Оказалось, в его квартире были две комнаты и небольшой балкон с парой каменных скамей, которые, видимо, нагревались днем на солнце. Малая почистила их ладонью и села. Представила, как комендант и его семья лежали на этих скамьях вечерами, грели кости и смотрели на нижний уровень с высоты сто пятидесятого этажа, будто они – патриции.
Малой сидеть на скамье было не очень приятно. Остывшая за ночь, она морозила зад даже через костюм. Но уж лучше сидеть на холодном, чем иссыхать в кладовой на этаже. Теперь комендантские кости грелись там.
Вид с балкона теперь тоже открывался невзрачный. Сплошная темная мешанина без проблесков жизни. Но жизнь там была, Малая ее чуяла. Стояли готовые онагры, рыскали инферио, сбегая по стенам. Один все время крутился рядом и сейчас обыскивал пустые нижние этажи.
Наверху было поинтереснее. Уровень, который поддерживала жилая колонна, частично обвалился, и в проломах блестело звездное небо, как проблески чужих сознаний. Вдали пролетел легионерский корабль.
И как у людей получилось обойти удар волновой пушки? Ведь поначалу все было хорошо, остановились машины и шаттлы, вышли из строя все неорганические элементы питания, распространенные в Империи. Сейчас же альфа выдавала залп за залпом с орбиты, а эффекта не было.
Хоть межпланетные сигналы блокировались, и то хлеб. Местные мелкие не в счет. Они даже казались Малой полезными, по ним было легко вычислять укрытия легиона. Бункеры пока вычислить не удавалось, передачи она слала по всем волнам, надеясь, что хоть одна попадет в цель. Конечно, бедный патрицианский мальчик от такого напряжения скончался, но, наверное, лучше умереть от кровоизлияния в мозг, чем от зубов инферио. Можно считать, она сделала ему одолжение.
А корабль надо бы сбить. Но этим она займется завтра в полдень. Не хотелось портить прекрасную ночь.
Если никто из бункеров не выйдет на связь, придется восстановить часть сети и отыскать укрытия по ней. Очень трудоемкий способ, она потом будет регенерировать в капсуле дня два. Зато сдержит обещание.
Она старалась быть последовательной. И у нее было время. Никто не догадается искать ее здесь, надутые патриции даже не вспомнят про колонны номеров.
К ней кто-то поднимался. Арий, узнала она. Выбравшись на балкон, он осмотрелся. Малой почудилась брезгливость в его взгляде. Жилье номеров кого угодно могло шокировать. Это он еще не видел тоннели…
– Вы не должны были лететь сюда, – сказал он.
– Знаю.
– Сегодня погибло очень много инферио.
Малая кивнула. Да, она помнила, что каждый мертвый на счету. Но – вот незадача – ей было совершенно все равно.
– Мы отправляем их на войну. Естественно, что некоторые погибают.
– Это недопустимо, – в который раз сказал Арий. – Впервые я вижу такое.
– А что, были еще разы? – сощурилась Малая.
Арий увел взгляд к ночному небу. Умолк, словно воды в рот набрал. Опять тайны, сколько можно? Сперва Малая разозлилась, но потом сдалась. Толку от злости все равно не было. Она поняла это совсем недавно. То ли повзрослела, то ли стало плевать из-за препаратов, которые колола каждые утро и вечер.
Она хлопнула по каменной скамье рядом с собой.
– Сядь, пожалуйста.
Помедлив, Арий опустился рядом. Смотрел настороженно, будто ждал, чего она выкинет.
А Малой было спокойно. Малой было очень хорошо.
– Посмотри, как красиво, – она указала на небо. По нему лентой расстелился Млечный Путь, отчетливый без освещения курии. – На Мармаросе такого не увидишь.
Он поднял голову, пару минут вглядывался в звездный рисунок.
– Красиво, – признал он.
Лунный свет лег на его лицо серпом, выбелил лоб. И в тот момент, когда он упал на лицо под таким углом, всплыло другое место и другое время.
Алмазный блистер челнока, который разлетелся от лазерного луча. Осколки, усыпавшие макушку Малой. Дыхательную маску на лице и руку, подхватившую ее за талию. Слепящий отблеск взрыва на обтекаемом и серебристом, как ртуть, шлеме.
– Это же ты вытащил меня из шаттла, – осенило Малую. – Почему не сказал?
Арий едва заметно поднял брови.
– Разве это имеет значение?
– Для меня имеет.
Будь Арий человеком, он бы пожал плечами. Но человеком он не был, и не понимал, когда требовалось что-то ответить. Он снова обратился к звездам. Похоже, те ему нравились. На Мармаросе звезд видно не было, точнее, была видна лишь одна звезда – Некро. Одна из сотен Некро, освоенных имманес. Она была такой яркой, что заглушала своим блеском остальные. Ночь была короткой, длилась пару часов по ощущениям Малой. Поэтому первое время она никак не могла выспаться.
Хотя, может, причиной были кошмары.
– Откуда ты знаешь имперский? – Малая прервала затянувшееся молчание.
– Я записал его в каталог.
Так имманес называли подобие искусственной нейросети, вживленной в их мозг. Малая даже не знала, насколько та была искусственной. Вживляли ли ее при рождении или имманес уже рождались такими? Очередная тайна.
– Давно?
– Не помню, – уклончиво ответил Арий.
