Я вздыхаю, снова смотрю в тоннель, потом в ее яростные глаза.
― Они знают, что я представляю угрозу. Если я выживу, они удвоят свои усилия по нашей поимке. ― Я делаю паузу, прежде чем нанести удар по почкам. ― Они найдут Руз.
Уно щелкает зубами и рычит, поджимая губы. Ее хвост устремляется вперед, касаясь моей щеки.
Ее глаза переливаются всеми цветами радуги.
Она застывает неподвижно, ее и без того бледный цвет лица светлеет настолько, что кожа становится полупрозрачной в тех местах, где она наиболее тонкая ― на висках, на внутренней стороне хрупких запястий, на изгибах узловатых ног.
Молчание затягивается, пока она погружается в одно из своих редких видений, и я сглатываю, наблюдая, как в ее глазах пляшут искорки. Розовые частички застывают, всплывая на поверхность и мерцая красным в теплом свете.
Ее хвост отлетает от моего лица так быстро, словно я сделана из огня, прерывистое дыхание вырывается из ее пасти с острыми зубами. Она моргает, вынимает отмычку из замка и опускается на корточки, остатки надежды, о существовании которых я даже не подозревала, бьются о мои ребра.
― Ты знаешь, что я права…
Она прячет отмычку в маленький розовый кармашек.
― Хозяйка умрет, если ты не пойдешь в этот Колизей. И Серим тоже. Я видела это.
Моя грудь сжимается, и я киваю.
Тогда решено.
― Я не удивлена, ― шепчу я, заставляя себя улыбнуться. ― Я разозлила Гильдию знати. Очень сильно. Думаю, они перевернут город вверх дном, чтобы найти меня, если я не попаду на казнь.
― Так и будет, ― говорит она с абсолютной уверенностью. ― Я передам свои видения Хозяйке. Она передаст их своему хозяину. А тот передаст их своему хозяину.
Моя улыбка смягчается.
― Сделай это, Уно.
Она достает из кармана оранжевого цвета кусочек угля.
― Подойди, ― говорит она, поднимая его, чтобы я увидела.
Я хмурюсь.
Бросив еще один взгляд в тоннель, я поднимаю свою металлическую планку, чтобы цепи не волочились по земле, и иду вперед. Уно жестом предлагает мне прислонить голову к двум прутьям, и металл прижимается к моему лицу.
Ее нижняя губа подрагивает, когда она проводит куском угля по моему лбу.
Я сразу же узнаю форму, которую она рисует, ― настолько хорошо мне знакома луна, которую я ищу в небе всякий раз, когда смотрю в сторону Тени. ― Это… правильно, ― шепчет она, и я сглатываю странный комок в горле. ― Я знаю.
Она опускается вниз, подтянув колени к щекам, и смотрит на меня, а я смотрю на нее…
У меня на кончике языка вертится вопрос о том, съедят ли меня прямо на столбе или унесут в Боггит и скормят птенцам, несмотря на то что я знаю, что ее видения нестабильны. Что в жизни все может быть иначе. Но я решаю, что лучше оставаться в неведении до самого горького конца.
Я закрываю глаза, не желая говорить слова, которые будут иметь вкус пепла, и слышу, как почти бесшумный звук ее шагов исчезает в небытии. Только убедившись, что она ушла, я снова открываю глаза и смотрю в пустоту перед собой.
Прочистив горло, я отступаю к стене, потирая зудящую спину о шероховатую поверхность.
― Почему мяч? ― раздается хриплый голос слева от меня.
Я смотрю в сторону мужчины, который, как я думала, спит, свернувшись калачиком под своим грязным одеялом, а вместо этого наблюдает за мной сквозь решетку.
― Это луна.
Он хмурится.
― Тогда почему луна?
Я снова устремляю взгляд вперед, постукивая ногой в такт успокаивающей мелодии, звучащей в моей голове.
― Потому что они падают.
Даже когда мы этого не хотим.
ГЛАВА 28
Меня ведут по забитому фейри Рву в сопровождении слышащих песни стихий солдат Короны, а с неба падают хлопья снега, устилающие землю, ― ледяное покрывало для моих босых ног, ступающих мимо молчаливых горожан.
Непривычно, что меня ведут в Колизей с охраной стражников и рядами молчаливых свидетелей, но благодаря обилию объявлений на стенах, оповещающих о моем задержании и времени казни, все становится понятным.
Зеваки смотрят, как я пробираюсь сквозь узкий проход в толпе, по обеим сторонам которого стоят другие солдаты Сумрака, словно заградительные столбы, охраняющие стадо скота. Мечи висят у них на бедрах, прищуренные глаза сканируют толпу, возможно, ожидая, не попытается ли кто-нибудь из «Восставших из пепла» спасти меня.
Помочь мне.
Я уверена, что они не станут вмешиваться. Не после видения Уно.
Поэтому я высоко поднимаю голову, проходя мимо знакомых мне лиц, фейри и даже нескольких существ, которым я начала доверять за прошедшие фазы. Другие члены «Восставших», сыгравшие небольшие, но значимые роли в моей жизни, прежде чем я насажу себя на меч, который оттачивала всю свою жизнь.
Для меня их лица сияют, как луны.
Как и те, что в небе, я надеюсь, что они не упадут, печалясь о том, что меня не будет рядом, чтобы увидеть, как это королевство восстановит свое былое великолепие. Серим добьется этого, я знаю.
