чивая доступ всякому сброду, входной билет стоил немало. Матвей сразу предположил, что хозяин этого заведения европеец, индийцы или мусульмане не могли бы все так развернуть. Здесь Гончаров впервые за прошедшую неделю почувствовал себя в своей стихии и, предвкушая прекрасный вечер, кривовато улыбался, оглядываясь вокруг. Впрочем, улыбка его померкла, когда у гардероба, где дамы сдавали верхнюю одежду, он, обернувшись, увидел, как Юля сняла пальто и, протянув его гардеробщику, поправила короткое облегающее платьице — красное, украшенное серебристым узором, оставляющее обнаженными руки и спину, с глубоким декольте. Распущенные волосы, яркий макияж и черные босоножки на высокой шпильке завершали образ горячей сексуальной штучки, какой на самом деле она не была или была, но умело это скрывала. Какая она на самом деле, этого Матвей Юрьевич никогда не знал. В изумлении приподняв брови, Гончаров уставился на жену. «Зачем она так вырядилась? Для кого?»
— Что-то не так? — перехватив его взгляд, спросила девушка.
— Это к чему? — кивком головы указав на платье, поинтересовался он.
— Просто так! — только и сказала она.
— Просто так, — с какой-то странной интонацией повторил Гончаров и более ничего не добавил к сказанному.
И только Ариан, немного отстав от остальных, на мгновение задержав ее за руку, наклонился и шепнул на ухо: «Выглядишь сногсшибательно!» И тут же отпустил. Юлька обернулась, встретив взгляд зеленых глаз. И ослепительно улыбнулась в ответ.
Зал, в который Юля и Ариан вошли вслед за Матвеем и Аделиной, был большим и просторным. Ярусные танцполы, пульт ди-джея, большой бар, столики, за которыми отдыхала молодежь, балконы, на которых было не протолкнуться, диванчики в затемненных углах, индийские традиционные мотивы в росписи стен и тут же яркие граффити. Преобладание черного и темно-сиреневого в цветах интерьера, многочисленные лампы в белых матовых абажурах, напоминающие опрокинутые бокалы. Ненавязчивый свет софитов и легкий запах ароматизированного табака, который раскуривали в кальянах, завершали картину.
Хорошая акустика свидетельствовала о дорогостоящем оборудовании. Современные ритмы, под которые отрывалась молодежь, были на урду, но в такой профессиональной и качественной обработке они определенно заводили толпу. Следуя за мужчинами к барной стойке, Юлька не сразу сообразила, что пританцовывает.
Настроение у девушки, несмотря на скептическое замечание мужа, было приподнятым. Хотелось веселиться, танцевать, просто отрываться, не думая ни о чем. Она давно не была в ночном клубе. Кажется, в последний раз еще до замужества, а ведь любила и умела танцевать. Раньше с подружками они часто совершали набеги на все известные районные дискотеки. И веселились, отплясывая до утра.
Расположившись у барной стойки, мужчины заказали выпить. Матвей — виски, Ариан — скотч со льдом, Юлька — мартини, Аделина — бокал вина. Отпивая маленькими глотками любимый коктейль, Шарапова оглядывала контингент, собравшийся в зале, и отбивала каблучком в такт заводным ритмам. А потом отставила в сторону недопитый бокал и, соскользнув с высокого табурета, двинулась в гущу веселящейся толпы, не глядя на своих спутников, но догадываясь, какой резонанс вызовет ее поступок. Понятное дело, Аделина танцевать не собиралась. Матвей, безусловно, тоже. Хорошенько надраться — единственное, зачем он сюда пришел. Ариан — джентльмен, он не оставит жену скучать в обществе друга.
Юля не увидела, как дернулся Матвей, намереваясь то ли удержать, то ли последовать за ней, и все же не сдвинулся с места. Опрокинув одним глотком содержимое стакана, он попросил у бармена двойную порцию и сквозь сизый дым очередной сигареты не отрывал воспаленных глаз от супруги.
Ариан пытался не смотреть в сторону Юли, сдерживал себя, замечая взгляды жены, и не мог. Сложно оставаться безучастным и равнодушным, глядя, как красиво, умело и пластично в лучах прожекторов извивается ее тело, обтянутое красным платьицем, как зазывно и притягательно мерцает россыпь узора. Старовойтов опрокинул скотч и заказал еще! Ему хотелось к ней, а вместо этого должен сидеть рядом с женой, которая, покачивая ногой в такт музыке, неторопливо потягивала вино, без особого интереса оглядывая зал, и о танцах даже не помышляла. Его спас Матвей. После очередной порции виски, не совладав с собой, он ринулся сквозь толпу, намереваясь составить Юле компанию или вытащить ее оттуда. Ариан, воспользовавшись случаем, пригласил танцевать жену, заранее зная ответ, и отправился на танцпол один.
Приближаясь, он увидел, как Матвей, удерживая руку девушки чуть выше локтя, пытается ей что-то сказать. Бесспорно, Гончаров уговаривал ее покинуть танцпол, но дожидаться этого Старовойтов не стал. Ускорив шаг, он практически вырвал Шарапову из рук мужа.
Они втроем отрывались на танцполе, лишь ненадолго отлучаясь к бару, чтобы сделать глоток холодного коктейля, опрокинуть стакан виски, затянуться кальяном, унять сердцебиение, жар, лихорадочное возбуждение, сметающее все на своем пути, и темную ревность, поднимающуюся из самых глубин.
