Мы прекрасно поладим, если только они не попытаются убить меня.
Вероятный король медленно встает. Все в комнате, кроме светловолосой женщины, бьют себя кулаками в грудь, а затем опускаются в такой низкий поклон, что их губы снова встречаются с полом.
Наверное, мне следует сделать то же самое. Не хочу никого злить, учитывая тот факт, что я в абсолютном меньшинстве и все еще скована железными оковами.
Я прочищаю горло, опускаюсь на колени, затем склоняю голову, задерживаясь в этой позе на долгое мгновение.
Мужчина спускается со своего трона и переводит взгляд с меня на судьбоносца, а потом на двух воинов, которые вытащили меня из реки ― оба теперь стоят в стороне.
― Hagh toth? ― спрашивает он, остановившись.
Воин с татуировкой птицы отвечает.
― Rivuur Ahgt at nei del ayh.
― Rivuur Ahgt … uh surt?
― Ahn…
Наступает тишина, затем коронованный мужчина начинает говорить снова.
― Teni asg del anah te nei. Tookah Téth ain de lei … Sól aygh tah Kholu!
Мой разум уплывает, я пытаюсь ухватиться за настоящее.
За этот момент.
Все это начинает напоминать мне о другом месте, о другом времени. Когда я точно так же не понимала, что, черт возьми, происходит, а мой словарный запас ограничивался несколькими раздраженными возгласами, которые я использовала, пытаясь объяснить, что мне нужно.
Я напеваю свою успокаивающую песню, пока вероятный король возвращается к своему трону, а из расступающейся толпы выходит высокая женщина. Она покрыта медной краской для тела, на ней плащ с черными бусинами, которые постукивают друг о друга, когда она идет к нам длинными шагами, покачивая бедрами. У нее босые ноги, а рыжие волосы такой длины, что закрывают половину плаща.
Я поднимаю взгляд к ее глазам, и у меня перехватывает дыхание.
Они белые.
Невидящие.
Она смотрит в мою сторону, и меня пронзает чувство, что несмотря на незрячие глаза, она видит слишком много.
― Kholu, ― шепчет она, улыбаясь и поднимая обе руки к небу. ― Kholu haf comá. Haf de neil da nu … Tookah te!
Зал наполняется радостными криками и ударами кулаков по груди, которые заставляют мое сердце биться сильнее, а затем толпа приходит в движение ― пространство наполняется энергией, которая вызывает чувство покалывания от предвкушения чего-то.
― Во что, Творцы, ты меня втянул? ― ворчу я, обращаясь к зверю, который просто сворачивается в огромный клубок, прячет морду под хвостом и, кажется, засыпает, его форма меняется от устойчивой до расплывающейся и подрагивающей по краям.
Хм…
Может быть, если я не буду обращать на него внимания какое-то время, он полностью исчезнет. Тогда я смогу уйти.
Из ревущей толпы выходят двое громадных мужчин, причем более крупный из них настолько массивен, что его рука может обхватить мое горло и раздавить его одним движением, а волосы цвета глины доходят ему до лопаток. Когда он поворачивается, чтобы поклониться тем, кто сидит на тронах, я вижу, что его спина испещрена точками, а изображение змеи, обвившейся вокруг его мускулистой спины, скорее целое, чем пятнистое. У мужчины поменьше ― каштановые волосы и покрытая веснушками кожа, а на плечах ― изображение гаргульи с распростертыми крыльями.
Оба поворачиваются ко мне, склоняясь в еще более глубоком поклоне.
Я хмурюсь и снова смотрю на сидящую на троне женщину, пытаясь найти ответы в ее глазах. Но все, что я вижу, ― это мягкую, утешительную улыбку, от которой мне хочется зарычать.
Мне не нужно утешение. Мне нужна суровая правда, чтобы я могла понять, во что меня втянул этот судьбоносец и как мне выпутаться из ситуации, как только зверь ослабит бдительность.
Сзади до меня доносятся звуки топота, я оглядываюсь через плечо и вижу большое шестиногое существо, которое прокладывает себе путь среди толпы. У него нет ушей и три пары черных глаз-бусинок, расположенных по обе стороны длинной морды, челюсть движется, пока оно пережевывает что-то, зажатое коренными зубами.
Я хмурюсь еще сильнее. Думаю, это колк, но у тех, что я видела раньше, густая пушистая шкура. Это существо выглядит странно… голым.
Он издает фыркающий звук и устраивается между мной и двумя мужчинами, с интересом наблюдающими за мной.
Женщина с белыми глазами встает между мной и мирно жующим зверем. Одним движением она выхватывает изогнутый бронзовый клинок из ножен, пристегнутых к ее ноге, и перерезает животному горло быстрее, чем я успеваю уследить.
Мои легкие сжимаются, сердце бешено колотится.
Бедное животное издает пронзительный крик, его кровь выливается в чашу, а моя голова становится легкой и воздушной. Животное осторожно опускают на землю, и оно принимает коленопреклоненную позу, имитирующую мою собственную.
Мертвое.
Мне доводилось убивать подобным образом. Но при виде того, как это бедное, невинное создание испускает последний, булькающий вздох, у меня внутри что-то переворачивается. Меня тошнит.
К черту это.
Я ухожу.
