь?
Аннализа положила Селию в коляску и посмотрела на лотки с мороженым за витриной. Интересно, сколько порций она вычерпала совком за годы работы? У нее было несколько любимых вкусов. Сначала клубничное, потом фруктовый лед из лимона. В последние месяцы перед отъездом Аннализа полюбила мятное мороженое с шоколадной крошкой.
– Как насчет мятного с шоколадом?
– Смелый выбор, – одобрил Гарри.
– Для ребенка? – вмешался Нино. – Малыши не любят мяту. Дай ей лучше вот это розовое, как жвачка.
– Матери виднее, Нино. – Гарри набрал в совок немного мороженого и протянул Аннализе. – Окажи мне честь.
Все присутствующие затаили дыхание.
– Ну что, солнышко, давай посмотрим, как тебе понравится мороженое, – сказала Аннализа и поднесла ко рту Селии маленькую ложечку.
Почувствовав запах, малышка наморщила нос и нерешительно подалась вперед. А потом высунула маленький язычок и лизнула зеленое лакомство.
Когда Селия сделала круглые глаза и надула щечки, Аннализе показалось, что после месяца дождей из-за туч проглянула синее небо.
– Ну разве не чудо? – восхитился Гарри и даже захлопал в ладоши.
Аннализа переваривала эмоции, которые на нее обрушились. В ту минуту, когда Селия впервые попробовала мороженое, Аннализа словно в первый раз по-настоящему ощутила, что значит быть мамой. До сих пор она только жаловалась на плохой сон и болезненное кормление и плакала по утерянным мечтам, но в эти мгновения, которые она испытала в магазине Гарри июньским днем тысяча девятьсот семьдесят второго, Аннализа начала понимать, как прекрасно быть матерью. Она увидела любопытную девочку – маленькое существо, влюбленное в свою мать, витающую где-то в облаках.
Аннализа так привыкла растягивать щеки в притворной улыбке, что растерялась, когда уголки губ сами собой поползли наверх. А еще удивительнее оказался восторг, охвативший ее вслед за улыбкой.
Попрощавшись с Гарри, Аннализа уже гораздо бодрее выкатила коляску с Селией из магазина. В одной руке она несла рожок с мятным мороженым. Нино застрял в магазине поболтать с Гарри и сказал, что догонит через минуту.
Аннализа все еще ощущала эйфорию. Ей казалось, что она никогда не забудет выражение лица дочери в ту минуту. Когда Аннализа катила коляску мимо ресторанчика морепродуктов, где они с Томасом и Эммой когда-то смотрели лотерею, она вдохнула аппетитный запах жареной рыбы и решила, что срочно поедет домой и сделает набросок, пока картинка не изгладилась из ее памяти.
А потом она увидела Эмму Барнс, и все тело прошило нервным током.
Сначала Аннализа подумала, что ей опять померещилось. С тех пор как она распечатала письмо от Элизабет, ей все время что-нибудь мерещилось. Она инстинктивно покатила коляску быстрее, надеясь скрыться. В конце квартала она рискнула обернуться.
Эмма стояла возле дверей магазинчика сувенирных товаров, где продавали всякую ерунду вроде брелоков для ключей в форме лобстера и футболок с видами Мэна, и смотрела на нее. Аннализа была уверена, что ей не показалось, если только Гарри не подмешал что-нибудь в мороженое.
Эмма застыла на месте по другую сторону улицы. На ней были коричневые расклешенные брюки из потертой джинсы и облегающий бежевый топ, который не скрывал, что после их с Аннализой последней встречи девочка уже превратилась в девушку. В нескольких шагах от Эммы стояли еще двое подростков, судя по всему, ее друзей. Хотя здравый смысл велел Аннализе катить коляску как можно быстрее и сматываться отсюда, она остановилась.
Эмма переводила взгляд с нее на коляску. Аннализе снова стало больно, когда она вспомнила, как они сдружились благодаря схожему прошлому. Она бы с радостью и дальше помогала Эмме искать в жизни свет.