Владислав заговорил со Стасей с каким-то новым для него напором и азартом. Дуделкинцы, хоть и жили рядом с Москвой, уступали москвичам в нахрапистости и упорстве на пути к высоким целям. Надо ли говорить, что «высота» цели теперь исчислялась высотой пачек с купюрами в твердой валюте. В тот день Волков говорил со Стасей уверенно, словно не сомневался в ее согласии. Сообщил, что у него серьезный девелоперский бизнес и срочно нужны свои люди. Как раз сейчас он ищет заведующую иностранным отделом в свою фирму. Станислава, дескать, прекрасно подходит на эту должность. Времени на размышления он ей не дал. Сказал, если откажется, второй раз не предложит. Ильинская, не раздумывая, согласилась. Да что тут было думать! Шанс изменить надоевшую и не слишком радостную жизнь выпадает не каждый день. Станислава Сергеевна сожгла все мосты: уволилась из школы и объявила своему издателю, что намерена сделать перерыв в творчестве.
«Новая работа и нормальные деньги не только помогут решить вопрос с жильем, но и подарят сюжеты для новых книг. Как говорится, два в одном», – размышляла она по дороге из Дуделкино в офис фирмы «Крыши Парижа».
Станислава Сергеевна далеко не сразу поняла, во что вляпалась. Поначалу задумываться было некогда: все рабочее и даже свободное время занимала обычная рутина. Ильинская отвечала за переводы договоров, и документов для иностранных инвесторов. Зарплату Волков платил исправно, и до поры до времени в детали его бизнеса она не вдавалась.
Прошло примерно полгода прежде чем Ильинская прозрела. Схема обмана дольщиков была предельно проста: люди инвестировали деньги в свои будущие квартиры на нулевом цикле, надеясь в итоге получить хорошее жилье за сравнительно небольшие деньги. В проекты они вкладывались охотно, не догадываясь, что фирма Волкова ничего строить не собирается. Была еще одна предельно простая схема обмана. Фирма продавала одну и ту же квартиру двум клиентам, и половина их оставалась с носом. Обманутые люди, нередко продавшие единственное жилье и уехавшие на съемную квартиру, чтобы построить себе что-то получше, негодовали, составляли петиции, писали письма и стояли с плакатами у префектуры. Руководство каждый раз бесконечно затягивало встречу директора с обманутыми дольщиками, точнее, пряталось от них, отключив телефоны. Когда скрываться становилось невозможно, Волков выходил к обманутым людям, лучезарно улыбаясь, сыпал обещаниями и опять исчезал надолго. Станислава, как и Цветков, числилась замом Волкова. Она подписывала за шефа многостраничные документы, когда генеральный бывал в отъезде. Кстати сказать, уезжал он из Москвы довольно часто, и нередко ждать его возвращения, чтобы получить подпись, было невозможно. Станислава задавала себе по ночам неприятные вопросы, однако зарплата, которая была раз в десять больше прежней, до поры до времени заглушала уколы совести. Все изменилось в один день…
«Призрак оперы»
После того, как неизвестные побывали в номере Башмачкова, писатель и Лина смогли уснуть лишь под утро. Они лежали рядом в темноте и размышляли, что делать дальше. Уехать? Все бросить? Обратиться в местное отделение полиции? А что там скажут? Скорее всего, засмеют: дескать, эти писатели слишком впечатлительные, вечно делают из мухи слона. Да и глупо сбежать из пансионата сразу после звонка следователю Васильеву. Он что – мальчик, чтобы отправлять запросы в архивы, анализировать полученные документы и принимать решения, а потом узнать, что напрасно потратил время. Если сверхурочная работа Коляна пойдет под хвост песику Лео, их другу это вряд ли понравится. Убегать с поля боя в разгар сражения тоже было недостойно частных детективов, коль скоро они себя таковыми назначили. И вообще… Интересно досмотреть, чем в итоге закончится эта странная и жутковатая мелодрама с переодеванием и сбрасыванием масок. До сих пор ведь они не получили ответ на главный вопрос: для чего Владислав Волков после сорока лет решил стать Иваном Кармашовым?
Хорошенько поразмыслив, Лина и Башмачков решили остаться в пансионате до конца смены. Придется, конечно, соблюдать все возможные меры безопасности. Во-первых, не стоит появляться на улице с наступлением темноты, во-вторых, лучше ходить повсюду вдвоем, обращая внимание на любые подозрительные моменты, и, в-третьих, надо выбирать для прогулок каждый раз новый маршрут. С едой и напитками тоже придется быть осторожнее, ведь яды как средство расправы с неугодными никто не отменял.
– Кому-то очень не нравится, что мы хотим докопаться до сути, значит, попытки запугать нас будут повторяться, – мрачно сообщил Башмачков.
– Пусть лучше весь пансионат узнает о наших отношениях, чем нас расстреляют по одиночке, – сказала Лина, и Башмачков, как обычно, с ней согласился.
После бессонной ночи они явились на завтрак с изрядным опозданием.
– О, наша рябина, кажется, окончательно перебралась к дубу! – воскликнула Мария Кармини, но никто не поддержал ее шутливый тон.
– Партия входит в эндшпиль, – сказал Егор Капустин, – до конца семинара осталось несколько дней. Когда на кону большие деньги, лично я не намерен отвлекаться на чужие отношения.