Матвей, опрокидывая стакан за стаканом, раскурив кальян, не чувствовал опьянения. Голова была ясной, разум холодно и отстраненно фиксировал происходящее. И каждый раз, когда Юлька оборачивалась к нему, он замечал в ее глазах нечто, ему не предназначенное. Касаясь ее рук, мужчина чувствовал жар и дрожь, сотрясающие ее тело. И видел, как друг не сводит глаз с его жены, словно околдованный ее пылкостью, отчаянной исступленностью и соблазнительными движениями тела. Отмечал, как Старовойтов закрывал глаза каждый раз, когда Юля оборачивалась и ее шелковистые волосы касались его лица. Как в танце переплетались их пальцы и встречались глаза. Его жена тонко и изящно соблазняла друга у него же на глазах? Зачем? Желая его позлить? Заставить ревновать? Что происходит?
Это было наваждением, и Юля ясно это понимала, но как-то отстраненно, издалека. Рядом находился Ариан, это единственное имело сейчас значение. Она тонула в его глазах, по глоткам, по вдохам и выдохам принимала то, что так явственно в них было — обожание, восхищение, желание. Она не хотела оборачиваться и вырываться из плена его глаз, не хотела разжимать ладони. Волнение, подкрепленное действием алкоголя и близким присутствием любимого человека, отзывалось внутри учащенным сердцебиением, лихорадочной дрожью рук, каким-то совершенно невероятным и бесшабашным чувством свободы. И плевать Юле было сейчас на Матвея и Аделину. Она смеялась, выставляя напоказ жемчужные зубки и, оборачиваясь на мгновение к мужу, даже не пыталась скрыть взмахом ресниц сияние глаз. Превозмогая желание сбежать отсюда с Арианом, скрыться от посторонних глаз, Шарапова совершенно неожиданно и для себя, и для мужчин покинула танцпол. Подойдя к бару, она сделала глоток коктейля и, даже не взглянув на Аделину, отправилась искать дамскую комнату.
А там долго держала запястья под струей холодной воды, пытаясь унять лихорадочное возбуждение, бившееся в ней словно пульс, а вглядываясь в зеркало, не узнавала себя. Это не она, нет, не та Юлия Шарапова с застывшим сердцем и равнодушием в душе, какой она стала. Эта соблазнительная красотка с лихорадочно мерцающими глазами, манящей улыбкой на пухлых губах, легким румянцем, проступающим сквозь кремовый атлас кожи, полна любви, жизни, желания, надежды, счастья. Она любила и больше не хотела и не могла прятать в сердце эти чувства! Она любима, а ведь и не надеялась уже, что когда-нибудь это случится! Осознание этого наполняло невероятным ощущением легкости, радости, полета. И больше не хотелось обманывать и притворяться. Пора признаться во всем и себе, и другим. Выходя из дамской комнаты, Юлька не знала еще, что намеревается сделать, но одно было известно наверняка — по-прежнему уже не будет.
Длинный коридор, матовый приглушенный свет, попадающиеся на пути парочки, звуки музыки, от которой сотрясались стены, и Ариан, идущий навстречу.
Сердце на мгновение перестало биться, коленки подогнулись, чтобы не упасть, пришлось прижаться к стене. Еще мгновение — и Старовойтов оказался рядом. Остановившись и обопершись рукой о стену, не сводя с ее лица глаз, мужчина придвинулся ближе, намереваясь что-то сказать или спросить, но девушка не дала ему этого сделать, прижав подрагивающие пальчики к твердым губам, потом провела по подбородку, который разделяла ямочка, погладила щеку, добралась до волос. Рука Ариана обхватила ее за талию, другая зарылась в длинные волосы, притягивая к себе ее голову. Прижавшись к широкой груди Старовойтова, на мгновение Шарапова ощутила, как сильно бьется его сердце. Ее руки взметнулись вверх, обвили шею, а губы коснулись его губ.
Глава 17
Запустив пальцы в волосы, Юлька пыталась удержать разбегающиеся мысли. Все еще ощущая на губах вкус поцелуев Ариана, она плохо понимала, что произошло потом, когда Старовойтов, отстранившись, попытался объяснить, почему ей нужно уехать. Мужчина проводил их с Аделиной до набережной, где дал строгие указания и хорошие чаевые шикарщику, который доставил девушек к хаусботу.
Сменив в своей комнате платье на атласную пижаму и набросив на плечи кашмирскую шаль, девушка сидела на диване, пытаясь успокоиться, прийти в себя. Возвращаясь мысленно в ночной клуб, в объятия Ариана, она понимала, все должно было не так закончиться, а вместо этого… Матвей куда-то вдруг пропал, и Ариан, как преданный друг, должен был его отыскать и не позволить попасть в переплет! Ну да! Естественно! Все как всегда!
Вскочив с дивана, Юля снова заметалась по комнате. Ей было хорошо известно, куда мог исчезнуть муж, основательно заправившись виски и выкурив кальян. Наверняка увязался за очередной девицей, решив не изменять московским привычкам. В крайнем раздражении Шарапова сбросила со стула вещи Гончарова, в эту минуту больше всего желая так же выбросить из своей жизни и его самого. Юле было все равно, где он сейчас и с кем. Единственное, что имело значение, присутствие на хаусботе Ариана, пусть даже в соседней комнате с Аделиной, но все равно рядом.