Интересно.
– Сколько тебе лет?
– Не знаю. Много. Зачем считать прожитые годы?
На этот вопрос у Малой не было ответа.
– Чтобы знать, когда умрешь, – предположила она.
– А если не умрешь никогда?
– Но ведь имманес умирают.
Арий улыбнулся и посмотрел на нее.
– И да, и нет.
Что-то было в нем… До боли знакомое. Будто она знала его очень давно, всю свою жизнь, а, может, еще дольше.
Снова повеяло сладким, будто фрукт раздавили. Легкий аромат тления.
А может, это пахло от нее?
Писк сигнала донесся внезапно и так четко, что Малая вздрогнула. Расшифровать его было несложно, аппаратура новая, свежая. Наверное, переносная, которую легко спрятать. Что же это, у кого-то есть секреты от легиона?
«Привет, трибун», – хриплый голос, в котором звучала легкая насмешка. Марсианский акцент, знакомый раскатистый говор, будто рык льва.
«Я просил так меня не называть». – Его собеседник не был таким приветливым.
«А как мне тебя звать? Папочка? Или господин?»
«Не ерничай. На поверхность вышла группа легионеров, их следует убрать. Мне нужны твои люди».
Малая подобралась на скамье, мелко втягивая воздух. Даже кончики пальцев закололо от возбуждения. Как интересно! Отец и сын, патриций и марсианин! Трибун и… «пес»? «Псов» она тоже собиралась уничтожить.
«Люди? – возмутился марсианин. – Какие еще люди? Старик, в прошлый раз все обломалось, твои орлы забрали груз».
«Я передал вам все, что требовалось. То, что вы облажались, уже ваши проблемы».
Первый голос помолчал.
«Вот и твои проблемы – только твои, папаша».
«Девять-девять-два!..» – крикнули в ответ, но связь оборвалась.
Трибун, значит?
Улыбнувшись, Малая нашла обоих.
Минотавр голоден
Луций будто вернулся на десять лет назад.
Опять бежал, задыхаясь, в костюме, который казался слишком неповоротливым, слишком приметным. В ночном зрении все было зеленоватым, будто с изнанки реальности. Сливалось в монохромный барельеф, а сверху бледно светила долька красной луны, скорее углубляя тьму, чем освещая дорогу. Прицел блуждал по изнанке шлема, выискивая цель. Но Луций знал: автоматически она не определится, тепловизор на черных тварей не реагировал. Потому он судорожно ощупывал местность взглядом, ловя движение. Помня о зубах и когтях с записей легионеров, о веерах крови, звуке рвущихся костюмов и хрусте костей.
Пока ничего не двигалось. Только мертвые дома, мертвые машины и мертвые тела.
Ребята бежали следом, тяжелый Ливий прикрывал тыл, водя «ноксом» по черному горизонту выжженной улицы.
Достигнув угла, более-менее прикрытого со всех сторон и удаленного от входа в бункер, Луций остановился и свернул шлем. Свежий воздух плеснул в лицо.
– И где она может быть, Двести Шесть? – спросил у марсианина.
Двести Шестой тоже свернул шлем. Выше Луция на полголовы, он воззрился на Луция сверху вниз.
– Энцо, я же просил, – прогнусавил, утерев пот со лба.
Еще раз вякнет, и получит заряд распылителя в колено, это Луций решил твердо. Без дисциплины они никуда не дойдут, а дойти надо обязательно. Сейчас слишком важный момент, чтобы взять и все просрать из-за одного умника.
– Кличку можешь засунуть себе в жопу и там оставить. Мне повторить вопрос?
Энцо таращил на него злые глаза. Сжал губы в нить. Чуть пригнулся, будто готовился уйти от удара.
В колено. По одному заряду в каждое колено, а после пытать до тех пор, пока не расколется. Это называлось «допрос с пристрастием для получения важных для Нового Рима сведений», ничего противозаконного.
А потом оставить его здесь, на трещинах мраморного пола…
Должно быть, Энцо увидел это в его взгляде.
– Квартира ее, – сказал сам, шмыгнув носом. – Она захочет на нее глянуть, зуб даю.
– Уверен? – щурясь, протянул Луций.
– Я бы там искал.
Жилые колонны нижнего уровня. Это здание было в деле Сорок Пятой, она жила в нем до первого убийства. Луций вспомнил тесную серую комнатушку, окно-бойницу, разводы на стенах. Напряженный взгляд Бритвы и ее нежелание заходить.
Будь он слепым, а потом зрячим, хотел бы увидеть, где жил раньше? Наверное, марсианин был прав.
Луций ткнул пальцем в чернявого легионера рядом с собой.
– Первый.
Указал на следующего, с гастой и окуляром:
– Второй.
Так назвал всех по кругу. Марсианин оказался Седьмым. Так себе число, как количество кругов Стикса вокруг подземного царства, но уж что досталось, то досталось.
Сверившись с картой, проецируемой на изнанку шлема, Луций повел отряд на юг, по смятым взрывами улицам, в обход ям, будто пробитых огромными каблуками. Над ними нависали небоскребы нижнего уровня, частые, как гребень, и все в толстых кабелях, даже шаттл не развернется. Один идиот из Первой декурии пытался пролететь, когда догонял подозреваемого. Еле отскребли со стены жилой колонны.