Я вскакиваю на ноги и разворачиваюсь, направляясь к выходу, когда передо мной с рычанием выскакивает судьбоносец. Толпа ахает, перешептываясь, а я скалю зубы и рычу в ответ.
Он опускает голову еще ниже, приближаясь и подталкивая меня вернуться туда, где я стояла.
― Ты нравишься мне все меньше и меньше, ― выдавливаю я из себя, затем качаю головой и поворачиваюсь, возвращаясь назад, сдерживаемая ярость хлещет меня по ребрам, как струи ледяной воды.
Этот языковой барьер с каждой секундой становится все более раздражающим. Если я в ближайшее время не выясню, что происходит, то сойду с ума.
Мужчина и женщина на тронах хмурятся, бросая друг на друга настороженные взгляды, пока я ковыряю кожу по бокам ногтя, наблюдая за тем, как два воина перемазываются в крови колка, словно это повод для гордости.
Я стараюсь не смотреть на мертвое животное. Это трудно, потому что оно лежит прямо здесь, и его кровь все еще стекает в миску.
Группа женщин окружает меня, как забор, закрывая вид на бедного колка. Их становится все больше, пока я не оказываюсь скрытой за круглой стеной стройных женщин в шелковых платьях, большинство из которых повернуты ко мне спиной.
Каждая клеточка моего тела напрягается, глаза мечутся по сторонам. Я замечаю нервные взгляды, которыми обмениваются несколько женщин, все еще смотрящих в мою сторону, и только тогда понимаю, что рычу.
Одна из них мягко улыбается и делает шаг вперед.
― Eh tah Saiza. Téth en. Aygh ne.
― Я не понимаю. Ничего.
Она поднимает руки.
― Меня зовут Саиза. Все в порядке. Не бойся.
Слова Саизы мало успокаивают меня, но все же моя оскаленная верхняя губа опускается от облегчения, что хоть кто-то говорит на моем языке.
Это хорошо. Теперь должно стать легче.
― Пожалуйста, расскажи мне, что происходит.
― Нам нужно очистить твое тело, ― говорит она, и мои брови взлетают вверх.
― Потому что у меня рвота в волосах? Уверяю тебя, есть очень простое решение. Просто отведите меня к реке и бросьте в воду.
Уголок ее рта приподнимается в улыбке, а глаза теплеют, напоминая мне о Руз.
― Потому что ты ― Холу, ― шепчет она, указывая на разноцветные знаки, нарисованные на шкуре под моими ногами, и приседает, чтобы коснуться черной полосы. ― Твои волосы похожи на глаза горгульи ― на вашем общем языке, ― говорит она, а затем указывает на лазурную загогулину. ― Ты пришла к нам по вечной голубой ленте ― реке Агт.
Спорно. Мне она показалась довольно мутной.
Она проводит по темно-красной линии, которая обвивается вокруг этих отметок, как веревка, связывающая букет, и уходит вправо, обнимая изображение трех лун.
Саберсайт.
Молтенмау.
Мунплюм.
Еще одна линия обводит все изображение, серебристая, как мой нежеланный спутник, свернувшийся рядом со мной, и Саиза проводит по ней пальцем.
― Было предсказано, что судьбоносец приведет тебя к нам. Твое потомство привяжет луны к небу, ― говорит она с благоговейным трепетом. ― Навечно.
Мое сердце замирает, я поднимаю глаза и встречаюсь с ней взглядом.
― Ну, это дерьмо спангла, ― огрызаюсь я, указывая подбородком на картину. ― Я не Холу и никогда не буду иметь потомства.
Эти слова ― оружие, пронзающее пространство между нами, их отточенные лезвия вонзается в мое каменное сердце.
Никогда.
Судьбоносец приоткрывает глаз, наблюдая за мной.
― Никогда, ― повторяю я, вкладывая в это слово все возможное осуждение, когда встречаю его пристальный взгляд.
Он испускает глубокий, рокочущий вздох, который обдувает мое лицо, и в груди у меня что-то замирает. Как будто он только что проник в меня и коснулся струн моего измученного сердца.
Может быть, это только мне кажется, но у меня возникает стойкое ощущение, что он настаивает на моем пребывании здесь не для… этого.
― Я не знаю, что это за спангл, о котором ты говоришь, ― отвечает Саиза, ― но Сол никогда не ошибается. Она сделала это предсказание много циклов назад и сама назвала тебя Холу. Судьбоносец привел тебя сюда, так что Испытание Тука состоится, как было предписано самими Творцами и одобрено нашими Оа и Оа-и. Королем и королевой на вашем языке.
Еще одно испытание?
Я стону.
Интересно, сколько еще гребаных испытаний мне придется выдержать, прежде чем я наконец убью Рекка Жароса?
Я бросаю взгляд на проблемного судьбоносца, все еще наблюдающего за мной с ленивым любопытством и подергивающим хвостом туда-сюда.
― Это твоя вина.
В воздухе раздается звук вибрато, эхо которого затихает, прежде чем ударить снова, заставляя мою кожу покрыться мурашками. В мое относительное уединение входит еще одна женщина с миской мыльной воды в руках.
― Могу я снять с тебя одежду и подготовить к испытанию? ― спрашивает Саиза, и я вздыхаю, потянувшись к подолу своей безразмерной рубашки.