— Никто не мог. Бутылка лежала в запертой машине. Дед тоже считал, что кто-то вскрывает пакеты, а делал это сам. Бабушка видела.
— Ксения, ты нормальная уже потому, что допускаешь, что с тобой не все в порядке. Шизофреники всегда считают себя нормальными. Павел дома?
— Нет, конечно. Иначе я бы не могла разговаривать. Агата, ты не звони, когда он дома, ладно? — виновато попросила Ксения. — Придется что-то ему врать, а мне не хочется.
— Не буду. Только ты, пожалуйста, будь осторожна. Не сочиняй глупостей и подумай, кто мог добраться до бутылки.
— Никто. Ой, Павел пришел! Я тебе очень благодарна, — это Ксения сказала быстро и совсем тихо. — Пока.
Агата сжала телефон в руке, подошла к окну. Тополиный пух за окном казался роем белых мух. Хоть бы дождь пошел, прибил, помечтала Агата.
Хлопнула дверь, Агата повернулась к вошедшему Роману и вздохнула.
— Я тебе сейчас расскажу кое-что интересное, а ты оцени.
— А ужинать мы будем? — поинтересовался он, швырнув рюкзак на пол.
— Будем, — кивнула Агата.
Пока Романа не было, она успела позаботиться об ужине, пожарила отбивные и сварила картошку. И отбивные, и картошка были еще теплые.
Она хорошая жена.
Говорить она начала, когда сытый Роман отодвинул тарелку.
— После обеда мне позвонила Ксения…
Роман слушал с недоумением.
— Я Ксению видел всего пару раз, — подумав, поделился он. — Но мне она полной дурой не показалась. Зная, что в семье два трупа… Она должна была в первую очередь подумать о том, что она следующая, а не о том, что у нее с мозгами не все в порядке.
— Я тоже сначала так подумала, — призналась Агата. — Но нам трудно поставить себя на ее место. Если бы я знала, что у меня в семье были сумасшедшие, я бы тоже больше всего боялась заболеть. И тоже страшилась бы, что ты об этом узнаешь. Нет, Рома, я уверена, она не притворяется.
— Кончай! Кругом убийства, она видит вскрытую бутылку и боится, что у нее с головой не все в порядке!
— Она не притворялась!
Роман включил чайник, заварил чай себе и Агате. Агата достала из холодильника банку с вареньем.
— В то, что у Ксении поехала крыша, я не верю.
— Ну значит, машинально открыла бутылку, а потом испугалась, вспомнив деда. Или кто там у нее был с шизой?
— Это возможно. Я сама часто делаю что-то машинально. Но… Рома, а если теперь на очереди Ксения?
Роман недовольно промолчал.
— Если мы сейчас отмахнемся от всего этого, а ее убьют?
— Павлу надо сказать!.. — проворчал Роман.
— Ты же понимаешь, что это невозможно.
Господь услышал Агатины молитвы, пошел дождь. Пуха за окном больше не было.
Агата прикрыла окно.
Чужие проблемы испортили вечер, не давали насладиться радостью быть вдвоем.
— Как фамилия Ксении? — неохотно спросил Роман, потушив через час свет.
— Девичья?
— Ну какая же еще! Фамилия Павла мне известна.
— Не знаю.
— Нужно узнать, — решил он. — Говоришь, дед у нее художник был? Если художник известный, о смерти наверняка сообщалось. Нужно поискать.
— Рома, Ксения не притворяется! — прижалась к его плечу Агата.
Ксения не профессиональная актриса. Она не могла так качественно сыграть испуг.
— Зачем ей притворяться? Зачем устраивать комедию?
— Ну ее к черту, — шепнул Роман. — Обними меня.
Дождь за окном не переставал, мерно и спокойно бил по подоконнику. Считается, что под дождь хорошо спится, но уснуть Агата не могла долго.
7 июня, вторник
Дождь шел всю ночь и собирался идти дальше. Ненадолго выглядывало солнце, снова пряталось за плотные облака.
Когда Павел вышел из машины у офиса, дождь пошел снова, до входа в здание пришлось идти быстро. Он бы еще ускорился, но знал, что бегает неуклюже, а быть посмешищем на виду у коллег ему не хотелось.
Впрочем, встретить коллег было проблематично, так рано они на работу не приезжали, даже исполнительная Вероника еще не явилась.
Павел отпер кабинет и неожиданно вспомнил, что в окружении семьи врач был.
Мария Мироновна. Бабушкина приятельница.
Павел не видел старушку лет тридцать, а Юлий иногда о бабушкиной подружке упоминал. Дядя бабушкиных приятельниц не забывал и звонил Марии пару раз в год.
Сейчас старушке должно быть не меньше восьмидесяти, прикинул Павел.
Хорошо, что ноутбук Юлия продолжал лежать на столе. Ему потребовалось несколько минут, чтобы найти телефон Марии Мироновны.
Павел, отчего-то волнуясь, набрал номер.
— Это Павел, — представился он, услышав женский голос. Как ни странно, тот звучал молодо. — Я внук Елизаветы Ивановны Ревицкой.
— Здравствуй, Паша, — вздохнула женщина. — Я ожидала, что ты позвонишь.
— Почему ожидали? — опешил Павел.
— Вчера приходил Николай, Майечкин муж. Я в курсе ваших бед.
Павел озадаченно молчал.
