Они пришли за мной ― целая свита стражников с бусинами из Пекла, Сумрака и нейтрального города Ботайма, резиденции Совета Трех.
Должно быть, они знали, что я буду сопротивляться, несмотря на свое ослабленное состояние, потому что проткнули меня железным гвоздем еще до того, как я открыла глаза.
Трусливые ублюдки.
Они позволили собрать одну-единственную сумку с вещами, прежде чем на меня накинули вуаль, заковали в железные кандалы и вывели из спальни. Помощники Махи и Паха, должно быть, сражались с ними, потому что они тоже были связаны, стояли на коленях вдоль коридоров, пока меня выводили наружу, туда, где у стен Аритии расположились угрожающие молтенмау. Они поднимались над крышами зданий и проносились по небу, раздувая оранжевое пламя и заставляя горожан кричать.
Мне сказали, что они пришли не для того, чтобы завоевать мое королевство. Они просто помогут мне охранять его, пока я не смогу связать себя узами брака с мужчиной, которого выбрал для меня Совет Трех.
Тирот, мать его, Вейгор.
Один из трех сыновей короля Остерна. Тот, что с жестокими глазами. Мужчина, которому Пах не отдал бы меня за все зерно мира.
Я кричала на них. Сказал им, что лучше сгнию. И получила удар по голове от одного из стражников Пекла.
На какое-то время все вокруг потемнело.
Я очнулась на спине самого большого молтенмау, которого я когда-либо видела, а Слатра сопровождала нас до самой Имперской крепости неподалеку от столицы Сумрака, где мы должны были остановиться на этот сон.
Теперь я не могу уснуть. Не могу ничего делать, кроме как смотреть в окно, лелея свою печаль, и наблюдать, как Слатра мелькает в разноцветных облаках, извергая ледяное пламя, а сопровождающие меня молтенмау пытаются загнать ее обратно в Тень.
Как только взойдет Аврора, мы полетим через Болтанские равнины прямо в Домм — призрачную столицу Пекла. Там мне предстоит провести следующие три фазы, пока я не достигну возраста коронации, после чего нас с Тиротом свяжут узами брака. А до тех пор будет «некрасиво», если я буду жить под одной крышей с мужчиной, которому сейчас поручено управлять моим королевством.
Моим. Королевством.
Чуть раньше, пока я лежала здесь и смотрела, как Слатра скидывает с неба трех молтенмау и поджаривает перья многим другим, молодая королева Сумрака пришла навестить меня в моих гостевых покоях. Предложила вытащить железный гвоздь из моего бедра.
Мы разговаривали вполголоса, пока она работала, и она извинилась за действия своего мужчины, — короля Кадока Вейгора, — который предложил свою помощь Совету Трех и послал свою орду молтенмау, чтобы охранять меня.
У меня сложилось впечатление, что она сожалеет о том, что позволила мужчине «проскользнуть в ее пространство сна», зачать ребенка, который заставил их вступить в узы, связавшие Пекло и Сумрак надежным узлом.
Я сняла вуаль и позволила ей увидеть мое лицо, каким бы изможденным оно ни было.
Она заключила меня в теплые, крепкие объятия, напомнив, что в мире еще есть что-то хорошее.
Вместе мы смотрели, как Слатра ведет одинокую войну, пока королева не закончила лечить мою рану и не удалилась в свои покои. Я до сих пор сижу на подоконнике, защищенном рунами от побега, и молюсь Клод, несмотря на леденящую тишину, воцарившуюся из-за этих железных наручников.
Я умоляю ее передать Слатре, чтобы она сражалась во время сна, но, как только взойдет Аврора, повернула назад. Вернулась в Аритию, свернулась калачиком и ждала меня.
Лунные шлейфы не выживают на солнце, а я не могу ее потерять. Мое сердце не выдержит еще одной потери.
Я лучше умру, чем буду смотреть, как она превращается в камень.
ГЛАВА 38
Холодная вода брызгает мне в лицо, приводя в сознание.
Непрекращающийся стук в виске заставляет задуматься, не проломила ли я себе череп.
Стремительный поток тащит вниз по течению, пока я цепляюсь за что-то круглое, обхватив руками его изгиб и прижавшись щекой к шероховатой поверхности. Вероятно, дерево.
Должно быть, на каком-то этапе у меня хватило сил ухватиться за что-то плавучее и не утонуть. Как мило.
Я открываю глаза и вижу оранжевую воду и голубое небо над головой, пронизанное лентами Авроры. Крутые ржавые скалы нависают по обе стороны реки, по которой я в данный момент быстро плыву. Ущелье, но оно не похоже на то, через которое мы пролетели, чтобы добраться до дома. Значит, я забралась гораздо дальше, хотя, судя по насыщенному цвету скал, не настолько далеко, чтобы покинуть Пекло.
Проклятье.
Полагаю, я отключусь еще ненадолго. Засну, чтобы отвлечься от этого неистового стука в голове. Надеюсь, что проснусь ближе к стене.
Я позволяю своим тяжелым векам опуститься.
― Gafto'in nahh teil aygh' atinvah! ― Грубые слова эхом разносятся по ущелью, приводя меня в чувство. ― Agní de, agní.
Такого языка я никогда не слышала.
Наверное, стоит убедиться.
