Энцо лишь пожал плечами. Что могло понадобиться крутым имманес (имманос? имманис?) от Старой Земли? Хотели захватить империю – полетели бы к Ядру, главным системам империи. Всякие-разные ископаемые на Старой Земле подходили к концу; вон, последнее высверливали из шахт. На Марсе тоже пусто. Атмосферы никакой, жить невозможно. Только люди, люди в промышленных масштабах. Типа свиньи на ферме. Энцо однажды работал на такой: десятки рядов с загонами, за силовыми полями которых хрюкают и трутся боками пороси.
Всё для патрициев, всё для них, любимых.
«Надеюсь, Сенат эти имманес взорвали», – подумал он с мрачным торжеством. Сколько раз они с Малой думали о том, куда скатятся патриции без своих красивых домов, машин и шаттлов. Что с ними будет? В кого они превратятся?
Энцо сжал кулаки и усмехнулся.
Должно быть, сейчас им очень страшно. Хорошо. Это правильно, заслуженно. Жаль, Малая не видела.
Ей бы понравилось.
Ровно год тому назад Энцо кружился в железном бублике на орбите, смотрел чужие сны. Залпы кодов штурмовали сознание, превращаясь в обрывки видео, текстов, команд.
Одиннадцать месяцев назад его разморозили. Вытряхнули из тюремной крио-капсулы, как слизняка из раковины. Всю процедурную заблевал гелем. До сих пор тошнило от одного воспоминания. Гель синий, кожа белая, размокшая…
Крио-паек – небольшую сумму, которую выдавали освобожденным – Энцо потратил на экспресс до Десятой курии. Хотел сестру увидеть, а увидел только новый торговый центр на месте её старой общаги. Сама сестра нашлась на муниципальном кладбище за шоссе 10–11. Просто изображение на экране размером с ладонь: электронный номер и дата смерти. И общая подземная урна с пеплом – бетонная щель в земле, из которой тянуло холодом и, казалось, кто-то выглядывает.
Слепые в Новом Риме долго не живут.
Энцо думал, что больше никогда ни к кому не привяжется. Типа будет сам по себе. Найдет работу, комнатуху, может, ещё имплант прикупит. Или вообще улетит на Марс. А десять месяцев и три недели назад он встретил Малую.
Малая.
Он покатал горечь на языке, харкнул и сплюнул. Тит покосился на него через плечо, но ничего не сказал.
Попробовал бы что-нибудь вякнуть, мошонка старая. Только не сейчас, когда в груди противно ноет, и воспоминания обжигают похлеще сопел аэроцикла. И без него противно.
Люди осторожно выбирались из домов и укрытий и примыкали к толпе дальше по улице. Им что-то втолковывал молоденький легионер. Завидев Тита, он кивнул, тронул переключатель у горловины костюма, и его голос вознесся между домами, усиленный системой встроенных динамиков:
«Срочная эвакуация! Всем гражданам, срочная эвакуация!»
– С какого хера он орет?! – крикнул оглушенный Энцо. – Мало бомбили?
– Гражданские должны быть эвакуированы, – крикнул Тит в ответ. – Оповещение согласно Плану имперской обороны.
– И номера тоже? Их тоже сейчас эвакуируют?
На это Тит Пуллий не ответил. Нахмурившись, он двинулся быстрее вниз по улице. Похоже, ему тоже не хотелось находиться рядом с шумным сборищем. От их группы отделились две женщины в больничных робах и смешались с толпой. Ну и скатертью дорога. Вот бы все они остались здесь, Энцо только порадуется. Меньше народу, меньше забот.
Но остальные упрямо следовали за Титом. Вместе они пробились через толпу, свернули налево и миновали белые останки храма. Десятки обломанных колонн подпирали небо. За ними щерился проводами разрушенный купол – внешняя часть рассыпалась, электронная начинка промялась, как старый лист, и искрила. У машины перед ступенями крутилась патрицианка, снова и снова пыталась разблокировать замок. Жрецов видно не было.
Тит подался к другой стороне дороги, подальше от развалин. Энцо заторопился следом. И правда, вдруг железные пауки рядом? Похоже, храм подбили совсем недавно, а, значит, эти штуки неподалеку.
Ему влетели в спину, и он ощерился через плечо, процедив пару ласковых. Баба возмущенно вскинулась, но язык прикусила. И правильно. Теперь ей кто придет на помощь? Никто. Никто не прикроет от вонючего марсианина. Не Тит же, в самом деле, ему и без баб забот хватает. И явно не другие патриции – вон, напыжились за её спиной, но никто и слова не скажет. Трясутся в своих белых пижамах и медкостюмах.
Богатенькие. Не привыкли топать ножками и за жизнь бороться. Значит, недолго протянут. В мире Энцо выживают только самые быстрые.
Храм остался позади. Улица плавно перетекла в эстакаду с пешеходными дорожками по обеим сторонам. Здесь Энцо заметил первое тело, придавленное упавшим столбом. Столб угодил патрицианке прямо по макушке, так, что содержимое головы вывалилось на асфальт. То еще зрелище… Сглотнув, Энцо увел взгляд и наткнулся на обугленные ноги, торчащие из-под машины. Третье тело валялось у выхода из магазина. Автоматические двери сжали его резиновыми деснами. Стекла выбиты то ли взрывом, то ли мародерами.