В конце концов.
Как бы я ее ни ненавидела, эта сука не умеет проигрывать. Крупицу надежды я унесу с собой.
Слуги Короны с каменными лицами несут чашу с тем, что, как я могу предположить, является кровью какого-то животного, и обрызгивают меня ею. Металлический запах окружает меня, когда гром летящих молтенмау наполняет небо, гулкий звук их мощных крыльев ритмично стучит… стучит…
Так же, как и мое сердце.
Снежинка падает на кончик моего носа, и я улыбаясь поднимаю глаза, уверенная, что все остальные думают, что я страдаю от холодной погоды. Но мне интересно, знает ли наша богиня воды об обратном? Если Рейн провожает меня ледяными слезами, которые на самом деле приносят мне чувство успокоения, охлаждая огонь в моих венах и гнев в сердце. В любом случае в этом больше нет смысла. Больше нет.
Все кончено.
Все сделано.
Я пойду навстречу своей гибели лишь с двумя сожалениями: о том, что мне так и не довелось освежевать Рекка Жароса от члена до горла, и о том, что я не смогла ощутить жизнь так, как рассказывала Фэллон перед тем, как она ушла. Эта прекрасная, дарящая силы свобода, которая всегда была недосягаема.
Оба сожаления словно осколки вонзаются в мое сердце, когда меня ведут к лестнице, вырубленной в северной части стены, и я зигзагами поднимаюсь по пролетам, пока не оказываюсь достаточно близко к облакам, чтобы поймать их ртом.
Чтобы почувствовать их вкус.
Оказавшись на вершине стены, я привстаю на цыпочки через каждые несколько шагов, вытягиваю шею, решив украдкой взглянуть на луну, которую я так люблю… в последний раз.
Еще немного выше, и я, возможно, смогу…
Я смотрю на низкие, извергающие снег облака, которые покрывают небо во всех направлениях, скрывая луны.
Абсолютно все.
Сердце замирает, глаза щиплет.
Меня заталкивают в тоннель, украшенный горящими светильниками, и я рычу, когда камень и пламя заслоняют облака. Топот сапог эхом отражается от стен, и я уверена, что эти сапоги давят мне на грудь тяжестью моего разочарования, ломая ребра. Сжимая мои легкие.
Отмахнись от этого.
Запихни подальше.
Я поднимаю подбородок, когда мы сворачиваем в другой тоннель, а затем меня ведут вверх по винтовой лестнице, которая выводит меня на центральную сцену Колизея ― такую огромную, что я чувствую себя комком грязи на дне водоема. Крошечным.
Незначительным.
Прочный каменный навес, венчающий здание, укрывает первый ярус сидений, защищая оживленных стихиалей, пришедших посмотреть на мою смерть и готовых рискнуть жизнью, чтобы стать свидетелями этого жуткого зрелища.
Они смеются, ахают и перешептываются, указывая в мою сторону, когда я прижимаюсь спиной к деревянному столбу, а мои ноги тонут в слое снега.
Я машу им рукой и улыбаюсь.
― Спасибо, что пришли проводить меня! ― кричу я, а за этим следует тихое «придурки».
Стражники прижимают мои руки к бокам, обвязывая меня витками волокнистой веревки, пока я не оказываюсь зафиксирована так крепко, что трудно нормально вздохнуть. Они спускаются по лестнице, пока мои легкие борются со стягивающими путами.
За ребрами вспыхивает паника.
Я в ловушке. Беспомощна.
Так чертовски одинока.
Осознание этого пронзает меня насквозь, страх смешивается в моих венах с бурлящей кровью. Дыхание становится резким и быстрым, а та ужасная дрожь, которая сотрясала меня в камере, возвращается с удвоенной силой.
Возможно, заметив мой внезапный дискомфорт, некоторые из стихиалей смеются, и их смех летит в меня, словно брошенные камни.
Щеки пылают, но я отказываюсь смотреть на них снова. Вместо этого я устремляю свой взгляд в небо, широко раскрывая глаза при виде ярких чудовищ, кружащих в вышине, прорезающих облака и смешивающих красивые цвета в радужную оболочку, сфокусированную на…
Мне.
Хлопья снега падают мне на волосы и лицо, пока я пытаюсь остановить стук зубов и замедлить поверхностное, судорожное дыхание.
Это кошмар, от которого я собираюсь проснуться. Как и в случае с любым другим кошмаром, ты не просыпаешься, пока он не сломает тебя настолько, что ты вырвешься на свободу.
Вот и все…
Я просто должна сломаться. Тогда я буду свободна.
Мое внимание привлекает суматоха в императорской ложе, и я вижу, как женщина движется сквозь строй расступающихся солдат, ее бледный цвет лица так резко контрастирует с красной короной, украшающей копну рыжих волос.
Королева…
Не думала, что она посещает такие мероприятия. Видимо, я достаточно важная особа, чтобы заслужить эту привилегию.
Звенит колокол для кормления, и мой следующий вздох ― ощущается как удар по горлу, каждый удар колокола пробирает меня до костей, когда ее императорское высочество достигает балюстрады. Ее взгляд падает на меня, и она замирает, глаза расширяются от вспышки… чего-то.
Шока?
Неверия?
Узнавания?