То есть она отчего-то была уверена, что знакомиться с Юлием Семеновичем Кирилл откажется.
Наверное, оттого, что еще тогда понимала — Кирилл не собирается надолго связывать с ней свою жизнь.
Она тогда была влюблена, и ей не хотелось думать о неприятном.
— Я так рада за Пашу, — тихо говорила Ксении женщина в шарфе, стоя рядом с Агатой. — Ему повезло, что он тебя встретил.
— Ну что вы, Майя Семеновна, — тихо шептала Ксения. — Не такая уж я замечательная. Это мне повезло.
— Нет, Ксюша…
Агата впервые услышала, чтобы Ксению кто-то назвал Ксюшей.
Павел тронул Агату за руку, она вслед за ним приблизилась к гробу. За ней подошла женщина в черном, потом Ксения.
Павел взял Агату за локоть и повел к выходу.
Знакомых у Юлия было много. Кого-то из них Павел знал хорошо, кого-то смутно помнил. Он выслушивал соболезнования, наверняка искренние, и мечтал остаться здесь один. Постоять в одиночестве у гроба, сказать Юлию что-то хорошее, чего не успел, не догадался сказать раньше.
Лица друзей и коллег Юлия были печальными, как и положено на похоронах, но его горе было для них чужим, и от этого Павел чувствовал себя еще более одиноким, чем если бы находился здесь один.
Был только один человек, который разделял его горе, — Агата. Он понял это, еще когда она робко и неохотно подходила к моргу. Черт его знает, почему понял. Девчонка не плакала, сжимала пальцами букет роз и смотрела на Павла с тоской сухими глазами, а он отчего-то перестал чувствовать себя одиноким.
Агата заплакала, когда прикоснулась к гробу. Тогда Павел заметил, что и ему приходится моргать. Впрочем, он с подступающими слезами быстро справился, он всегда помнил, что родился мужчиной.
Мать разрыдалась по-настоящему, но на нее Павел старался не смотреть, радуясь, что вместо него мать цепляется за Ксению.
Жена угадала, что подошедшая к ним женщина в черном его мать, раньше, чем та заговорила.
— Пашенька… — мать по-старушечьи развела руки и сморщила лицо. — Паша…
Тогда у нее зарыдать не получилось, а то бы вышло совсем трогательно.
— Меня зовут Ксения, — жена тронула мать за руку. — Я жена Павла.
— Как жаль, что мы знакомимся только сейчас…
Слышать мать он физически не мог. Хорошо, что именно в этот момент у морга появилась Агата, и от матери удалось отойти.
Ксения его отлично понимала и старалась отвести мать подальше от Павла, за что Павел жене был бесконечно благодарен.
Совсем далеко отвести мать было, конечно, невозможно, но и то, что получилось, неплохо. На поминках Павел оказался отделен от матери Ксенией и Агатой. Агату он сам усадил рядом, ему продолжало казаться, что рядом с девчонкой он не окончательно одинок.
— Отец Паши очень рано погиб, — жаловалась мать Ксении.
Это было правдой. Отец погиб, когда Павлу было несколько месяцев. Уехал на заработки куда-то на север и не вернулся.
О том, что она снова вышла замуж, когда сыну исполнилось чуть больше года, мать не упомянула, начала рассказывать, каким забавным был Павлик в детстве.
Она понятия не имела, каким он был в детстве. Она очень мало его видела.
Он был ей не нужен. Она собиралась отдать его в детский дом, но бабушка не позволила.
Она приезжала с игрушками, и маленький Павел бежал ей навстречу и плакал, когда она уходила.
И никогда не начал бы ее ненавидеть, если бы не услышал, как соседка, сидя с бабушкой на кухне, сказала:
— Как же можно было отказаться от такой крохи!
Соседка говорила тихо, чтобы Павел не услышал.
Павел играл у себя в комнате, но разговор взрослых до него долетал.
— Бросить такого кроху!
Павел клеил модель паровоза. Модель накануне принесла мать. Ему было грустно оттого, что она ушла, и он мечтал, чтобы она появилась снова.
Павел отодвинул пластмассовые детали и прислушался.
Он уже знал, что некоторые родители бросают своих детей, и те тогда попадают в детский дом.
— С Пашей все в порядке, не надо за него переживать! — тихо и резко оборвала соседку бабушка.
Она редко сердилась и Павла учила, что всегда нужно держать себя в руках, но тогда на соседку сильно разозлилась.
— Мама хотела отдать меня в детский дом? — спросил он, дождавшись, когда соседка уйдет.
— Глупости! Что ты придумываешь?! — сердито ответила бабушка. — Ты не сирота, тебя все любят…
— Мама хотела отдать меня в детский дом? — перебил Павел, зная, что так делать невежливо.
— Нет, Паша! Нет!
Но он бабушке не поверил. Он вернулся в детскую комнату, собрал недоклеенную модель и выбросил в мусорное ведро.
Бабушка пыталась что-то ему говорить, но он убежал в детскую и закрыл дверь.
И понял, что ненавидит мать.
— А вы кем будете Юлию? — ласково спросила мать Агату, перегнувшись через Ксению.
Павел не успел ответить, Агата объяснила сама:
— Подруга.
Молодец девочка. Ответ Юлию бы понравился.
