Агата потерла виски. Голова болела.
Нужно зайти в какое-нибудь ближайшее кафе, нормально поужинать. Вероника днем звала ее обедать, но Агате казалось, что она вот-вот закончит работу, и она отказалась.
Она и утром не позавтракала, только выпила чашку кофе.
Получалось, что она ничего не ела уже сутки.
Агата подвинула к себе сумку, которую Ксения поставила на стол, садясь на соседний стул. Наклонилась, чтобы выключить компьютер, но передумала и полезла в сумку за флешкой.
Ей пришлось вытряхнуть содержимое на стол, чтобы убедиться, что флешки в сумке нет.
От тоскливой злости не то на мать, не то на плешивого Николая Антоновича, не то просто на весь белый свет сжимались кулаки. Как ни странно, по дороге на работу злость крепла, а не исчезала. Павел попробовал заняться делами фирмы, но вникнуть в проблемы не удалось. Еще хуже стало, когда начал читать новости в Телеграме. Из новостей следовало, что ничего хорошего страну ни в ближайшей перспективе, ни потом не ждет.
Впрочем, об этом можно было и без телеграм-каналов догадаться.
Тут он вспомнил, что уже два дня носит в сумке ноутбук Юлия, достал его, принялся листать статьи. Попробовал сосредоточиться, думать об убийстве Юлия как о сложной, но решаемой технической проблеме, но и это не получилось. Голова оставалась пустой, а злость не проходила.
Заглянул Роман.
— Как дела? — спросил Павел.
— Нормально. — Роман уселся рядом, заглянул в ноутбук.
— Комп Юлия, — зачем-то объяснил Павел.
— Полиция что говорит? — посочувствовал Роман.
— Ничего. Я у них не спрашивал.
— Копию делаем… — Роман заговорил о текущих делах, Павел притворялся, что слушает.
— Агата пришла? — неожиданно спросил он, когда коллега замолчал.
— Пришла. Позвать?
— Не надо.
Роман ушел, он снова стал смотреть в экран ноутбука.
Он не сможет жить, если не найдет того, кто убил Юлия.
То есть сможет, только жизнь эта никогда не будет нормальной. Она будет отравлена, как будто Юлий выпил не весь яд, часть отравы испарилась и окутала Павла.
Его теперешняя злость от этого яда. Вычислит убийцу, яд исчезнет.
Павел достал телефон, позвонил жене.
— Павел! — от ласкового голоса злость почти пропала.
— Как дела?
— Какие у меня дела… — она запнулась. — Павел…
— Что?
— Пожалуйста, давай встретимся с Майей Семеновной, — быстро попросила Ксения.
— Не понял! — он действительно не понял.
— Павел, это ненормально. Какая бы она ни была, она твоя мать! Прошу тебя, давай пригласим их в ресторан, посидим, как нормальная семья. Майя Семеновна хочет познакомить тебя с мужем…
— Она уже познакомила.
— Павел!
Злость действительно пропала, вместо нее навалилась усталость.
— Да, она была плохой матерью, — быстро заговорила Ксения. — Но люди меняются! Ты просто не понимаешь, что значит совсем не иметь матери…
— Отлично понимаю! — перебил Павел. — У меня матери не было и нет!
— Я тебя прошу!
— Подожди… Она тебе звонила, что ли?
— Звонила, — пришлось сознаться жене. — Ей хочется…
— Мне плевать, что ей хочется! Все! — отрезал Павел. — Я занят!
Он сжал телефон в руке, подержал, положил на стол.
Родители Ксении погибли в автокатастрофе. Они погибли, она выжила.
Она рассказала об этом еще на Сейшелах и больше никогда о родителях не заговаривала. А он не спрашивал.
Он мало интересовался женой, и это плохо.
Павел почувствовал себя виноватым. Наверное, поэтому снова взял телефон в руки и снова позвонил жене.
— Черт с тобой! — вздохнул он, услышав ее голос. — Позвони ей, скажи, что мы приглашаем их в ресторан. Мы заедем за ними часов в семь. А сама приезжай ко мне на работу… — он прикинул, — часам к шести. Я скажу, чтобы тебе заказали пропуск. Адрес сброшу сейчас эсэмэской.
— Павел! — радостно ахнула Ксения. — Я так тебя люблю!
— Я тебя тоже.
Странно, но после разговора с женой появилось желание работать. Он закрыл ноутбук Юлия и подвинул поудобнее экран рабочего компьютера.
Вечер всегда был для Романа самым плодотворным временем. Днем постоянно дергали коллеги, а вечером, в тишине и одиночестве, работать было одно удовольствие.
За окном уже стемнело, когда он выключил компьютер и запер офис.
Сделав несколько шагов в сторону лестницы, Роман остановился — соседняя дверь была чуть приоткрыта. Это было удивительно, до десятого часа коллеги на работе редко задерживались.
Роман открыл дверь. В офисе сидела Агата.
Девушка со странным равнодушием на него посмотрела.
— Привет! — глупо поприветствовал Роман коллегу. — Ты что здесь делаешь?
Она не ответила, он подошел ближе.
— Почему домой не идешь?
— Сейчас пойду, — тихо выдавила она.
Она больше на него не смотрела, она глядела в сторону. Но он заметил, что глаза у нее покрасневшие.