— Жаль, что ничем не могу помочь. Майя приезжала ко мне два раза. Второй раз почти перед смертью. Она всегда ко мне приезжала, когда бывала в Москве.
— Тетя Маша, можно, я тоже приеду? — неожиданно попросил Павел.
— Конечно. Адрес помнишь?
Адрес Павел знал. Он был записан в электронной книге Юлия.
Когда через час Павел входил в подъезд старого дома, узнал и дом, и подъезд. Бабушка часто брала его маленького с собой, отправляясь в гости к приятельнице.
И хозяйку узнал, когда она открыла ему дверь.
У нее прибавилось морщин, но в целом лицо оставалось прежним. Тонким и по-своему красивым.
— Вы совсем не изменились, — искренне сказал Павел.
— Изменилась, — грустно улыбнулась женщина. — В сорок я была красивее. Заходи.
Он и квартиру узнал. Книжные полки вдоль стен, старинная люстра на потолке. Впрочем, все старые московские квартиры похожи.
Хозяйка, пройдя в комнату, села в потертое кресло. Павел тронул стоящий рядом стул и неожиданно уселся на ковер. На нем когда-то он сидел и листал книги, пока бабушка и тетя Маша болтали на кухне.
— Я не выписывала ни Юлию, ни Майе никаких рецептов, если ты об этом, — вздохнула Мария Мироновна. — Они никогда не обращались ко мне как к доктору. Если честно, меня это обижало.
— А бабушка у вас лечилась? — не вовремя заинтересовался Павел.
— И она не лечилась, — хозяйка улыбнулась. — И это тоже меня обижало. Лиза считала, что за любой труд нужно платить, и знала, что денег я с нее не возьму. Вот и получилось, что про ее болячки я узнала, когда сделать что-то было уже поздно.
— Вы были ее самой близкой подругой.
— Она моей тоже.
Рядом с книжными полками висели старинные часы. Их Павел тоже помнил, часам было не меньше века, и они ходили. Хотя хозяйка могла бы их продать за приличные деньги.
— Ты знаешь, как мы познакомились?
— Нет.
— Мы познакомились в доме отдыха в Ялте. Лиза отдыхала там с твоим дедушкой и маленькой Майей, а я с мужем. Мужчины наши близко никогда не сходились, а мы сошлись, когда у обеих не стало мужей. Сначала умер мой муж, потом твой дедушка. Горе сближает.
На одной из книжных полок за стеклом с изумлением Павел увидел свою фотографию. Снимок был сделан лет десять назад, тогда он был заметно стройнее.
— Майя подарила, — проследила за его взглядом хозяйка. — Она всегда ко мне приезжала, когда могла.
— Я не знал.
— Майя сделала большую ошибку, когда не забрала тебя у бабушки. Тогда казалось, что тебе с ней лучше, что не стоит вырывать ребенка из привычной среды, а в результате получилось, что у нее не было сына, а у тебя — матери. Конечно, мы все задним умом крепки…
— Я был ей не нужен.
— Да будет тебе! — поморщилась женщина. — Ты как будто Лизины слова повторяешь. Она дочь простить не могла и Юлия против сестры настроила, теперь ты ту же ерунду говоришь. Майя тяжело переживала, когда твоего папы не стало. Очень тяжело. Не все одинаково справляются с горем. Кто-то может, у кого-то сил меньше. Майя надеялась залечить горе новым браком, и нельзя было за это так жестоко ее наказывать.
— Никто ее не наказывал!
Как ни странно, желания прервать разговор у Павла не возникло. Как будто речь сейчас шла не о его семье, а о чем-то абстрактном.
— Возможно, специально и не наказывал, — согласилась бабушкина подруга. — Но получилось то, что получилось. Лиза дочь видеть не хотела и угрожала материнских прав лишить, если Майя попробует тебя забрать. Лиза из лучших побуждений действовала, боялась, что очередной Майин муж будет недостаточно хорошо к тебе относиться. Юлий сестру с трудом выносил, и ты никаких сыновних чувств не испытываешь.
Павел промолчал.
— Женщины слабые существа, Паша. Не все, но многие. Я сама из слабых, мне тоже всегда нравилось прятаться от жизни за мужа. Не знаю, понимаешь ли ты, о чем я говорю.
Павел понимал. Ксения вышла за него замуж, потому что боялась одиночества.
— О чем вы разговаривали, когда Майя к вам приезжала?
Назвать мать матерью у него не получалось.
— Обо всем и ни о чем. О том, что могло бы навести на след убийцы, не говорили, иначе я бы с этого начала, — твердо сказала женщина. — Майя не верила в убийство Юлия. Считала, что он сам принял большую дозу по неосторожности. Я с ней спорила.
— Правильно делали.
— Радовалась, что ты женился.
— Ей понравилась моя жена?
— Ничего плохого она о твоей жене не сказала. Я ничем не могу тебе помочь, Паша. Все время вспоминаю, о чем мы говорили и с Майей, и с Юлием, и ничто мне не кажется подозрительным.
— Чтобы так убить человека, необходимо медицинское образование? Нужно как-то подобрать дозу…
— Я думала об этом. Теоретически медицинское образование нужно. Но многие больные сейчас разбираются в препаратах не хуже врачей.
Павел пробыл в старой квартире еще минут двадцать, поднялся с ковра, только когда хозяйка начала посматривать на часы.
— Ко мне должна прийти больная, — объяснила Мария Мироновна. — Я консультирую своих старых знакомых.