Я поднимаю голову, поворачиваю ее, затем прижимаюсь левой щекой к стволу и с трудом открываю глаза. По узкому берегу бежит крупная фигура, стараясь не отстать от меня. Кажется, мужчина. Почти уверена, что оттуда он меня не достанет ― и это хорошо. Я слишком устала, чтобы останавливаться. ― Привет.
Пока.
Я снова закрываю глаза.
Бревно резко останавливается, и я едва не скатываюсь с него. Я со стоном открываю глаза и вижу, что зацепилась за кучу мусора, а мой ствол все еще бьется, пытаясь найти место среди поваленных деревьев.
Размытая фигура приближается, выкрикивая еще какие-то слова, которых я не понимаю. Но я не думаю, что он кричит на меня, его голова повернута в другую сторону, хотя он продолжает указывать на меня.
Холодный ужас проносится по моим венам, интуиция подсказывает мне, что нужно попытаться встать.
Сейчас же.
Я отрываю от бревна одну тяжелую руку, затем другую и тут же ухожу под воду, сраженная ее бурлящей мощью. Я осознаю свою ошибку, когда у меня не хватает сил оттолкнуться или выплыть на поверхность.
Мои легкие бунтуют, борясь за дыхание, захлебываясь водой, которая кажется тяжелой и инородной.
Раздается всплеск, меня окружают пузыри.
Чьи-то руки хватают меня.
Меня поднимают на поверхность, подталкивают к берегу и вытаскивают из воды, перебрасывая через острый выступ берега. Я падаю на землю с такой силой, что вся вода, которой я наглоталась, покидает меня с рвотными позывами.
Мутная вода разлетается брызгами, заливая не только грязь подо мной, но и мои мокрые волосы, воздух с хрипом врывается в легкие в перерывах между кашлем, раздирающим грудь.
Мои внутренности и грудная клетка продолжают синхронно сжиматься в судорогах, пока я украдкой бросаю косые взгляды на свою компанию в перерывах между бурными извержениями.
Огромный, мускулистый мужчина с желтыми, как солнечные лучи, глазами, одет в кожаные штаны, которые свисают с его подтянутых бедер. Он покрыт бледными шрамами, его длинные рыжие волосы украшены витками медных нитей. Кожаный ремень, перекинутый через его грудь, увешан множеством искусно сделанного оружия — клинками из драконьей чешуи и бронзовыми клинками в форме тонких лепестков, похожими на те, что были у Каана. Там также есть инструмент в виде крюка, похожий на тот, которым вытаскивали рыбу из-подо льда к югу от стены.
Во что я вляпалась на этот раз?
Мужчина опускается, его массивная рука, покрытая шрамами, указывает на мою железную манжету.
― Guil dee nahh? ― спрашивает он, и я качаю головой, решив, что он, должно быть, интересуется, не заключенная ли я.
― Просто украшение, ― выплевываю я с очередной порцией воды. ― Разве не красиво?
Определенно не хотелось бы, чтобы он подумал, будто я ускользнула из заключения, едва избежав приговора быть сожранной стаей молтенмау. Я могу снова оказаться там.
Мужчина поворачивается и кричит незнакомые слова другому, стоящему вдалеке, а он в это время вытягивает из воды остатки поврежденной штормом рыболовной сети.
Я так занята тем, что меня выворачивает наизнанку, что не сразу замечаю отметины на спине ближайшего ко мне мужчины. Точечная татуировка какойто птицы, крылья обхватывают ребра, словно обнимая его сзади.
Я хмурюсь ― меня тошнит ― продолжаю хмуриться.
Это напоминает мне точки, из которых состоит… татуировка Каана…
Осознание пронзает меня, еще один прилив воды поднимается по горлу и выплескивается на землю.
Воины Болтанских равнин.
Возможно, именно здесь Каан провел свою юность.
Тошнота мгновенно проходит, и я чертыхаюсь, вытирая дрожащие губы тыльной стороной руки.
Снова крики на незнакомом мне языке, другой мужчина бежит к нам. Тот, что ближе всех, хватает меня за руку и помогает подняться на колени.
В этой потрескавшейся, песчаной пустыне живет множество кланов, у которых хватает упорства добывать себе пропитание здесь, и я, похоже, попала прямо в лапы представителей одного их них. Их образ жизни еще более загадочен, чем у тех, кто живет вблизи столицы Пекла.
Но я знаю одно.
Эти кланы воспитывают воинов с непревзойденными способностями…
Пожалуй, я пропущу это место.
Мужчина передо мной опускается на одно колено, его рыжая борода скрывает половину загорелого, усыпанного веснушками лица, его острый взгляд изучает мои черты. Он протягивает руку вперед и приподнимает прядь моих мокрых волос.
― Achten de. Kholu perhaas? ― говорит он, показывая на длинный, покрытый рвотой локон, свернувшийся у него на ладони, и оглядывается на другого мужчину, который уже подошел ближе ― тот пожимает плечами. ― Sheith comá Rivuur Ahgt … en?
Я собираю волосы и отталкиваю его руку.
Он хмурится и, схватив меня за плечи, поднимает на ноги. Как только я касаюсь земли, я вырываюсь из его хватки, отступаю назад и поднимаю руку к своему пульсирующему виску.