– Вот именно! – поддержала его Кира Коровкина. – Для меня теперь главное – узнать, кто из нас окажется в выигрыше и сорвет самый большой куш. Хочется верить, что это буду я. Сами знаете, какие нынче гонорары у детских писателей.
– А вы, Кира, уже написали план романа? – поинтересовалась Лина.
– Остались кое-какие заключительные штрихи синопсиса и первой главы, – детская писательница обвела всех победным взглядом. – В самое ближайшее время я ее зачитаю на семинаре. Признаюсь, коллеги, работа была не труднее, чем над детской сказкой. В сущности, схема та же: трудное детство, происки коварных врагов и наконец – достижение заветной цели: руки принцессы или королевского трона.
– Зря старались, сочиняя всю эту чепуху, – перебила ее Мария Кармини. – Я уже мысленно отправила запрос во Вселенную.
– И что же вам ответила Вселенная? – поинтересовался Егор Капустин.
– Она сказала, что в равной борьбе победит самый талантливый. Думаю, излишне объяснять, кто это. Банальные схемы мне неинтересны. Для меня Иван Кармашов – реинкарнация Александра Блока. Поступками моего героя движет любовь к Прекрасной даме, женщине старше его, но по прежнему красивой. Скорее всего, я построю мою книгу как роман в стихах. Уверена: и самому герою, и Ильинской такой литературный ход понравится. Мне что-то подсказывает, что сюжет Марии Кармини будет самым оригинальным и трогающим душу.
– Поэма о романтичном фермере? – спросила Лина, чуть не поперхнувшись от смеха.
– Автора надо судить по законам, им над собой поставленным, – назидательно процитировала Кармини кого-то из классиков и резко поднялась с места, даже не пожелав присутствовавшим за столом приятного аппетита.
– Хорошо хоть яду в кофе не подсыпала, – мрачно пошутила Кира Коровкина.
Семинаристы закончили завтрак и поспешили в зал. В столовой остались только Лина и Башмачков.
– Не торопись, – попросила Лина Башмачкова. – ешь спокойно свою овсянку с джемом и допивай кофе. Даже если опоздаем минут на десять, немного потеряем. Разве что не послушаем Кирино сочинение а-ля братья Гримм и не проникнемся поэмой Кармини в стиле поздней Ахматовой. Боже, на что только не идут в наши дни обнищавшие писатели, чтобы заработать на кусок хлеба с маслом! Пускаются, как и мы с тобой, во все тяжкие, засунув стыд и честь куда подальше. Грустно все это, Башмачков!
Минут через десять Лина и Башмачков, демонстративно державший ее под руку, вышли в совершенно пустое фойе, и тут…
Ба-бах! Лина с Башмачковым инстинктивно отпрянули назад. И правильно сделали, потому что прямо перед ними обрушилась с потолка тяжелая люстра. Вместе с этим монументальным сооружением на паркет свалился солидный кусок лепнины, и в фойе поднялось облако пыли. В зале, где начался семинар, стихли голоса, что-то шумно обсуждавшие, и наступила полная тишина.
– Ни фига ж себе! – только и смогла прошептать Лина. защищая нос и рот от пыли носовым платком.
– Как в мюзикле «Призрак оперы»! – пробормотал Башмачков. – Похоже, в этом милом местечке орудуют призраки. Жаль, что мой друг Колян Васильев в них не верит. Говорит, что там, где люди видят призраков, просто следаки еще не раскрыли преступление. В общем, надо глубже копать, чтобы засадить этих призраков за решетку.
– Еще бы шаг – и капец котенку! – не могла успокоиться Лина. оглядываясь на то место, где на боку лежала изрядно покореженная люстра.
– Что это было? – в холл вбежала администратор Милана. Увидев упавшую люстру, девушка побледнела и застыла на месте.
– Что случилось? Об этом вашего завхоза надо спросить, – сказала Лина. – Почему у вас люстры на отдыхающих падают? Мы, между прочим, можем солидную сумму у вашей дирекции отсудить. За покушение на нашу жизнь по неосторожности.
– Ой, что теперь будет! – Милана не выдержала и разрыдалась. – Перед заездом писателей в холле как раз был ремонт. Люстру помыли, почистили и повесили снова. Цветков лично крепления проверял. Ну, дела! Теперь потолок придется заново штукатурить, а былую красоту ремонтировать. Видите, вон там хрустальные висюльки разбились, а тут бронзовые детали погнулись? Страшно даже себе представить, как директор разозлится! Ведь это все дополнительные траты! Ну, а нам – новые хлопоты. Надо временный светильник повесить, а то после пяти в холле будет темнотища – глаз выколи.
Семинаристы высыпали из зала, шумно обсуждая странный грохот, а вскоре в эпицентр событий подошли и Ильинская с Цветковым.
– Вот видите, коллеги, – невозмутимо обратилась Станислава Сергеевна к Лине и Башмачкову, – то, что здесь случилось, подтверждает старую истину: на семинар надо приходить вовремя. Явились бы в зал вместе со всеми – не подвергали бы себя серьезной опасности.
– Не факт, – усмехнулся Башмачков, – в этом вашем «тихом месте» все время что-нибудь случается. Не удивлюсь, если в следующий раз в окно моего номера боевая граната залетит.