Юлька за время ужина почти не разговаривала, не сводя с него глаз, не понимая, в чем подвох. И задавалась одним и тем же вопросом — для чего Матвей Юрьевич разыгрывает этот спектакль? Для него же все это чуждо! Ему ведь плевать, что думает о нем большинство людей, но мнение ее родных, которое они, безусловно, уже составили, для него очень важно! И мужчине необходимо, чтобы оно было хорошим! Но зачем? Ведь, возможно, они и не увидятся вновь?
За весь вечер Гончаров не взглянул в ее сторону, его вниманием владели тетушка, Настасья, близняшки, Марина Шарапова и бабушка. Конечно, младшая сестра строила ему глазки и отчаянно флиртовала, несмотря на заверения вести себя прилично, а Гончаров, казалось, не был против. Бабушка и мама, выпив вина и немного расслабившись, расспрашивали его о семье и работе, а Машка и Дашка — обо всем на свете.
Матвей, в свою очередь, обращаясь к каждой из присутствующих женщин, интересовался их делами и планами. У бабушки участливо спросил о здоровье, у мамы о жизни в Европе, с Танькой посмеялся над провинциальностью их райцентра, у сестры узнал о планах на ближайшее будущее, даже у девчонок-близняшек спросил про школу.
Они прекрасно посидели, выпив две бутылки вина и продегустировав все блюда, приготовленные женщинами. А под конец они еще и кофе выпили, попробовав бабушкины блинчики, которые, как и все остальное, пришлись ему по вкусу.
Тепло распрощавшись со всем семейством, Матвей пообещал обязательно зайти еще и попросил Юлю проводить его.
Они вышли на крыльцо и остановились. Шарапова, зябко ежась, стянула на груди шаль и оперлась о стену дома. А Матвей достал сигареты и закурил.
— Ну? — первым нарушил он молчание. — И чего молчишь? Ты же весь вечер наблюдала за мной, тебе, вероятно, есть что сказать? Мне кажется, я понравился твоей родне, нет?
— О, да! Особенно сестрица от тебя без ума! Ты же весь вечер флиртовал с ней! И не сводил глаз с ее декольте!
— Это все оттого, что ты весь ужин держалась особняком, словно ожидала от меня какого-то подвоха! Признайся, разве не так? — смеясь, спросил он, приближаясь и опираясь рукой о стену поверх ее плеча. — Тебе не понравилось, что я произвел впечатление на твоих родных? Этим ужином ты будто проверяла меня, ожидая, что я споткнусь.
— Мою родню легко впечатлить!
— Отчего ж ты у них такая недоверчивая? — негромко уточнил он, приближая к ней свое лицо.
Его дыхание с привкусом вина и сигаретного дыма опалило ее лицо, а все еще улыбающиеся губы вот-вот могли коснуться ее губ.
Девушка отвернулась, и он поцеловал ее в висок, потерся о щеку, вызывая уже знакомое сладостное томление, которое учащало пульс.
— Сдается мне, ты ревнуешь, детка, и злишься! Это, конечно, льстит, но я жутко не люблю, когда ты становишься колючей и отдаляешься! — прошептал он ей на ухо и, отбросив сигарету, обнял, прижимая к себе. — Могу тебя уверить, волноваться не о чем! Юные и неискушенные красотки, конечно, моя слабость, но я хочу только тебя! Поэтому улыбнись мне и послушай: завтра утром я уеду в Минск по делам. Меня не будет весь день! Но часам к восьми я вернусь! Будь готова, заеду за тобой, и мы отправимся развлекаться! Мне надоели романтические вечера и смотрины! Это скучно, хочется драйва… — сказал он, разжимая объятия.
— Хорошо, — легко согласилась девушка, и настроение сразу улучшилось. — Будет Вам драйв, Матвей Юрьевич! Поверьте, скучать не придется! Что-то мы, правда, засиделись дома! Поедем, повеселимся по-Вашему! — не сдерживая сарказма, продолжила она и шагнула к двери.
— Эй, ты что задумала? — он удержал ее за руку, не позволяя так просто уйти.
— Ничего! Уже предвкушаю завтрашнюю дискотеку и боулинг! Я закажу нам дорожку? — мило улыбнувшись, осведомилась она.
А Гончаров нахмурился.
— Тогда до завтра, хорошей поездки! — сказала она и, высвободив руку, ушла в дом.
Глава 6
Юля плохо спала ночью. К тому же кровать пришлось делить с Настасьей, а та, возбужденная приходом Гончарова, вероятно, вообще спать не собиралась, восторженно вздыхая и приставая с расспросами. Впрочем, вопросы были не только у младшей сестры, но отвечать на них девушке не хотелось, может быть еще и потому, что ответов она не знала, теперь понимая, что приглашать на ужин Гончарова было необдуманным и импульсивным поступком. За этим последуют вопросы родных, а что ей ответить, если, возможно, через несколько дней он уедет, и они больше не встретятся?
Настасья что-то шептала ей, а Юлька мысленно возвращалась в Сиренево, задаваясь вопросом, как эту ночь проводит Гончаров, о чем думает, что вспоминает, зачем едет в Минск?
