Это не нежная песня. Иная не оставляет места для милосердия. Не позволяет глотнуть воздуха, чтобы послушать их задыхающиеся мольбы. Вместо этого она в одно мгновение разрывает их легкие, упиваясь ужасающей агонией.
Кровь хлещет изо ртов солдат, из выпученных глаз текут красные слезы, они хватаются за горло, некоторые падают там, где стоят. Другие пытаются бежать, натыкаясь на стены или падая с моста, и погибают задолго до того, как падают на землю.
Иная выхватывает из бандольера пару кинжалов, вращаясь вокруг себя. Взмахивая ими в воздухе. Клинки вонзаются в глаза двум солдатам на другой стороне моста, оказавшимся за пределами досягаемости ее удушающей мелодии, прежде чем они успевают произнести хоть слово.
Они падают на месте.
Еще один солдат спотыкается о трупы и падает за край. Звук его тела, разбившегося о нижний мост, пробивается сквозь хаос.
Безжалостная улыбка расплывается по лицу Иной ― больше не напоминающей свою ослепительно красивую хозяйку. Теперь она резкая и свирепая.
Чудовищная.
Еще больше клинков проносятся в воздухе и находят свое место в плоти и костях, проникая в узкие щели между прочными пластинами доспехов.
Бах.
Бах. Бах.
Солдаты падают с грохотом металла и тел, а Иная поет, лишая воздух кислорода и сводя на нет способность солдат издавать звуки. Атмосфера становится непригодной для пламени, которое нужно ее противникам, чтобы видеть, что она делает. Куда направлены ее клинки.
Они думали, что тьма ― их союзник, но она стала их погибелью. Как это часто бывает со многими, кто недооценивает покров неба, лишенного солнца.
Из южного тоннеля с криками выбегает отряд подкрепления.
Один приказывает мосту рухнуть, прежде чем Иная успевает разорвать ему легкие, и по камню пробегают трещины.
Мост дрожит.
Она шатается, шипит сквозь оскаленные зубы, пытаясь удержаться на ногах, и крепко упирается кулаком в камень.
― Glei te ah no veirie nahh, ― кричит она, вскидывая голову. ― Glei te ah no veirie!
Клод кружится в визгливом танце, лишая дыхания и разрывая дыхательные пути, порывистыми толчками врезаясь в грудь солдат, сбрасывая их с рушащегося моста, осыпая каменными брызгами.
Многие пытаются отступить, но лишь немногим удается вернуться в тоннель.
Иная смеется, поднимается и бежит за отступающими, быстрыми шагами направляясь к ним, пока не оказывается достаточно близко, чтобы одним движением руки вонзить железные кинжалы в их шеи. Она прыгает, обрушиваясь на другого, словно бурлящая волна, откидывает ему голову и перерезает горло.
Кровь брызжет, заливая ей руки и лицо.
Она бросается на оставшихся двоих, чувствуя вкус их крови на своих губах. Подходит ближе.
Ближе.
Тоннель заканчивается, и она попадает в небольшую круглую пещеру, освещенную таким количеством горящих факелов, что ей приходится щуриться ― ее черные глаза не приспособлены к резкому свету.
Волосы у нее на затылке встают дыбом.
Громкий лязг заставляет ее обернуться и увидеть дверь из металлических прутьев, которая теперь блокирует выход. Запирая ее внутри.
Она шипит, кружась в вихре черных волос, крови и ярости, оценивая множество солдат, выстроившихся вдоль стены пещеры ― плечо к плечу, в красных шлемах, скрывающих их лица, и с мечами, пристегнутыми к бедрам. Ловушка.
Арена для боя.
Некоторые из них поют шипящие мелодии, языки пламени вырываются из защищенных стихиями щитов и горящих факелов.
Они направлены прямо на нее.
С язвительной усмешкой Иная запевает удушающую мелодию Клод.
― Glei te ah no veirie. Ata nei del te nahh. Mele, Clode. Mele!
Языки пламени исчезают, большинство зажженных факелов гаснут, наполняя пещеру блаженным мраком.
Многие солдаты падают на колени, хватаясь руками за горло.
Иная бросается на одного из тех, что заманили ее сюда, и вонзает клинок в щель в его доспехах. Его внутренности вываливаются из окровавленной раны, и она в мгновение ока оказывается рядом со следующим, обхватывая его голову и поворачивая ее в сторону. Его шея ломается с приятным треском, и он падает на землю у ее ног.
Когда она смотрит на оставшихся противников, из ее горла вырывается низкий рык. Как будто она только что вытащила острый камень из своего нутра.
― Vobanth!
Пещера содрогается от ответа Булдера ― извилистая расщелина рассекает землю, зияя, как кривая пасть какого-то огромного зверя.
Солдаты кричат, вытягивают руки, чтобы ухватиться за грубую стену, некоторые падают в зияющую бездну и перемалываются движущимся камнем под звуки ломающихся костей и лопающихся черепов.
Кровь и мозговое вещество брызжут из грохочущей пасти, пока она пережевывает их.
Солдаты пошатываются, переглядываясь между собой, в воздухе витает запах мочи, когда они, кажется, осознают, что оказались в одной клетке с монстром. Свирепым, могущественным монстром, у которого на мочке уха должны висеть две бусины, вместо вырезанного клипа пустой.
