те.
Около получаса почитал книгу, потом снова подошел к окну. Ветер стал уже стихать, падали крупные снежинки. Хашимов снял трубку и позвонил председателю районного исполнительного комитета:
— Товарищ Аминев, это вы? Привет! Надо ведь нам в Каенлы как-то попадать, лошадь нужна. Что, все уже разъехались? Нет лошадей? Час от часу не легче, — Хашимов махнул рукой и повесил трубку.
— Можно попросить в райколхозсоюзе, — сказал Нигмат.
— Ха, возьмешь у них лошадь! — В окно он увидел Нину, которая шла куда-то на лыжах. — Слушай, а ведь мы можем добраться и на лыжах!
— На лыжах? — удивился Нигмат. — А впрочем, мне все равно. Кажется, до Каенлы десять километров. Мы на лыжах, а Круглова как? Она ведь девушка городская. А дорога неровная, надо одолевать перевал. Не сможет, пожалуй.
— А ты не бойся. Нина Круглова тебя еще на буксир возьмет. Подожди, я ей сейчас скажу. — И он выбежал на улицу.
Снег сверкал на весеннем солнце. Нина как раз остановилась и поправляла ремень на лыжах. Пряди волос выбились у нее из-под шапочки, щеки горели, глаза сверкали.
— Товарищ Круглова! — позвал Галяу. — Надо ведь как-то попадать нам в деревню. Зайдите-ка к нам, обсудим.
— Сейчас!
Когда Нина вошла в комнату, Нигмат оживился, предложил стул, куда только подевалась его флегматичность! Он понял, что влюбился в нее с первого взгляда.
— Спасибо, — поблагодарила Нина с улыбкой и села. — Так что, когда мы поедем?
— Лошади нет.
— Разве?
Нигмат поспешил утешить девушку, хотя особого беспокойства она и не проявила.
— Да вы не волнуйтесь. Лошадь мы найдем.
— Я хотел было на лыжах прокатиться до Каенлы, — вступил Хашимов. — Да вот мой друг Мансуров не согласен. Говорит, Кругловой будет тяжело, не дойдет.
— За меня не беспокойтесь. Два года выступаю на соревнованиях. Пока что занимала только первые места, — улыбнулась Нина.
— Коли так, то нам с вами придется тащить на себе Нигмата, — пошутил Хашимов.
— Меня? — возмутился Нигмат. — Да никогда в жизни!
Через полчаса они вышли. День был теплый, снег совсем перестал идти. С самого начала лыжники взяли хороший темп. Впереди шел Галяу, а Нигмат особенно не торопился, шагал рядом с Ниной и не сводил с нее глаз.
Нина действительно хорошо ходила на лыжах, и скоро она обошла Нигмата.
— Так вы, оказывается, опытная лыжница, — сказал Нигмат, еле догнав ее. — Я таких люблю.
Он хотел сказать: «Эх, и красивая же вы девушка! Как только вас увидел, сам не свой».
— А вы дышите медленнее, — посоветовала Нина и опять обошла его.
— А Хашимов, — сказал Нигмат, догнав Нину, — тоже не умеет ходить на лыжах. Это он из упрямства рвется вперед. Вот у нас военком, тот настоящий лыжник.
— И разговаривать на ходу много нельзя, — сказала Нина. — Дыхание сбивается. Надо дышать через нос.
Разочарованный Нигмат отстал. «Надо дышать через нос», — мысленно передразнил он Нину. А та рвалась вперед. Ни Галяу, ни Нигмат не знали ее секрета, почему она так стремилась попасть поскорее в колхоз «Куряш».
Когда перевалили через хребет Баля, встречный ветер усилился. И все же Хашимов не замедлил хода, все так же ровно и настырно стремился вперед. А Нигмат задыхался. В колхоз пришли только вечером, в избах уже зажигали огни.
В это время закончилось заседание правления, на котором рассмотрели новые заявления о приеме в колхоз, подписали договор с МТС, назначили нового бригадира во вторую бригаду— Фатиму Мурзабаеву. Когда лыжники зашли в правление, там остались лишь Тимер, Фатима и Якуб.
— Господа, к вам прибыл ревизор! — пошутил Галяу. — Дрожите, несчастные…
Но он не успел докончить. Едва увидев Нину, Тимер отбросил стул и обнял девушку:
— Ниночка!
— Тимер!
— Не ревизоры, а сваты, — пошутила Фатима. Она взглянула на Нигмата, который понуро опустил голову, и рассмеялась. — А этот сват почему невеселый?
— Познакомься, Нина, это наши бригадиры. — Тимер представил девушке Фатиму и Якуба. — Золотые люди, мои крылья.
— Очень рада! — Нина поздоровалась с бригадирами за руку и назвала себя. Галяу в это время подмигнул Нигмату и вполголоса сказал:
— Ну что, влюбленный, не повезло тебе?
— Не повезло, — вздохнул Нигмат.
Галяу объяснил о цели их приезда.
— Очень хорошо, — сказал Тимер, внимательно выслушав. — Что же в первую очередь вас интересует?
— Известно что, лошади, семена, инвентарь.
— Ладно, тогда начнем с лошадей. Но сегодня уже поздно, сначала надо устроить вас с ночлегом.
— Ну, это пустяки, — возразил Хашимов. — Мы остановимся у Гарифа-агая. А девушке ты сам место подыщешь, я думаю. Сегодня же хотелось бы обойти конюшню.
Он хотел провести проверку, как говорят, по горячим следам, неожиданно, чтобы составить точное и верное мнение о положении вещей.
