Девушка улыбнулась в ответ и вернула часы Уолта в сумку.
– Вот так сюрприз! Митч Гаскинс. Неужели это и правда ты?
– Он самый, – кивнул парень. – Почти целый и невредимый.
Они обнялись, и Аннализа ощутила, что все глубже погружается в мутные воды прошлого. Она была рада видеть Митча, но эта внезапная встреча застала ее врасплох.
– Где ты сейчас живешь? – спросил парень, облокотившись на трость. – Так и думал, что если ты еще здесь, то я рано или поздно тебя встречу.
– Нет, в прошлом году я переехала, – ответила Аннализа, озираясь по сторонам. Она вдруг испугалась, что Томас может быть рядом. – Я теперь живу в Бар-Харборе. Как раз собиралась ехать домой – просто зашла кое-что купить.
– В Бар-Харборе? Ни за что бы не догадался.
– Могу понять: я сама не ожидала. А ты живешь здесь?
– Ага, с тех пор, как вернулся домой. – Митч посмотрел на свою ногу. – Я получил пулю в колено, поэтому моя служба закончилась досрочно. Мы с отцом открыли два автомагазина – один рядом с рынком, а другой – в южном районе Портленда. Ты знаешь, что Томас тоже здесь?
– Как – он живет в Портленде?
Имя Томаса обрушилось на нее точно снег на голову. Аннализа бросила попытки притворяться, что всю беседу не думала только о нем.
– Нет, – почесав бороду, ответил Митч. – Он все еще живет в Давенпорте. Ему остался еще один год в Вестоне. Я имею в виду, он сейчас здесь, на рынке. Ты его не видела?
Сердце бухнуло в груди, и все мысли смешались.
– Нет. Я… я…
Аннализа поняла, что надо бежать отсюда.
Митч пропустил бороду между пальцами.
– Да, когда я вернулся домой, то очень удивился, что вы не вместе. Я был готов биться об заклад на что угодно, что вы поженитесь.
– Времена меняются, сам знаешь.
Аннализа огляделась. Сейчас ей совсем ни к чему видеться с Томасом. Боже мой, да ведь она скрывает от него ребенка! И сердце ясно подсказывало, что она до сих пор сильно его любит и не вынесет, если он это увидит.
– Кое-что меняется, согласен, – кивнул Митч.
Не вздумай, – велела себе Аннализа. Буквально недавно она радовалась тому, что оставила прошлое позади, и вот Томас опять все портит, затягивая ее обратно.
– Он все еще женат? – заставила она себя спросить. – Я знаю, он там познакомился с девушкой.
Чуть только вопрос сорвался с языка, она пожалела, что открыла рот. Лучше не бередить старые раны и убираться, пока не поздно.
– С какой еще девушкой? – Митч удивленно нахмурил лоб. – После тебя Томас ни с кем… – Он покачал головой. – Томас никогда не полюбит другую. Он болеет только одной Аннализой.
Внутри заскреблось какое-то очень нехорошее предчувствие.
– Но я же видела фотографию. Я говорю о той девушке. Миссис Барнс сказала, что он собирался на ней жениться.
– Ты о девушке, с которой он сейчас? – Митч посмотрел по сторонам – убедиться, что упомянутая девушка его не услышит. Низкий голос парня зазвучал громче: – Робин?
– Я думала, что ее зовут Линх.
– Не знаю я никакой Линх, – удивился Митч. – Томас вроде бы как встречается с Робин, но между ними нет ничего серьезного. Я же говорю, Аннализа, ты разбила ему сердце. – Митч посмотрел на ее руку. – Ты не замужем?
Аннализа еще никогда в жизни так не терялась. Ей захотелось сбежать, чтобы не слышать всего остального, но любопытство победило.
Пропустив вопрос Митча мимо ушей, она продолжила:
– Миссис Барнс сказала, что он кого-то полюбил во Вьетнаме, поэтому я с ним рассталась.
– Для меня это что-то новенькое. Если бы такое случилось, я бы знал.
Аннализа до сих пор видела перед глазами фото, которое перевернуло ее жизнь. Возможно, Томас не привез эту Линх домой. И все-таки почему Митч после стольких лет до сих пор его прикрывает?
– Ты ничего не слышал о другой?..
Внезапно за спиной раздался голос.
– О господи.
Этот голос был знаком Аннализе лучше всех других звуков на свете, кроме разве что смеха ее дочери. А вернее, их дочери.
– Это ты?
Аннализа хватанула ртом воздух и обернулась. Томас Барнс был такой же, как и прежде. За три с лишним года он почти не изменился. У него немного отросли волосы, и выглядел он прекрасно, одетый в светло-голубую рубашку, заправленную в брюки хаки, и кожаные ботинки.
У Аннализы пересохло в горле. Поиски слов походили на попытку рисовать пересохшими красками: не выдавить ни капли.
Томас держал за руку рыжеволосую девушку, но Аннализа заметила, что он слегка расслабил пальцы.
– Это и правда ты.
– Привет, – ответила она, изо всех сил скрывая переполнявшие ее чувства: смесь гнева и влечения. Неужели время не ослабило горечи из-за его поступка?
В неловком молчании, пока двое не сводили друг с друга глаз, рыжеволосая шагнула вперед и протянула руку.
– Меня зовут Робин. А вы, наверное, Аннализа.
Аннализа оторвалась от созерцания Томаса.
– Откуда вы знаете?
Та пожала плечами.
– Догадалась.