Назойливый шепот сестры действовал на нервы. Ей же хотелось побыть одной и подумать. Но вместо этого, закрывая глаза, вспоминала Гончарова, две ночи, которые они провели вместе. Так живо, как наяву, вновь ощущала прикосновения его рук и то, как жесткая щетина царапала кожу, которая начинала гореть, стоило лишь подумать об этом. Ее бросало в жар, а тело изнывало. И сейчас Юля отчетливо понимала, что за две ночи стала зависима. Матвей пробудил в ней женщину, горячую, чувственную, страстную. Он разбудил в ней страсть и, преодолев порог дозволенного, дал возможность ощутить пик физического наслаждения, то, чего она была столько лет лишена. И не потому, что с ней что-то не так, просто мужчина, с которым она впервые легла в постель, не знал, как доставить удовольствие, сделать так, чтобы ей было хорошо.
Страсть и физическое удовольствие ничего не значили, если не было любви. А ее не было! Что ж такое тогда сейчас происходит между ними? Отчего она не может уснуть?
Миражи, это снова были миражи, которые уже завтра могли исчезнуть, оставив после себя разочарование, сожаление, воспоминания, тоску…
Утром, встретив по дороге на работу охранника у плотины, Юля узнала, что Гончаров действительно уехал час назад. При этом мужчина поведал ей, что всю ночь в Большом доме горел свет. А в пять утра, оседлав лошадь, Матвей Юрьевич покинул территорию усадьбы. Они переживали, как бы в темноте он не свернул себе шею или не заблудился. Но их опасения оказались напрасными. Мужчина вернулся к семи, а уже через час габаритные огни его авто скрылись за поворотом.
Молча выслушав доклад охранника, Шарапова лишь кивнула и пошла к усадьбе. Весь день она занималась делами, то в своем кабинете, то на территории Сиренево, а мысли о Матвее не выходили из головы. Ее так и подмывало подняться и проверить, на месте ли его вещи, однако она боялась найти не только пустые полки, но и очевидные доказательства его ночного кутежа. Отчего-то не верила, что эту ночь он провел один, и было страшно в этом убедиться. А на столе, когда она вошла в кабинет, ее ждал свежий букет белоснежных орхидей и конверт с запиской, в которой мужчина желал ей доброго утра, хорошего дня и оставлял многоточия, намекая на вечер.
За весь день он ни разу не позвонил, Юлька же, помимо воли, ждала его звонка, с надеждой глядя на дисплей каждый раз, когда мобильный начинал вибрировать, и злилась. А к вечеру решила, что никуда с Матвеем не поедет. Да она не выйдет из дома, когда он подъедет! Нет, вообще уедет в город, закроется в квартире и не пустит его. Пусть не тешит себя иллюзией, что она, как все его подружки, будет беспрекословно подчиняться его желаниям и приказам. Но минуты бежали за минутами, близился вечер, и решимость ее таяла.
Юля пораньше ушла домой, надеясь, что в привычной атмосфере сможет отвлечься, но, оказавшись в своей комнате, первое, что сделала, распахнула дверцы шкафа и критично осмотрела платья.
— Юль, ты куда-то собираешься? — в комнату заглянула младшая сестра.
— Да, хотим с подружками поехать в город и немного развлечься, — не поднимая глаз, соврала Шарапова, перебирая наряды.
— А Матвей тоже с вами поедет?
— Нет, он уехал в Минск! И, возможно, в Сиренево уже не вернется!
— Дааа? — расстроенно протянула девушка. — Блиин… А можно мне с тобой в город? Надоело уже сидеть в деревне! — пожаловалась она. — Скучно!
— Нет, там будет определенная компания, ты их не знаешь, они тебя тоже! Поэтому, извини!
— А что ты оденешь? — не отставала девушка.
— Не знаю пока, — пожала плечами Юля.
— Смотри, вот это классное, черный гипюр и бархат великолепно сочетаются! — сестра извлекла из горы нарядов маленькое черное платье, короткое и эффектно облегающее фигуру.
— Не знаю. Как-то это слишком, — сморщила носик Юля.
— Брось, ты ж не на благотворительный вечер собираешься! Для вечеринки самое то, а если еще и волосы убрать, яркую помаду добавить, будет вообще секси! — настаивала Настя.
Немного подумав, девушка стала переодеваться.
Было без нескольких минут восемь, когда Юля в последний раз взглянула на себя в зеркало и нашла собственное отражение сногсшибательным! Бесспорно, ей шел черный цвет. Она надела короткие замшевые ботильоны, собрала волосы вверх, чтобы они не заслоняли точеную фигурку, которую облегал гипюр и бархат. Мерцающие тени на веках и вишневая матовая помада делали ее образ несколько вызывающим, но это было как раз то, чего ей хотелось. И не забыть про духи. Сегодня только «Chanel № 5», никаких неуловимых, нежных ароматов.
— Юль, а ты точно с подружками едешь? — недоверчиво спросила Настасья, любуясь сестрой. — Ты ж прям роковая красотка! Сведешь с ума любого!
— Конечно, с подружками! С кем же еще? — отозвалась девушка, рассматривая себя в зеркало, и услышала, как у дома остановилось авто.
— Ну что, Матвей Юрьевич? Вам скучно? Хотите драйва? Уверена, сегодня Вам будет весело как никогда! — пробормотала она и набросила на плечи пальто.
Матвей не стал заходить в дом, девушка и не позволила бы ему этого.
Когда она вышла со двора, хлопнув за собой клямкой калитки, Гончаров выбрался из авто, предупредительно распахивая перед ней дверцу.
— Привет, дорогая! — улыбнувшись, поздоровался он и хотел коснуться губами ее щеки, но Ю