Еще у нее было очень бледное лицо и бесцветные губы.
Такой бледной была бабушка незадолго до смерти. Бабушку Роман любил.
— Агата, тебе плохо? — Роман остановился у ее стола.
Она молчала.
— Агата!
— Я хочу домой, — не глядя на него, тихо сказала она и жалко улыбнулась.
— Отлично, — с облегчением обрадовался Роман. — Я тебя отвезу. Я сегодня на машине.
— Нет, — она покачала головой. — Я вообще хочу домой. Совсем.
Объяснялась она, мягко говоря, не вполне внятно, но он понял.
— Ты не москвичка?
— Нет.
— Я отвезу тебя домой насовсем, — он сам не понял, шутит или говорит серьезно. Ему хотелось ее развеселить. Грустная бледная Агата ему не нравилась. — Далеко ехать?
— Далеко, — она опять улыбнулась, вздохнула и как-то мгновенно преобразилась, стала прежней, нормальной.
У нормальной Агаты были насмешливые глаза и мягкая улыбка.
— Я возьму отгул, — пообещал он и вспомнил. — Только сначала доделай программку.
Агата наклонилась, выключила компьютер. Подвинула стоящую на столе сумочку и хотела встать, но он ее остановил, за плечо прижал к креслу.
— Агата, что случилось?
Она покачала головой, то ли показывая, что ничего не случилось, то ли что не скажет.
— Я не хочу, чтобы ты уезжала насовсем, — вырвалось у Романа. — Мне нравится работать, когда ты рядом.
Она отвела его руку, встала, пошла к двери, и он предположил ей вслед:
— Наверное, я в тебя влюблен.
— Нет, — не оборачиваясь, сказала она. — Не влюблен.
— Откуда ты знаешь? — у двери Роман ее догнал.
— Знаю, — проворчала она.
И тут он сделал то, чего совсем не собирался: прижал ее к стене и прошептал:
— Ничего ты не знаешь! Я хочу работать с тобой. Если ты уедешь, я поеду следом и буду сторожить тебя у подъезда, как собака.
А потом стал целовать лицо, глаза, губы.
Глухо и сильно стучало сердце, и он испугался, что она действительно могла уехать и он не узнал бы, как ему нравится чувствовать под руками ее плечи.
Агата сначала пыталась его оттолкнуть, а потом перестала.
Машину Павел оставил на стоянке. Вместе с Ксенией на такси заехал за матерью и ее сожителем, довез до ближайшего ресторана. Вести пару в ресторан, в котором они тысячу раз были вместе с Юлием, не хотелось, но других Павел поблизости не знал.
К тому же назад сотрапезников можно не отвозить, до их теперешнего дома рукой подать. Сами дойдут.
Если бы не Ксения, встреча получилась бы совсем нелепой. Павлу разговаривать не хотелось, Николаю Антоновичу, судя по всему, тоже. Гость помалкивал, пока к нему не обращались.
Из Ксении получился отличный тамада, она сумела всех занять разговором. Не исключено, что со стороны они казались обычной дружной семьей.
— Мы с Колей познакомились в Вильнюсе, — рассказывала мать, повернувшись к Ксении. — Там много русских. И я бы не сказала, что к нам там плохо относятся. Я никакой русофобии не замечала.
— Литовцы вежливые, — не сдержался Павел. — Им воспитание хамить не позволяет.
Ему все время хотелось возразить матери. Не потому что он был сильно с ней не согласен, а просто так, потому что с трудом ее выносил.
— Литовцы такие же люди, как все остальные, — заметил Николай Антонович. При этом он слегка поморщился и неожиданно неуловимо напомнил Павлу Юлия. — Все нормальные люди понимают, что обвинять в чем-то целую нацию глупо и подло.
То, что материн хахаль напоминает Юлия, Павлу решительно не нравилось.
— Все это скоро закончится, — вздохнула Ксения. — Все страны переживают конфликты, а потом восстанавливают отношения. Я уверена, все будет нормально, как прежде.
— Это вряд ли, — поморщился Павел.
Переубеждать его никто не стал, только мать с легкой грустью на него посмотрела.
— Покурю, — решил Павел и поднялся.
— Составлю вам компанию, — посмотрел на него Николай. — Если не возражаете.
— Не возражаю.
Павел вышел на улицу, достал сигареты.
Вечерний город уютно светился зажегшимися фонарями. Мягко шурша, проезжали машины, по тротуарам шли улыбающиеся люди.
Экономической катастрофы, которую предвещали именитые аналитики, не случилось.
Пока не случилось, предостерег себя Павел.
До смерти Юлия он больше всего боялся предстоящей катастрофы.
— Переживем, — отмахивался Юлий.
Подошел Николай Антонович, закурил.
— Мы с Майей решили пожениться, — сообщил он, равнодушно провожая взглядом прохожих.
— Поздравляю, — буркнул Павел.
Николай пригладил лысину. Павел был не прав, лысину он не маскировал, просто иногда оставшиеся волосы на нее падали.
— Павел… — Николай искоса взглянул на Павла и снова принялся рассматривать прохожих.
— Да?
— Мама очень тебя любит.
Павел онемел. В буквальном смысле онемел, показалось, что губы свело судорогой.
— Николай Антонович, я прошу вас никогда не касаться этой темы, — все-таки удалось ему сказать.