— Это есть, — согласился Хашимов. — Но на мужа жалуется она не напрасно. Конюх из него неважный.
— Правильно, — поддержал Нигмат. — Если бы лошади умели разговаривать, они бы много чего нам порассказали о Харисе.
Они направились в бригаду Якуба. По дороге им попался пьяный. Он шел, спотыкаясь и что-то напевая себе под нос.
— Это Харис, — прошептала Фатима.
— Ах, значит, вот он где болтается! — рассердился Галяу и загородил Харису дорогу. — Что же это ты делаешь, Харис?
— Проваливай давай, не болтай. Я сам знаю, что мне делать!
— Оставь его, все равно ничего не докажешь, — сказала Фатима. — Не видишь разве, какой пьяный? Лыка не вяжет. Завтра я с ним поговорю.
Галяу понимал, что с Фатимы как с бригадира спросу пока нет, она всего два дня на работе, но он очень рассердился на Тимера Янсарова. Язвительные, резкие слова так и просились на язык, но его сдерживало присутствие Нины. Кроме того, он вспомнил советы Даутова быть сдержанным, никогда не делать поспешных выводов. Надо было еще осмотреть другие бригады, по состоянию одной трудно судить о делах в колхозе.
Хашимов не понял пока, что молодой председатель пошел на маленькую хитрость, показал ему для начала самую худшую бригаду, пускай, мол, посмотрит прежде всего недостатки. За бригаду Якуба он не беспокоился.
И в своем расчете Янсаров не ошибся. Когда члены рейдовой бригады увидели лошадей у Мурзабаева и Иртюбякова, настроение у них сразу улучшилось. Они забыли об усталости, о голоде, о том, что время уже позднее. Особенно понравился им Гамир, не конюх, а золото.
— Вот это бригада! — восхитился Галяу.
— Да что вы, — сказала Фатима и рассмеялась. — А ты знаешь, я ведь нарочно попросила себе самую отстающую бригаду. Но, как говорят, цыплят по осени считают. Во время сева моя бригада будет самой передовой.
— Вот именно, дочка, что по осени, — сказал старик Гариф.
— А нас, агай, учили считать с весны. Если обгоню, не сердись, ладно?
— Да чтобы я на тебя сердился? Разве я ребенок? По мне так кто бы ни обогнал, для колхоза только польза.
— Правильно, бабай, — от всей души одобрила слова старика Нина.
— Конечно, правильно. Хоть мы и старые, дочка, да знаем, что к чему.
Стали расходиться. Хашимова и Мансурова старик Гариф повел к себе, а Фатима и Нина пошли к дому Янсарова.
— Фатима, может, зайдешь? Заходи, гостем будешь, — пытался уговорить Тимер Фатиму, но та рассмеялась:
— У меня дома свой гость дожидается. — И убежала.
— Почему она смеется? — спросила Нина.
— Да видишь ли, она недавно замуж вышла. Муж работает сейчас в МТС, вместе учились. Я ей говорю, зайди в гости, а она, мол, у меня дома свой гость ждет.
— Хорошая женщина, — сказала Нина, — трудолюбивая.
— Да, это так. А ты, Ниноча, не устала? Раздевайся.
— Устала, очень.
Кое-как она поела супа, но аппетита не было. Действительно, от усталости едва стояла на ногах. После ужина сразу легла, а Тимер все стоял у стола.
— А ты где ляжешь, Тимер?
— Места хватит, весь пол свободный.
И он стал стелить себе на полу.
Едва голова прикоснулась к подушке, Нина крепко уснула. А на рассвете, когда проснулась, бодрая и посвежевшая, Тимер сидел рядом с ней и гладил ее волосы. Спал ли он в эту ночь, Нина не знала, но спрашивать об этом не стала.
— Рано еще, Нинок, поспи, — ласково сказал Тимер, укрывая ее получше одеялом. Но Нина сбросила одеяло и крепко обняла его за шею…
Позавтракали они плотно. Все время смотрели друг на друга счастливыми глазами и улыбались. Много ли надо причин для смеха и радости молодым влюбленным?
— Ну что ж, ты стала совсем сельским жителем, — сказал Тимер. — Все знаешь.
— Да нет, какой из меня знаток. Вон вчера как с лошадьми опростоволосилась. Ну, а в людях немного разбираюсь, жизнь вижу. Да ты не смейся. Вот начнем проверять ваш сельскохозяйственный инвентарь, тогда увидишь. Я ведь читала много книг, изучала машины, знаю семена.
— По книгам?
— И по книгам, и практику проходила в подшефном колхозе.
— Ну, это другое дело.
Когда они пришли в правление колхоза, там уже собрались все бригадиры. Подошли и Галяу с Нигматом.
Фатима уже успела рассказать Гарифу об отношениях Нины и Тимера, и тот незаметно наблюдал за девушкой. Ни к кому в особенности не обращаясь, он пробормотал: «А она ничего». Тимер подумал, что Гариф обращается к нему, и спросил:
— Ты что, агай?
— Да день, говорю, хороший сегодня.
— А-а-а…
— А ведь гости у нас, Тимер. Угостить бы надо. Ей-богу, что-то нос чешется. Ты ведь осенью говорил что-то насчет угощения, не забыл?
— А вот когда кончим весенний сев, угощение не уйдет от нас.
— Ладно, поверим твоему слову.
