Глава тридцать первая
– Моя мать?!
Это все, что Алане удалось выдавить из себя, и собственный вопрос прозвучал для нее дико. Ошеломленная, она попыталась осознать услышанное, но не смогла. А Кристоф не произнес больше ни слова. Она повернулась к нему, чтобы посмотреть ему в лицо, однако увидела только, как он выходит из комнаты!
– Не смей уходить! – завопила она ему вслед.
Он не остановился.
– Твои мокрые волосы стали причиной неожиданной задержки. А нам нужно спешить, чтобы ночь не застала нас в пути. Внизу гардероба найдешь саквояж. Собери нам сменную одежду. Я вернусь через несколько минут. Будь готова.
Она только собралась высказать ему, чтобы сам складывал свою одежду, но едва успела услышать окончание его фразы, как он уже закрыл за собой дверь. Она бросилась в спальню и поспешно вытащила толстое шерстяное платье, которое носила почти постоянно во время путешествия по Европе, а заодно перчатки, несколько нижних юбок, самые теплые чулки и дорожные ботинки. Одевшись, она набила вещами саквояж и, не тратя времени на прическу, просто связала волосы на макушке и натянула сверху меховую шапку.
После этого она вернулась в гостиную, перебросив через руку свое самое теплое пальто и шинель Кристофа, потому что он вышел в одном мундире. За окнами падал снег. Солнце еще светило, но ощущался мороз, так что пальто и шинель были не лишними.
Неужели они действительно ехали к матери Аланы? Как это могло быть? Алана не знала, что и думать, потому что сказанное Кристофом не имело никакого смысла. Даже сейчас, когда у нее осталось всего несколько минут до его возвращения, она просто застыла перед саквояжем посреди комнаты, бессмысленно глядя в никуда.
Но она встрепенулась, как только распахнулась дверь. Кристоф не стал закрывать ее за собой. Алана увидела стоящую перед входом лошадь и ощутила ледяной ветер. Она подала Кристофу его шинель и взяла свою шубу, лежавшую под ней.
Он выгнул бровь, принимая шинель из ее рук:
– Заботишься обо мне? Уже чувствуешь себя моей женщиной?
Она негодующе фыркнула:
– Просто стараюсь сберечь время, раз нам нужно спешить.
Усмехнувшись, он подхватил сумку и взял ее под руку.
– Моя мысль мне нравится больше. Но пойдем.
Он привел только одну лошадь. Вскочив на нее, он поднял Алану и посадил перед собой боком, со свешенными ногами, вызвав этим ее недовольство.
– Ты не можешь везти меня так в горы. Дороги там покрыты снегом, разве нет? Это тебе не на праздник ехать.
– Именно поэтому я велел запрячь сани. Это недалеко, у городских ворот.
– Сани? Закрытые?
– Нет, но в них будет веселее и безопаснее.
– Мы же замерзнем.
– Вдвоем – нет, – заверил он.
Она не обернулась к нему, чтобы понять, не шутит ли он. И не стала засыпать его вопросами, зная, что ему приходится не только править конем, но и держать ее перед собой.
Они миновали ворота дворца и выехали из города, оставив позади очищенные от снега и льда городские улицы. Все вокруг было покрыто снегом, включая дороги, и не было сомнений в том, что в горах, куда они направлялись, сугробы еще выше, так что сани, предназначенные для подобных путешествий, были правильным выбором – если, конечно, Алана не продрогнет в них до костей.
Минут десять спустя Кристоф помог ей забраться в сани, ожидавшие их снаружи перед большим каретником. Они были такими высокими, что ему пришлось поднять ее вверх. В сани уже была запряжена пара лошадей, по мнению Аланы, достаточно больших, чтобы без особого труда преодолевать снежные заносы. Широкое, устланное мехом сиденье размещалось сзади, а впереди высился облучок кучера, нанятого Кристофом. Изогнутый передний борт саней был достаточно высок, чтобы предохранять пассажиров от встречного ветра, но по бокам борта были намного ниже.
– Неужели мы едем так далеко, что можем не успеть до темноты? – крикнула Алана Кристофу, пока он привязывал коня позади саней.
Он подошел, чтобы сложить у ее ног винтовку, упакованный ею саквояж с вещами и седельную сумку. Она все еще стояла, опасаясь сесть на холодное от снега сиденье.
– Достаточно далеко, так что может понадобиться это, – сказал он, протягивая одеяла, переданные ему из каретного двора. Целый ворох их он сунул Алане.
Она чуть не упала, пытаясь удержать все одеяла, и бросила их на сиденье. Когда он устраивался рядом, она смерила его негодующим взглядом. Он словно бы не заметил этого и расстелил одно одеяло поверх их коленей. Алана предпочла бы отдельное одеяло, вместо того чтобы делить одно на двоих, но больше не могла сдерживать в себе беспокоящие ее вопросы, поэтому не стала отвлекаться на пустяки.
Как только сани тронулись с места, она обратилась к Кристофу:
– Я проявила сверхъестественную выдержку.
– Так и есть, – согласился он.
Покосившись на спину кучера, она наклонилась ближе, чтобы прошептать:
– Мне говорили, что моя мать, королева Эвелина, умерла вскоре после моего рождения. Это правда?
