— Что будем делать с ракушками вокруг клумб? — спросила Снорочка.
— Заберём с собой, — ответила Муми-мама. — У них три звёздочки. Снифф, дорогой, ты не мог бы отнести этот торт в грот? Я что-то побаиваюсь класть его в тачку…
— Послушай, — сказал папа, — мы не сможем выкопать все розы. Просто не успеем.
— Тогда только жёлтые, — решила мама. — Их я не оставлю.
И она принялась выдёргивать из земли редиску покрупнее. Папа снова и снова возил тележку на берег, а оттуда Муми-тролль со Снусмумриком перетаскивали всё в грот. Это походило на бегство за границу, только ещё хуже, потому что времени было в обрез.
Стояла нестерпимая жара, пустынный берег лежал в пугающем тёмно-красном зареве. Папа старался не обращать внимания на эту скорбную картину. Он просто толкал тележку туда-сюда и удивлялся, сколько бесполезных вещей приобрёл в молодости. Время от времени он поглядывал на часы.
«Съезжу ещё раз — и всё, — решил он. — И пусть она даже не думает брать с собой ручки от шкафов и верёвочки от вьюшек».
И он в последний раз покатил тележку в Муми-долину.
Мама тащила ванну. Снифф стоял рядом с блюдечком в лапах.
— Ты меня не слушаешь! — сказал он. — Я уже три раза спросил, где она!
— Да кто же? — изумилась мама.
— Моя кисонька! — закричал Снифф. — Где мой маленький котёнок, который по мне так скучал? Мы должны его спасти!
— Ах да, — сказала мама и выпустила из лап ванну, — твой тайный котёнок… Видишь ли, я видела только его хвост, и то мельком, он же приходил пить молоко только по ночам.
— То есть он тебя не полюбил? — уточнил Снифф.
— Нет, — ответила мама. — Это весьма независимый котёнок. Увидишь, он не пропадёт. Кошки, они такие…
Тут как раз появился Муми-папа, гремя тележкой.
— Это была последняя ходка! — крикнул он. — Времени почти полседьмого, а надо ещё заделать дыру в потолке… Э, постой, а ванна-то тебе на что?
— Но она ведь совсем новая, — ответила мама. — Это так приятно — полежать в ванне, и к тому же…
— Ладно, — сказал папа. — Забирайся в ванну, я отвезу тебя в грот. А где Хемуль?
— Пересчитывает марки. — Снорочка несла семейный альбом. — Надо же, какой Муми-тролль был пухленький в детстве!
— Хемуль! — позвал папа. — Прыгай в ванну, скоро тут поднимется страшный шум! Комета уже совсем рядом!
Хемуль прижал к себе альбом, послушно залез в ванну, и Муми-папа покатил тележку.
Снифф уходил из Муми-долины последним. Пока шли по лесу, он всё время звал кисоньку. И наконец он её увидел. Котёнок сидел на мху и вылизывал заднюю лапку.
— Эй, — шепнул Снифф. — Как дела, кисонька?
Котёнок перестал вылизываться и посмотрел на него. Снифф осторожно подобрался поближе и протянул лапу. Котёнок слегка отодвинулся.
— Я по тебе скучал, — сказал Снифф и снова протянул лапу.
Котёнок отпрыгнул. Всякий раз, когда Снифф пытался его погладить, он уворачивался, но не уходил.
— Комета уже совсем близко, — сказал Снифф. — Пойдём скорей с нами в грот, не то от тебя останется мокрое место.
— Пфф, — сказал котёнок и зевнул.
— Ты обещаешь, что придёшь? — сурово спросил Снифф. — Обещай мне! Не позже восьми!
— Ладно, ладно, — ответил котёнок. — Я приду, когда мне захочется.
И он снова принялся умываться.
Снифф поставил блюдечко с молоком на мох и задержался ещё на миг посмотреть на котёнка. Потом он побежал на берег. Там остальные втаскивали ванну на скалу.
— Держите как следует и тяните! — кричал Муми-папа. — Мне придавило палец! Не ослабляйте верёвку!
— Она соскальзывает! Мыльница всё время за что-нибудь цепляется, — отозвался Муми-тролль.
Мама сидела на берегу и смахивала пот со лба.
— Ну и переезд, — вздохнула она.
— Что они делают? — спросил Снифф.
— Ванна слишком большая, — объяснила мама, — не влезает в грот. Снорк хотел провести собрание, но уже не было времени. Поэтому они затаскивают её наверх, чтобы заткнуть ею окно в потолке. О-хо-хо.
— А я видел мою кисоньку, — сообщил Снифф. — И она обещала прийти в грот не позже восьми.
— Очень хорошо, — ответила мама. — Просто замечательно. Пойду внутрь, расставлю кровати.
Ванна закрыла расселину, служившую потолочным окном, с точностью до четырёх сантиметров. Вот это удача! Постепенно все вещи поперетаскивали в грот, и мама завесила вход одеялом.
— А оно выдержит такой жар? — засомневался Муми-тролль.
— Кстати, — Снусмумрик достал из кармана маленькую бутылочку. — Смотри! Это моё подземное масло. Оно любой жар выдержит.
— А пятен не останется? — с тревогой спросила мама.
Она вдруг хлопнула себя по лбу и воскликнула:
— А где Ондатр?
— Он не пошёл, — ответил папа. — Говорит, всё бессмысленно. Пришлось от него отстать. Но я оставил ему гамак.
— Ага, — вздохнула мама и принялась готовить ужин на походной кухне. Было без пятнадцати семь.
Когда они уже перешли к сыру, снаружи грота кто-то поскрёбся, и под одеяло просунулась усатая бородатая морда.
