Вот тогда-то Матвей, словно очнувшись, понял, все эти месяцы после их встречи и последующей свадьбы он жил как будто во сне. Да, им было хорошо вдвоем, но это самообман. Он забыл или просто не хотел вспоминать — Юля не любила его. И не скрывала этого, как и причин, заставивших ее принять его предложение. По большому счету их брак стал всего лишь выгодной для них обоих сделкой, в которой было множество приятностей, и одна из них — безумное желание и страсть, заставляющие терять голову. И все же этого мало. Шарапова с благодарностью принимала все, что он делал для нее. Была милой и нежной, страстной и утонченной, красивой и изящной, умной и элегантной. Она была той самой, особенной, достойной быть рядом с ним во всех отношениях, но это ведь притворство, в котором она собиралась прожить с ним до конца дней. И чтобы не усложнять собственное существование рядом с ним, она выбрала единственно верную в подобном случае тактику, предпочтя не видеть всего, что могло бы нарушить безмятежно текущую жизнь. Потому что все другое было бы такой же фальшивкой. Ведь она не любила его.
А почему, Матвей Гончаров не мог ответить на этот вопрос. Со временем он придумал множество вариантов и предположений, но все они оказались ложью. А правда была до смешного простой — она любила другого мужчину. Он всегда жил в ее сердце и мечтах. И мужу там не было места.
Матвей смотрел им вслед, глотая виски, и не чувствовал, как янтарная жидкость обжигает горло. Смотрел и не знал, как жить дальше…
— Ариан… — начала Юля, как только за ними закрылась входная дверь, и сияющая улыбка померкла у нее на губах.
— Ну-ка расскажи мне, Юлька, о празднике Холи и о том, что нас, возможно, ожидает в поселке. Я видел в Лондоне, как отмечают этот праздник, и у меня он всегда ассоциировался с яркими красками, которыми люди бросались, но это ведь не совсем одно и то же? Уверен, здесь, в самом сердце Кашмира, праздник Холи — нечто иное, — перебил Старовойтов, с улыбкой оборачиваясь к ней, тем самым пресекая то, о чем сейчас говорить совершенно не хотелось.
Закрывая входную дверь, Старовойтов тем самым проводил черту, разделяя то, что ждало их впереди, и то, что оставалось за спиной. Он, как и Юля, так ждал этих мгновений, минут, которые бы принадлежали только им двоим, и портить их упоминанием об Аделине не было желания.
— Более того, именно здесь, в северной Индии, этот праздник организовывают с особым размахом! И это не только цветная пудра, которой народ бросается друг в друга!
— А зачем вообще бросаться этой самой пудрой? Честно говоря, мне вовсе не хотелось бы сегодня быть измазанным краской! — пытаясь говорить серьезно, заявил Ариан.
А Юлька весело рассмеялась.
— Ах, вот как? Не получится! Я намерена основательно обсыпать тебя цветной пудрой. Видишь ли, есть такой обычай…
— Какой?
— Обсыпание цветными порошками — это ведь благо. Чем больше тебя обсыпают, тем больше хорошего желают. Среди всех легенд, которые существуют, рассказывая о происхождении этого торжества, самая романтичная связана с цветными порошками, которыми люди бросаются друг в друга. Ведь праздник Холи символизирует приход весны, возрождение жизни и изгнание зла. Кроме этого, согласно знаменитой легенде о боге Кришна, он называется еще и праздником Любви. Еще одна древняя легенда рассказывает о том, как Бог Шива наказал Бога любви, Каму, пытавшегося вывести того из медитации. Он рассердился и третьим глазом испепелил навязчивого Бога Каму, отчего тот стал бестелесным, но, согласившись на уговоры божественных жен, разрешил Каме пользоваться телом три месяца ежегодно. По возвращении Камы в собственное тело природа вокруг расцветает, а счастливые люди начинают отмечать веселый праздник Любви. Возрождение природы символизируется обливанием подкрашенной водой и обсыпанием цветными порошками, чем сильнее обсыпан и облит человек, тем больше хороших пожеланий посылается ему. Вот так!
Юлька засмеялась и обернулась, почувствовав чей-то взгляд. Подъездная дорожка закончилась. Они как раз выходили из сада. На балконе стоял Матвей и смотрел им вслед. Что-то дрогнуло в душе Шараповой, омрачая радость и счастье этих мгновений. Но это длилось всего мгновение. Они вышли на дорогу, Ариан схватил ее за руку, и, смеясь, они побежали вниз.
Солнце уже скрылось за горами, и в воздухе, окрашенном розовым светом угасающего заката, наполненном ароматом цветов, уже ощущалась вечерняя прохлада. Долина, утопающая в желтых цветах горчицы, овеянная дымкой лиловых сумерек, лежала перед ними в окружении гор. Поселок светился множеством огней, и еще издали до них донеслись звуки песен и сантур, народных музыкальных инструментов. То там, то здесь видны были костры, сжигающие чучело злой Холики, а потом в них бросали зерна и плоды, проводили через них скот и ходили по углям босиком.