Галяу не понимал смысла разговора председателя и Гарифа. Что стояло за их незначащими словами? И предложил начать работу. Все поднялись с места и вышли на улицу. Началась тщательная проверка готовности колхоза к весеннему севу. Затем подвели итоги и нашли, что готовность к севу хорошая, но предложили немедленно перевести конюха Хариса на другую работу. Но даже если бы они об этом и не сказали, Фатима и сама бы так сделала. Она просто пока еще не успела подобрать подходящего человека на место Хариса.
Вечером рейдовая бригада уехала на лошади в колхоз «Учкун». Их провожал Янсаров. Он был недоволен, что так мало видел Нину, даже поговорить толком не удалось. Очень не хотелось расставаться. Правда, на обратном пути она собиралась заглянуть к нему, но когда это еще будет?
Начались порывистые, сырые мартовские бураны, какие бывают только в степных краях. Дороги между деревнями испортились. Поэтому Нина не смогла заехать в колхоз «Куряш», по большаку прямо поехали в Кулсару. И только спустя пять дней Тимеру удалось вырваться в район. Он прихватил с собой лыжи, оставленные Ниной и ее товарищами.
В район его вызвали на собрание по подведению итогов проверки готовности к севу.
Совещание по обыкновению затянулось до полуночи, ночевать Тимер пошел к Галяу, который сказал, что ему самому и Мансурову нынче спать не придется, всю ночь будут выпускать газету, так что комната в полном распоряжении Тимера.
Нина и Тимер после совещания решили прогуляться, хоть немного подышать свежим воздухом. Они медленно шли по главной улице. Ночь была тиха и красива. Ни тому ни другому не хотелось идти домой. Казалось, уже обо всем переговорили, но слова находились сами собой. Они дошли до конца улицы и повернули обратно. У дома Галяу Тимер крепко сжал руку девушки и повел ее к воротам. Нина не противилась ему.
Хозяйка давно уже спала и не слышала их прихода. Хотя она давно уж привыкла к поздним возвращениям своего постояльца и не обращала на это никакого внимания.
Тимер потянулся было к выключателю, но Нина перехватила его руку:
— Не включай, уже поздно.
— А ужинать?
— Завтра поужинаем, — пошутила она.
— Ну ладно, завтра так завтра, — согласился Тимер и стал осторожно снимать с девушки пальто и шапку. Нина стояла тихо, будто прислушивалась к движению его ласковых рук. Он повесил пальто на вешалку и сказал:
— Ну вот и все.
Нина сняла валенки, платье и юркнула под одеяло. Тимер стоял в раздумьи, не зная как быть, потом стал медленно раздеваться, не понимая, что с ним такое случилось, как будто окостенел или его заморозили. Прежде он одевался и раздевался за одну минуту.
Нина слышала, как он шуршал одеждой и притворилась, будто уснула. Через какое-то время она открыла глаза, а Тимер все стоял в отчаянной нерешительности. Она подумала, что так он может простоять до рассвета. Не выдержала и рассмеялась:
— О чем задумался? Ложись уж.
— Эх, Нина, — вздохнул Тимер и подошел к ней. — Я вот думаю, когда мы наконец распишемся и станем жить вместе?
— Глупый ты, Тимер, я тебе и так верю, — сказала Нина дрогнувшим голосом и привлекла его за плечи.
XX
Зима все еще не отступала. Начались последние весенние бураны. Хлестал липкий мокрый снег, валя прохожего с ног. Все дела в колхозе замерли, хотя после рейдовой бригады многое было сделано.
Буран завывал и днем и ночью. Для Тимера это было настоящее горе. Он не знал, как убить время. Хорошо хоть Шараф прислал из города кучу книг по сельскому хозяйству. Каждый вечер активисты собирались в правлении и читали эти книги сообща, вслух. Да и молодежь с удовольствием слушала. Янсаров немного жалел, что не организовал такие чтения с осени. Дело это явно полезное. Сколько бы знаний можно было приобрести за зиму.
Сегодня, как обычно, они собрались в правлении. Пришли Гариф, Якуб Мурзабаев, Байназар и несколько молодых ребят. Только Фатимы все еще не было. Это огорчило Тимера, который искренне считал, что они делают большое и полезное дело, и он послал за ней мальчишку.
В этот же вечер вернулся в деревню муж Фатимы, механик Мустафин. Тимер это знал, конечно, они соскучились друг по другу, как-никак молодожены, но все-таки на первом месте должны быть дела, а чувствами должен управлять рассудок. «Хорошо тебе рассуждать, глядя со стороны, а сам? — упрекнул себя Тимер. — Если бы приехала Нина, бросил бы, наверно, все дела».
Между тем обрадованная Фатима затопила баню, летала, как на крыльях, всей душой желая угодить мужу. Но тот был почему-то невеселый. Фатима скоро почувствовала это и с тревогой спросила:
— Что это с тобой? Заболел или на работе неприятности?
— Да нет, просто так… Устал я, — сказал Кадир и нежно обнял жену. — Не обращай внимания.
Фатима хоть и не очень поверила его словам, но, зная, что муж никогда не обманывает, не стала допытываться. Мало ли от чего бывает плохое настроение, из-за каких-нибудь пустяков другой раз места себе не находишь. Тут как раз прибежал мальчик, которого послал за Фатимой Тимер.
— Не могу я сегодня, братишка, — приветливо сказала Фатима. — Видишь, сегодня у меня кто приехал? Муж родной. Так что уж пусть извинит нас Тимер.