Они поднялись еще выше по эстакаде. Часть ее обвалилась на высотки нижнего уровня. Наверняка промяло пару-тройку верхних этажей. Чуть дальше дымила жилая колонна, огонь вырывался из окон-бойниц. По-любому куча номеров сгорела. Но, честно говоря, Энцо не было их жалко. Жили, как черви, и померли так же. Кто мешал им разбомбить патрициев раньше? Примкнуть к «псам» и взорвать верхние уровни, так, чтобы пыль была видна с орбиты. Но все сидели, терпели. Подстраивались, пахали за свои комнатушки в общагах. Вот и получили.
Подумать только, несколько месяцев назад он сам так жил, деньги копил. Идиот.
Он пнул камушки, и те выбили дробь по серебристому боку упавшего шаттла. Сам шаттл дымился, за стеклом двуместной кабины что-то темнело. Энцо предпочел не приглядываться, что именно. Он заковылял быстрее и с горем пополам нагнал Тита Пуллия.
– Далеко еще?
– Прилично. – Тит пожевал губу. Бросил на Энцо быстрый взгляд. – Нам нужно к десятой магистрали. Пересечение с Цицероновым спуском.
Энцо присвистнул. Да это полдня шлепать, если без машины! И нужно спуститься на нижний уровень. Лифты между уровнями наверняка не работают, придется идти в обход по дальним лестницам.
– Это пипец как прилично!
– Не кричи.
– Далековато топать, говорю!
– Ближе бункеров нет.
Бункеров? Энцо насторожился.
– Что за бункер?
– Гражданский. Убежище.
– И что… – Энцо сощурился. – Прям спасет от этих тварей?
– Насчет тварей не знаю, но силовые поля там должны работать. В каждой курии предусмотрены аварийные подстанции.
Это же… Это же джекпот! Конечно, у патрициев есть убежища, типа на крайний случай, куда ж без них.
– И много таких в Четвертой?
Тит скосил на него живой глаз.
– Достаточно. Следи за правым флангом.
Правым флангом, ха. Вот узколобый, да какие еще фланги? Нашел легион: они двое и куча напуганных медиков с больными.
Энцо облизнул пересохшие губы. Обошел трещину в бетоне. Глянул в нее, потом направо, потом снова оценил патрициев. Трое мужчин, один из которых старик, еще один после операции, с рекреоповязкой на плече. Десять женщин, один ребенок. И не знающий усталости Тит Пуллий. Так и хрустит песком под ботинками, карабкается вверх по мосту, держа распылитель наготове.
Пустят ли Энцо в убежище? Или избавятся, когда отпадет необходимость в его помощи? Конечно, с Титом оставался хоть и слабый, но шанс выжить. Или же сдохнуть по дороге, столкнувшись с паукообразными машинами. Эти патриции еле плелись, громко болтали, привлекали внимание. В одиночку Энцо мог бы забиться в дальние тоннели и переждать. Пускай патриции сами разбираются.
Или же стоит забрать у Тита пушку, прорваться в Управление, взять шлем, оружие помощнее, и навести в тоннелях свои порядки?.. Этот вариант соблазнял больше остальных.
Вдали что-то грохнуло, рухнуло, запачкав небо. Энцо обернулся, всмотрелся поверх патрицианских макушек. Не видно, кто стрелял. Но, похоже, недалеко, кварталах в двух.
– Пошли быстрее, – окликнул его Тит, и Энцо заспешил следом.
Эстакада впадала в широкий проспект. Жилые небоскребы слева, парк справа, на проезжей части куча брошенных машин и гомонящий народ рядом с очередной эвакуационной группой.
– Рады вас видеть, центурион, – салютовал один из легионеров, завидев Тита.
– Взаимно. Что со связью? – Тит тронул свой некс. Легионер бросил взгляд на Энцо, – похоже, не хотел при нем говорить. Энцо в ответ скрестил руки на груди. Никуда он уходить не собирается. Раз уж заставили помогать, пускай терпят его рожу рядом. Он должен знать, что происходит.
– Что со связью? – повторил Тит.
– Сначала были помехи, потом сигнал оборвался, – наконец ответил легионер. – Похоже, все устройства вышли из строя, центурион.
– А вышки экстренной связи?
– Не работают. Они исправны, но что-то подавляет сигнал.
Тит Пуллий кивнул.
В воздухе что-то переменилось. Его прорезал тонкий свист, будто включили другую волну. Люди этого не слышали, продолжали говорить. А для Энцо будто по стеклу ногтями чертили.
Нехорошо это, очень нехорошо.
Он тронул Тита за локоть.
– Надо валить. Сейчас.
Легионер из эвакуационной группы вскинулся, выпятил подбородок, но Тит Пуллий жестом велел ему молчать. Сощурился, всмотрелся в сторону дымящихся колонн небоскребов и эстакады, с которой они только что спустились.
– Мужчин вооружите и продолжайте оповещение. Женщин и детей эвакуировать на границу курии. Идти по верхним уровням, на нижних может быть опасно.
– Есть, центурион! – легионер вытянулся по струнке, затем обратился к собравшимся патрициям, приказывая мужчинам выйти вперед.
В воздухе запахло пеплом. Тонкий свист усилился, и Энцо переступил с ноги на ногу. Обернулся. Слишком медленно, все слишком медленно, а хотелось бежать, не чуя под собой ног.
Тит покосился на него, сделал знак следовать за собой и зашагал вниз по улице.
Вовремя.
Над эстакадой качнулась длинноногая тень. «Паук» двигался по остаткам верхнего уровня, обламывая края бетонной дуги. Легионеры открыли огонь, бабы запищали, кинулись кто куда.