Все дома в поселке к празднику были тщательно выкрашены в фиолетовые, розовые, красные и белые цвета, множество гирлянд украшало балконы, столбы, перила, проемы окон и дверей. Букеты цветов стояли везде, и от их оттенков и видов пестрело в глазах. Казалось, их собрали из всех близлежащих долин. Юлька, не выпуская руки Ариана, шла по главной улице, оглядываясь по сторонам, и не узнавала его. Навстречу им попадались юноши и девушки, нарядно одетые, улыбающиеся, спешащие на главную площадь, к храму, где звучали песни, собирался народ, угощали сладостями и традиционным напитком бханг. Радостная атмосфера витала в воздухе, подхватывая и увлекая, восхищая и заставляя гордиться.
Площадь, освещенная и украшенная с особой тщательностью, была заполнена людьми. На ступенях храма и у его подножия танцевала молодежь. Женщины постарше, пританцовывая на месте, пили бханг и поглядывали на своих мужей. Дети, наевшись сладостей, бегали среди танцующих, играя в догонялки.
Ариан, на мгновение отлучившись, вернулся с кульком сладостей, приготовленных женщинами поселка, — сладкими хрустящими джалеби, рассыпающимися ладу с миндалем внутри и молочным бурфи, которое просто таяло во рту. И, конечно же, с двумя стаканами бханга.
Отведя Юльку в сторону, Старовойтов усадил ее на низкий каменный парапет и всучил стакан. Она рассмеялась, сделав глоток, и тут же принялась за сладости. Улыбался и Ариан, посматривая на нее, а синяя ночь, гладкая и переливчатая, как кашмирский шелк, не торопясь, укрывала долину.
Они сидели несколько в тени, по крайней мере, их не сразу заметили девушки, с которыми Юля свела знакомство, но все же они были обнаружены. Их тут же окружили, смеясь, что-то говоря и приглашая танцевать. Юля качала головой, уверяя, танцевать она не умеет. Ариана не пришлось уговаривать, он с легкостью влился в толпу, пусть и не умел танцевать, но, импровизируя, приводил местных девушек в восторг. Он был таким красивым, сильным, веселым, с удивительными зелеными глазами, в которых плескались золотые искры. Старовойтов улыбался и по-мальчишески щурил глаза, отчего в уголках собирались морщинки-лучики. Конечно, он не собирался танцевать один и, схватив Юлю за руку, втянул в круг молодежи. Они смеялись, чувствуя себя бесконечно счастливыми, юными и свободными. Им было так хорошо и легко. И, казалось, эта ночь будет длиться вечно. Музыка, песни, огни, дурманящий напиток, разноцветье красок и ароматов, улыбки, взгляды, близкое присутствие друг друга, праздник Любви и Весны и эта волшебная ночь сплетались в нечто чарующее, таинственное и необыкновенное, рождая смелые мечты, желания и надежды, в которые так легко верилось.
Схватив девушку за руку, Ариан увлек ее за собой, и они побежали, петляя меж узких улочек поселка, туда, где лежали поля цветущей горчицы, благоухали неведомые цветы, а склоны гор окутывала звенящая тишина. Поселок остался позади, а они все шли, слыша, как где-то недалеко шумит река, и звезд, казалось, можно коснуться рукой. Они не разговаривали. В эти мгновения слова были излишни. Их сплетенные пальцы в эти минуты могли бы сказать куда больше.
Вдруг Юлька, раскинув руки, побежала вперед, закрывая глаза, она поднимала лицо к небу, чувствуя, как сердце громко бьется в груди. Девушка бежала, пока не оказалась в объятиях Ариана и не почувствовала его сильные руки, обнимающие ее, и то, как часто стучит его сердце.
Несколько секунд они стояли, замерев, в свете звезд пытаясь рассмотреть глаза друг друга, пока подрагивающие пальчики Юли не коснулись его щеки, пробуждая ото сна, и он, склонившись, прикоснулся к ее губам, нежно и неторопливо целуя. Руки Старовойтова ласкали спину девушки, а ее пальцы зарывались в его волосы. Сердце Юли заходилось в груди, а губы мужчины становились настойчивее и нетерпеливее.
— Пойдем со мной, — прошептал он, отрываясь от ее манящих губ.
Юля смогла в ответ лишь кивнуть. Эмоции переполняли, его аромат дурманил, лишая рассудка. Она дрожала, и единственное, чего хотела, не покидать его объятий. Лучше умереть, но больше никогда не отпускать его руки.
Крепко сжимая ее ладонь, Старовойтов повел Шарапову за собой. Через несколько минут они остановились у домика, сложенного из камней. Наверняка здесь ночевали пастухи, а может, и заблудившиеся в горах туристы. На двери висел замок, но в нем же был и ключ. Мужчина отворил дверь, потянул девушку за собой. Кромешная тьма обступила их, и Юля, невольно вспомнив об истории Кашмира, вцепилась руками в Ариана. Он чиркнул спичкой, разогнав тьму, и огляделся. Сложенный из камней очаг, стопка дров, кровать в углу, а на ней парочка шерстяных пледов, грубо сколоченные стол и стулья, керосиновая лампа и деревянные ставни, которыми окна были закрыты. Старовойтов зажег лампу, закрыл на засов двери. А Юля, зябко вздрогнув, обхватила себя за плечи. Золотистый свет лампы, глубокие тени на стенах и потолке, запах пыли, хвои и смолы разбудили давно забытые воспоминания. Так было уже однажды, давно, как будто в прошлой жизни, и она так же испуганно передергивала плечами, а перед ней стоял парень, который в первые же мгновения поразил воображение невероятными глазами, в которые она влюбилась без оглядки.