— Агата ваша родственница, — попыталась ответить Ксения, вопросительно переводя взгляд с Агаты на Павла. Хотела, чтобы они объяснили матери родство.
У матери хорошо получалось вызывать жалость и желание помочь.
Павел промолчал, Агата тоже.
Коллеги Юлия начали расходиться, напоследок еще раз выражали соболезнования, Павел благодарил.
— Вам куда ехать, Майя Семеновна? — заботливо спросила Ксения. — Мы вас отвезем.
Нужно объяснить жене, что мать вполне способна позаботиться о себе сама.
— Нет, — отрезал Павел. — Мы отвезем Агату.
Девчонка испуганно на него посмотрела, ей не хотелось быть причиной ссоры.
— Мы отвезем Агату! — не глядя ни на жену, ни на мать, повторил Павел.
— Меня не надо отвозить! — твердо заявила Агата.
— Это я решаю!
Он поднялся из-за стола, женщины тоже послушно встали.
— Я вызову тебе такси, — повернулся Павел к матери. — Говори адрес.
Ее машина подошла почти мгновенно, Павел с облегчением вздохнул, когда она села в машину.
— Не надо меня отвозить, — опять запротестовала Агата.
Ксения тоже с удивлением смотрела на Павла.
Провожать родственницу необходимости не было, но он не только довез ее до дома, но и поднялся в квартиру. Ксения зачем-то тоже поднялась к Агате, а не осталась в такси.
Пожалуй, сейчас жена впервые ему мешала.
Ему хотелось сказать девочке что-то важное… Чтобы всегда обращалась к нему за помощью, что ли.
При жене он ничего не сказал.
Агата смущалась, благодарила. Павел взял жену за руку, они спустились к машине и наконец поехали домой.
24 мая, вторник
Оттого, что больше некому звонить ей по утрам, было тоскливо. У Агаты даже мелькнула мысль не ходить в офис, в фирме такое не возбранялось. Удаленный доступ к серверам у нее имелся, и работать дома ничто не мешало. В ковидные времена все сидели по домам и нормально сдавали работы в срок.
Юлий Семенович сидения дома не одобрял.
— Человек существо социальное, — ворчал он. — В одиночестве дичают.
— Сейчас есть интернет, — напоминала Агата.
— Интернет не отменяет человеческую природу.
Агата попыталась вспомнить, почему тогда спорила с родственником, и не смогла, забыла. Оттого, что не может вспомнить, настроение еще больше испортилось.
Идти на работу не хотелось, но она пошла. Правильно сделала, еще пока ехала до работы, перестала чувствовать себя одинокой и брошенной. То есть одинокой она оставалась, конечно, но при этом она не беспомощное дитя, которое обязательно надо опекать.
Она взрослая самостоятельная женщина, способная справиться со всеми проблемами.
Сейчас проблема была одна: найти убийцу.
К Веронике она заглянула, не дойдя до своего компьютера. Подруга уже пришла, красила ресницы, глядя в маленькое зеркало.
— Как похороны? — участливо спросила Вероника.
Агата пожала плечами — нормально.
— Я Юлия Семеныча видела пару раз, — вздохнула подруга и перешла на шепот, хотя в секретарской они были одни. — Он у нас заместителем директора числился.
— Да? Я не знала, — Агата села на стул рядом с Вероникой.
— Он такой хороший дядька был, улыбался всегда. Помнил, как меня зовут.
— Хороший, — подтвердила Агата.
— Меня сначала возмущало, что он на работе числится, зарплату получает, а не появляется совсем.
— Значит, дома работал! — отрезала Агата.
— Да я не спорю. Я потом узнала, что это он когда-то фирму организовал. Имеет право до смерти зарплату получать. Фирме скоро тридцать лет, про нее все знают, — похвалила фирму Вероника.
— Я его лучше знаю! Если получал зарплату, значит, было за что!
— Да я не спорю! Не кипятись. Ой! — ахнула Вероника. — Ты что?
Агата пыталась сдержаться, но не смогла, потекли слезы. Она достала из сумки бумажный носовой платок, вытерла глаза.
— Агата, ты что?
— Я его любила, — тихо призналась Агата.
— Царствие небесное, — посочувствовала Вероника. — Я не знала, что они с Павлом родственники. Фамилии у них разные. Агата, а ты кем им приходишься?
— Юлий Семеныч двоюродный племянник моей бабушки. Мама рассказывала, они когда-то очень дружны были, моя бабушка и мама Юлия Семеныча.
— Говорят, когда Юлий Семеныч фирмой руководил, в него все бабы были влюблены.
— Кто говорит?
— Главбух. Она еще при нем работала. Вчера зашла в бухгалтерию, они там Юлия Семеныча обсуждали. Вспоминали тех, кто уже давно уволился. Я из старых почти никого не знала…
Хлопнула дверь. Заглянул Роман, Агата встала, пошла работать.
День выдался суматошный, Агате пришлось состыковывать свои программные блоки с теми, что написали коллеги, вылезали ошибки, она по ходу их исправляла.
Только к вечеру выдалось свободное время, она достала флешку, снова начала просматривать файлы из компьютера Юлия Семеновича.
Идей от просмотра не появилось. Агата снова сунула флешку в сумку.
Домой она шла медленно. Пахло весной, свежестью. Около подъезда Агата остановилась, хотелось дойти до парка, посидеть под деревьями. Подумать.