— Ага, ты всё-таки пришёл, — сказал Муми-тролль.
— В гамаке стало слишком жарко, — ответил Ондатр. — Я подумал, вдруг тут, в гроте, будет попрохладнее.
Он с достоинством прошлёпал в угол и уселся.
— Ты котёнка не встретил? — спросил Снифф.
— Нет, — ответил Ондатр.
Муми-папа вытащил часы и сказал:
— Ну, полная готовность. Восемь часов.
— В таком случае мы ещё успеем съесть десерт, — сказала мама. — Снифф, куда ты дел торт?
— Куда-то туда, — Снифф махнул лапой в сторону того угла, где сидел Ондатр.
— Куда туда? — уточнила мама. — Я его не вижу. Может, Ондатр видел?
— Не видел я ни ваших котят, ни ваших тортов, — огрызнулся Ондатр. — Не видел, не пробовал и вообще с ними не знаком. Я размышляю.
Хемуль хохотнул и снова принялся перекладывать марки в своём альбоме.
— Вы правы, — пробормотал он. — Суета, и ничего, кроме суеты.
— Но куда же он запропастился? — с тревогой воскликнула мама. — Снифф, дорогой, ты ведь не мог съесть по пути целый торт?
— Нет, целый в меня бы не влез, — невинно сказал Снифф.
— То есть ты его всё-таки ел! — возмутился Муми-тролль.
— Только звезду, и она была ужасно твёрдая! — закричал в ответ Снифф и заполз под коврик. Не хочет он больше их видеть. На торте было написано: «Дорогому Муми-троллю», а вовсе не «Дорогому Сниффу». И кисонька не показывается, хотя уже девятый час.
— Да что ж такое, — Муми-мама устало опустилась на стул. — Вот беда-то.
Снорочка пристально посмотрела на Ондатра:
— Не мог бы ты на минутку привстать?
— Я сижу, где мне хочется, — ответил Ондатр.
— Ты сидишь на торте Муми-тролля, — сказала Снорочка.
Ондатр поспешно встал, и — о, каков был его зад! А каков был торт!
— Ну зачем же так?! — закричал Муми-тролль. — Торт в мою честь!
— Я теперь до самой смерти буду грязный и липкий! — вопил Ондатр. — И вы сами в этом виноваты!
— Успокойтесь все, — сказала мама. — Это всё тот же торт, он просто слегка изменил форму…
Но никто её не слушал.
Снусмумрик расхохотался. Снифф, который решил, что смеются над ним, вылез из-под коврика и заорал:
— Мне плевать на ваши противные торты, которые только для Муми-тролля, а совсем не для меня! Никто даже не подумал, что котята тоже любят сливки! И вообще, я пошёл за своей кисонькой, она единственная, кому есть до меня дело!
И он проскользнул под входным одеялом наружу.
— Какой ужас! — ахнула Муми-мама. — Конечно же, надо было написать ещё «Дорогому Сниффу»… Как я могла!
— Надо подарить ему что-нибудь очень ценное, — серьёзно сказал Муми-папа.
Муми-мама кивнула. Она решила отдать Сниффу бабушкины изумруды. Из них можно сделать прекрасный ошейник для котёнка.
Снусмумрик приподнял входное одеяло и выглянул из грота.
— Сходить за ним? — спросил он.
— Подожди, — сказала мама. — Ему надо немного побыть одному. Он скоро вернётся.
— А я? — возмутился Ондатр. — Что, совсем никого не волнует, как я выгляжу?
— Ага, никого, — невозмутимо подтвердил Муми-тролль. — У нас столько других забот, что думать об этом просто бессмысленно.
Снифф так расстроился и разозлился, что забыл даже бояться — пока не оказался посреди леса. Деревья казались вырезанными из красной бумаги. Лес стоял неподвижный, лишённый теней, сухая горячая земля похрустывала под лапами. Единственным утешением Сниффу служила уверенность, что остальные сейчас вспоминают его и мучаются угрызениями совести.
С бьющимся сердцем он углублялся в лес и думал, какие гадкие эти остальные. Прячутся сейчас в его гроте и едят свой противный торт. А он, Снифф, один в целом свете не прячется, хоть ему и страшно. Но наплевать ему на них. Никто и ничто его больше не волнует. Даже кометы. Даже кисоньки.
И тут она, подняв хвост, вышла ему навстречу.
— Привет, — холодно проговорил Снифф и прошёл мимо.
Миг спустя он почувствовал, как лапы коснулось мягкое.
— А, это ты, — буркнул он. — Ты обещала прийти и не пришла. Так что мне нет до тебя дела.
— Привет, — сказал котёнок. — Потрогай, какой у меня пушистый бочок.
Снифф не отвечал. Кисонька замурлыкала. Этот звук был единственным звуком в лесной тишине. Снифф огляделся, и лапы у него задрожали. Дороги не было, только мох. Он даже не понимал, в какой стороне грот.
Десерта никому не хотелось, и не потому, что весь торт оказался облеплен шерстью. Ондатр сидел в тазу с тёплой водой, минуты бежали.
— Сколько времени? — спросил Муми-тролль.
— Двадцать пять минут девятого, — ответил папа.
— Надо идти искать, — сказал Муми-тролль. — Дайте мне часы, чтобы я знал, сколько времени.
— Нет! Ты не пойдёшь! — воскликнула Снорочка.
Но мама сказала:
— Видимо, иначе никак. Беги со всех лап!
Муми-тролль бросился в красный лес. Он пробежал семь шагов и позвал Сниффа, и снова пробежал, и снова позвал…