Если бы они знали, что она умеет правильно произносить лишь несколько слов Булдера, возможно, они не были бы так напуганы. Но даже так Иная наслаждается страхом в их глазах, а резкая улыбка превращает ее забрызганное кровью лицо в нечто восставшее из глубин кровавого ужаса.
Такие ничтожные противники.
Она сокрушит их всех, а затем искупается в их крови, прежде чем вырвется из этой клетки и начнет охоту на Рекка, который задохнется в зловонии своих павших собратьев.
Она чувствует резкий укол в правое плечо, и пронзительные мелодии, проникающие в ее маленькие, хрупкие барабанные перепонки, стихают.
Уходят.
Иная хмурится.
Стоны умирающих фейри были бы музыкой для ее ушей, если бы она не была знакома с этой особой формой тишины.
Она хлопает себя ладонью по плечу, нащупывая жгучий прокол, и хмурится, когда кончики пальцев соскальзывают с раны с запахом крови ее драгоценной хозяйки ― глаза расширяются, когда она понимает, что в нее стреляли.
Железом.
Она поворачивается к зарешеченному входу и устремляет взгляд на стоящего за ним фейри, вооруженного арбалетом.
Он целится в нее.
Стянув с головы черный капюшон, мужчина сбрасывает плащ, под которым оказываются черные кожаные штаны и свободная белая рубашка, частично расстегнутая у шеи.
Иная рассматривает его длинные светлые волосы и лазурные глаза. Из свернутого пергамента, зажатого между его губами, он выпускает дым, который клубится вокруг его лица.
Красная и коричневая бусины свисают с мочки уха.
Больше всего на Иную производит впечатление то, как уверенно он держится ― прислоняется бедром к краю тоннеля, словно наслаждается видом.
Раздувая ноздри, Иная наклоняет голову и глубоко втягивает воздух, улавливая запах его кожи и дыма. Такой же густой запах у кинжала, все еще спрятанного в ножнах.
Вены на ее висках и горле вздуваются, челюсть дрожит от нахлынувшей ярости.
Рекк Жарос.
― Это ты убил нашу Эсси, ― рычит она, в ее голосе слышится резкий диссонанс музыкального голоса и дикого нрава.
― Рыженькую малышку? ― Рекк вытаскивает оружие из прутьев и бросает его на землю. Зажав курительную палочку между губами, он глубоко затягивается, и его следующие слова вырываются с густым облаком белого дыма. ― Она визжала, как задушенная птица, когда я вонзил клинок ей в живот.
Иная усмехается, бросаясь к решетке.
― Stisssteni tec aagh vaghth-fiyah, ― выплевывает Рекк сквозь сжатые губы, словно слова прожигают дорожку в его горле, прежде чем вырваться на свободу.
Пламя вырывается из оставшихся факелов, и теперь его языки клубятся вокруг Иной, вздымаясь вихрями, слишком близко к ее уязвимой коже, сжимая ее в огненный кулак, из которого невозможно вырваться. Только если рядом будет целитель плоти, чтобы залечить ожоги, которые она от этого получит.
Сжав руки в кулаки, она следит за каждым движением Рекка ― за пульсом на его шее, за тем, как смещается его худое тело, когда он отпирает засовы и с важным видом входит в пещеру, за резкими чертами лица, освещенными пламенем, за кровавыми шпорами на задниках его ботинок, грохочущими при каждом его шаге.
Его глаза сверкают садистским удовлетворением, пока он рассматривает Иную, а затем кровавое месиво, в которое она превратила его товарищей.
Он прищелкивает языком, светлые брови поднимаются.
― Впечатляет.
Иная рычит, наклоняясь опасно близко к ревущему пламени, пот выступает у нее на лбу и вдоль позвоночника. Оскалив зубы, она жаждет его крови. Она жаждет почувствовать, как ее зубы впиваются в его плоть.
Рекк зажимает дымящуюся палочку между губами, снова затягивается, затем отбрасывает окурок и вытаскивает хлыст, закрепленный на его бедре. Взмах руки ― и черная плеть пронзает пламя, заключая Иную в жесткие объятия, прижимающие ее руки к бокам, а ноги ― друг к другу. Словно заключая в кокон из шелковых нитей и готовя к пиршеству.
Она падает на колени, с хрипом выдыхая воздух, а Рекк направляет свое пламя на факелы, висящие вдоль стен. Он освобождает ее от огненного вихря, но не приближает к свободе, которую она потеряла.
Она проиграла.
Рекк срывает красную вуаль, открывая ее лицо. Его глаза округляются, когда она рычит сквозь стиснутые зубы, дергаясь в своих путах.
Она.
Проиграла.
― Совсем не то, чего я ожидал, ― хмуро бормочет Рекк. Он протягивает руку, касаясь костяшками пальцев ее щеки. ― Мне кажется, это позор ― скармливать драконам такое красивое и могущественное создание… Щелкнув зубами, она хватает его за палец и кусает.
Сильно.
Рекк рычит, пытаясь выдернуть руку. Оставшиеся солдаты с ревом бросаются к своей рычащей пленнице, а она с яростью голодного зверя вгрызается в костяшку пальца.
Он вырывается, и откушенная фаланга падает ей в рот.
Рекк отшатывается и подносит дрожащую руку к лицу, по ней стекает кровь. На землю.