— Что ж поделаешь, возражать не имею права. Но в последнее время сам я к лошадям не заглядывал, не знаю, что там творится. Проверку, я думаю, надо начать с бригады Якуба-агая, — сказал он, но сразу почувствовал, что Хашимов против этого предложения. Так оно и вышло.
— Мы уж сами выберем, с кого начинать, если не возражаешь. По-моему, лучше начать с бригады товарища Мурзабаевой.
— Я не против, — сказала Фатима. — Только я получила бригаду всего два дня назад.
— Это не беда, — сказала Нина. — Мы ведь приехали не судить, а помочь.
— Спасибо.
Когда стали выходить, Фатима остановила Тимера и шепотом спросила:
— Эта девушка?
— Эта.
— Поздравляю! Хороший человек и красивая.
— И твой Кадир Мустафин неплохой парень.
— Ладно уж. Будь счастлив, Тимер, — и она подтолкнула Тимера вперед, они догнали остальных.
На улице стояла лунная ночь. Они пошли смотреть лошадей. Тимер торопился. Надо было вернуться поскорее домой и привести комнату в порядок, да и приготовить что-нибудь поесть. Нина может зайти.
До сих пор завтраки и ужины он готовил сам. Да и много ли надо одинокому человеку? Обедать ходил к Шарифе-апай, она готовила ему.
А сегодня он даже и печь не топил. «Разве можно так встречать любимую девушку? — думал он. — Да еще впервые». Поэтому по дороге заглянул к Шарифе и позвал ее на помощь…
— Вот будет общая конюшня для наших лошадей, — сказала Фатима, показав на большое строение без крыши. — Только этой осенью начали строить, не успели вон шапку надеть. Пока лошади содержатся отдельно по бригадам. На крышу, правда, немного не хватает теса.
Они подошли к конюшне бригады Мурзабаевой, но здесь никого не было, ворота открыты настежь.
— Куда же подевались конюхи? — Фатима обошла вокруг конюшни. — Эй, Харис! Абдулла! Наверно, зашли к Харису погреться. Сейчас я схожу за ними.
Галяу удержал ее.
— Какой его дом? Этот, что за садом? Я сам схожу.
— Ладно, — согласилась Фатима.
Галяу ушел, а остальные зажгли фонарь и вошли в конюшню. Свет фонаря осветил разрушенные ясли, не чищенный давно пол. Нина обратила внимание на худобу лошадей, невольно сравнив их с лошадьми ломовых извозчиков. Городские лошади казались куда упитаннее, круглые, как бочки, будто надутые. «Плохо, пожалуй, кормят,» — подумала она. Фатима, заметив ее недоумение, спросила:
— Что, не похожи на городских коней?
— Не похожи, какие-то мелкие, худые.
— Мелковаты, это правда. Но они не ниже средней упитанности. Но как ты их ни корми, они никогда не будут похожи на городских лошадей.
— Почему?
— Потому, что это другая порода. Это горные лошади.
Нине стало неловко за свои незнания, неумение различать породы. И все же ей было известно, что жеребых кобыл держат отдельно, поэтому она спросила:
— А жеребые кобылы есть?
— Есть, но все они содержатся отдельно, — Фатима, светя фонарем, повела Нину и Нигмата на другую половину конюшни. — Вот они. Наш председатель очень требовательный человек. Видите, кобылы совсем в других условиях. — Она похлопала по крупу одну лошадь и улыбнулась. Нпгмат, который все время молчал, понял, что Нина неважно разбирается в лошадях, и сам стал задавать вопросы.
Галяу в это время подошел к дому Хариса. Свет не горел, хозяева, видно, легли спать. Он постучал, и ему тут же открыли.
— Господи, кого это принесло, — пробормотала Магуза, зажигая лампу. Увидев незнакомого человека, она испугалась. — А я-то думала: сам вернулся — и открываю спокойно. Кто ты? Чего бродишь по ночам?
— Не бойся, я по делу пришел. Где Харис-агай?
Магуза, прежде чем ответить, с ног до головы оглядела парня и, успокоившись, спросила:
— Ты что, уполномоченный? Или кто?
— Уполномоченный.
— Вот и хорошо, что пришел. Садись-ка давай, — с уважением сказала она. — Этого Хариса совсем уж испортили. Как ночь, так и уходит, мол, к лошадям. А черт знает, не то он у лошадей, не то у чужих. А я тут, дура, одна томлюсь да переживаю. Девушкой-то я совсем не такая была. А теперь и смотреть не на что, кожа да кости. Старики прежде говорили, если муж заботливый, и жена в хорошем платье ходит. А он совсем иссушил меня… Думаешь, он ухаживает за лошадьми? Ему и дела-то до них нет, одно вино у него на уме.
Болтливая Магуза, конечно, сгущала краски, но Хашимов, опытный газетчик, умел извлечь зерно истины из любого разговора. Сейчас его интересовало состояние лошадей, и, если даже сотая доля из того, что говорила Магуза, правда, следовало принимать какие-то меры.
— Уберите его от лошадей, — продолжала между тем Магуза. — Разве он смыслит что-либо в этом? Хоть бы уж научился толком присматривать за детьми и женой, и то слава богу.
— Ладно, скажу, — согласился Галяу. В это время кто-то постучал в окно.
— Ну, кажется, вернулся наконец бродяга.
Хашимов поднялся с места:
— Я выйду встречу.
Но на улице он увидел не Хариса, а членов бригады и бригадира.
— Почему так долго? — спросила Нина. — Мы уже волноваться стали.
— Да дома его не оказалось.
— Да уж если попадешь к этой Магузе, не скоро освободишься, — сказала Фатима. — Есть за ней такой грешок — болтливость. Из мухи слона сделает.