– Можешь не шептать. Я нанял этого кучера именно потому, что он глух. – Когда она снова отодвинулась, он досадливо покачал головой: – Эх, не надо было сразу говорить тебе об этом.
Алана не поддержала шутливый тон.
– Так как же мой вопрос?
– Да, первая жена Фредерика умерла, но не она была твоей матерью. – Он прижал к ее губам палец, не позволяя перебивать себя. – Теперь мы знаем, кто ты. Ты была права, твой опекун Паппи действительно украл тебя из дворцовой детской. Все, что он недавно рассказал тебе, возможно, правда, даже то, что он Растибон, – все, кроме того, чего он не мог знать. В королевской колыбели спала не принцесса. Ты дочь няньки Хельги Энгель, которую он и похитил в ту ночь.
Глава тридцать вторая
Алана никак не могла перестать смеяться. Она хохотала так неудержимо, что слезы текли из глаз. При виде раздраженного лица Кристофа она расхохоталась еще сильнее.
Он терпеливо дождался, пока она успокоится, а затем спросил:
– Ты мне не веришь?
– Наоборот, ты только сейчас снял с моих плеч невыносимую тяжесть. Теперь я могу ехать домой. Мне не остановить войну, раз я не я наследница короля. Ты действительно считаешь, что страна не близится к войне, после того как узнал, что твоя версия насчет меня провалилась?
– Война? Нет, мы не думаем, что дело дойдет до этого. Замысел мятежников состоит в том, чтобы вселить в лубинийцев страх, что вскоре они потеряют любимого короля из-за болезни, и тогда либо начнется борьба за трон, либо к власти придет прежний род, у которого полно наследников.
– В таком случае Брасланы готовят почву для убийства мое… то есть вашего короля?
Он улыбнулся ее оговорке, и Алана поняла: ей понадобится время, чтобы отвыкнуть от мысли о том, что король Лубинии приходится ей отцом. Но ее мать была по-прежнему жива и, хвала господу, не принадлежала к королевскому роду, так что можно было не нервничать в ожидании встречи… Впрочем, в настоящий момент Алана испытывала ощущение, будто гора свалилась с ее плеч, и абсолютно перестала нервничать.
– Совершенно верно, – ответил Кристоф. – В прошлом году я предотвратил три покушения, так что теперь они пытаются избавиться и от меня тоже.
Она вздрогнула, хотя понимала, что тут удивляться нечему.
– Они хотели бы видеть на твоем посту кого-то менее компетентного?
Он ухмыльнулся.
– Или просто злы на меня за то, что я побеждаю их на всех фронтах.
Алана отметила про себя, что Кристофа ничуть не волнует перспектива стать мишенью врагов, поэтому предположила, что он просто хвастает в надежде вызвать ее симпатию. Не дождется! Дела здешнего королевского двора больше ее не касались. Это же относилось и к Кристофу Бекеру.
– Что я делала в королевских покоях, когда Паппи совершил роковую ошибку? – спросила она.
– Твоя мать поменяла младенцев местами, чтобы спрятать принцессу в своей комнате.
– Значит, люди знали о намерении убить наследницу?
– Нет, иначе дворец лучше бы охраняли. По словам Хельги Энгель, она сделала это от страха. Больше я ничего не знаю. Можешь спросить ее при встрече.
– Тогда получается, что она пожертвовала собственным ребенком, чтобы защитить чужого. Не очень-то естественно, не находишь?
– Возможно, она считала, что спасает свою собственную жизнь. Ведь, как-никак, ей доверили королевскую наследницу. Если бы что-то случилось с принцессой…
– Понимаю. Казнь и тому подобные прелести. Как я могла забыть, что нахожусь в варварской стране.
Кристоф нахмурился, услышав ее саркастический тон.
– Не такой уж варварской, но, возможно, Хельга думала так же, как ты.
– А мой отец? – спросила Алана. – Он жив?
Кристоф вздохнул:
– Тебе стоило бы приберечь все вопросы для матери, но на этот могу ответить. Хельга пришла во дворец молодой вдовой. У нее были родственники, но мне неизвестно, живы ли они сейчас. Скажу только, что она проявила себя настоящей героиней, защищая принцессу как только могла, хотя понимала, что при этом может потерять собственную дочь. Что и случилось. Хельга думает, что ты мертва. Она будет вне себя от радости, когда узнает, что это не так.
Алана ахнула:
– Ей не сказали о письме Паппи королю, в котором говорилось, что я жива?
– Никому не сказали.
Алана вздохнула.
Она приехала в Лубинию, чтобы убедить короля в том, что приходится ему родной дочерью, но теперь предстояло убеждать мать. Или той будет достаточно одного взгляда на гостью, чтобы мгновенно понять, кто она такая, – как это должен был сделать король в воображении Аланы. Ха! Ну и глупо бы она выглядела в его глазах! Что ж, теперь хотя бы не придется ни в чем убеждать Кристофа. Таких упрямцев еще поискать!
Алана пронзила его сердитым взглядом.
– Сдается мне, ты с самого начала знал, что я не принцесса. Почему было не сказать сразу?
– Я говорил. Называл тебя самозванкой, насколько я помню.