– Приятно познакомиться.
Аннализа перевела взгляд на Томаса – он сдержанно улыбнулся. Ей внезапно стало стыдно, что она не рассказала о Селии. Томас не знает, что стал отцом. Она в этом почти уверена. Иначе он бы наверняка спросил о дочери. Селия очень на него похожа, если он ее увидит, то сразу все поймет. Господи, как много навалилось сразу. Аннализа подумывала его разыскать, но не могла решиться. Может, она совершила ошибку?
– Как твои дела? – спросил он. – Чем сейчас занимаешься?
– Хорошо, спасибо, – с трудом выдавила Аннализа. – Просто забежала кое-что купить по пути домой.
Аннализа видела радость, проступающую в его лице и глазах. Эта радость говорила о том, что она по-прежнему в его мыслях. Томас посмотрел на нее так, словно они были одни во всей вселенной, и спросил:
– Где ты теперь живешь?
Робин отошла в сторону и завела разговор с Митчем.
– В Бар-Харборе, – ответила Аннализа, чувствуя, как дрожит ее голос.
Стоять вот так, лицом к лицу с Томасом – это было слишком. Напряжение в воздухе сгустилось, точно туман, укрывающий по утрам Грейстоун. Аннализа боролась с головокружением и чувствовала, что выражение лица выдает ее.
Она злилась из-за того, что Томас видит Аннализу такой – что на ее лице написано, как сильно он на нее действует даже после стольких лет. Надо во чтобы то ни стало убираться отсюда. Митч явно не все знает: она своими глазами видела фото.
– В любом случае мне надо бежать, – сказала Аннализа. – Приятно было тебя увидеть. Хорошо, что все в порядке.
Только бы он не услышал в ее голосе слабину.
Томас оглянулся на рыжую девушку, словно хотел объясниться, и ему надо было многое сказать.
– Да, я тоже рад, что у тебя все хорошо.
Больше нельзя было ждать ни минуты. Улыбка и обаяние Томаса только растравляли старую рану и посыпали ее солью, приводя Аннализу в панику.
– Мне пора, – выпалила она, надежда на побег придавала ей сил.
У Томаса поникли плечи, и он весь будто съежился.
– Понятно. Что ж, рад был тебя видеть.
Кажется, он был удивлен спешкой Аннализы.
Но она ничего не могла поделать со своей паникой. Помахав рукой Митчу и рыжеволосой девушке, Аннализа поспешила прочь. Она чувствовала взгляд Томаса, даже не оглядываясь. Вопросов осталось множество, задавать их не было сил.
Почему Томас не разыскал ее после возвращения? Она терялась в догадках, особенно с учетом того, что он не привез ту девушку домой. Другое дело, что Аннализа в любом случае не дала бы этому предателю второй шанс. Неважно, чем закончились их отношения с Линх – все равно он ее поцеловал. А где поцелуи – там явно есть что-то еще. Война – не повод обманывать ее доверие и топтать их любовь.
Не то чтобы она желала вернуть Томаса. Хотя нельзя было отрицать: она до сих пор сильно его любит. По крайней мере, Аннализа считала, что дело в другом. Просто слишком больно было видеть его снова.
Аннализа нырнула в «Плимут», припаркованный на Конгресс-стрит, и плюхнулась на сиденье. Она задыхалась, пытаясь вернуть равновесие, утраченное после того, как Томас пошатнул ее мир. Прижав руку к груди, она сосредоточилась на дыхании, глядя сквозь лобовое стекло на машину впереди и оживленную улицу. А что, если он сейчас постучит в окно? Да у нее же тогда случится сердечный приступ. Аннализа обернулась и обвела взглядом площадь перед рынком. Туда-сюда сновали люди, но, к счастью, Томаса среди них не было. Дыхание стало постепенно выравниваться.
Почему после стольких лет он до сих пор так сильно на нее действует?
Потому что это любовь, ответила себе Аннализа, а сердцу не прикажешь. То же самое она чувствовала к отцу – она ненавидела его за зло, которое он причинил им с мамой, однако все равно прощала грехи и обнимала. Это болезненная, но неизбежная оборотная сторона любви.
Аннализа тронулась с места, боясь, что Томас пойдет ее искать и найдет на этой улице. Она давно не бывала возле магазина Уолта, но что-то потянуло ее к старому дому. Припарковавшись по соседству, она вышла из машины. На нее нахлынули воспоминания об Уолте, о часах, бивших в полдень и в полночь, и о том дне, когда Джеки Бартон зашла в магазин и предложила Аннализе место для ее картин в своей галерее. Они с бабушкой продали дом, и теперь в бывшей часовой мастерской размещался бутик модной одежды.
Подняв глаза на свой балкончик, Аннализа отчетливо представила их с Томасом – как они стояли там в тот единственный раз, когда он был у нее дома. Она вспомнила, как дрожащим пальцем показывала в сторону Вьетнама, полная страхов о том, что их ждет впереди. Если бы только она не поехала на Гавайи… Воспоминания заставили ее перевести взгляд на Пизанскую ель и телефонную будку через дорогу от дома – она вспомнила ту картинку, которую нарисовала Томасу, когда он был в тренировочном лагере.
Заглянув в машину, Аннализа взяла горстку мелочи, зашла в телефонную будку и прикрыла дверь за собой. Она годами смотрела на эту будку с балкона, придумывая воображаемую жизнь для людей, которые в ней бывали, но ни разу не заходила в нее сама. До сегодняшнего дня.