Мои судорожные вдохи начинают стихать…
Он продолжает напевать… соединяя для меня одну знакомую ноту с другой, пока я не обретаю достаточно ровное дыхание, чтобы подпевать ему. Слова, которые я слышала только в глубине моего сознания ― далекие отголоски, происхождение которых я никогда не могла постичь.
Слова, которые дарили мне утешение в моменты, когда я чувствовала себя одинокой или несчастной. Приносили мне покой, когда моя душа кричала об обратном. Слова, которые, как мне кажется, могли принадлежать кому-то особенному… когда-то. В другой жизни.
В другом времени.
Буря стихает так же внезапно, как и началась. Каан запечатлевает финальную ноту в изгибе моей шеи, словно призрачный поцелуй ― нежное прикосновение его губ вызывает во мне прилив знакомого до дрожи в коленях чувства. Как будто я уже была здесь раньше. Пойманная в его объятия.
Прижатая к его груди.
Зацелованная.
Как будто я была убаюкана его успокаивающим присутствием во сне, который я едва могу вспомнить.
Только крепкая хватка его рук не дает мне рухнуть на мокрую землю, но теперь я задыхаюсь по другой причине…
― Ты знаешь мою песню, ― шепчу я.
Наступает тишина ― такая густая и тяжелая, что у меня учащается сердцебиение.
― Откуда, Каан?
Я жалею о своем вопросе в тот момент, когда он срывается с моих губ, комок страха набухает в горле. Угрожает задушить меня.
Что, если он скажет что-то слишком важное и болезненное, чтобы я смогла от него отказаться? Что, если его слова вызовут у меня еще одно тревожное воспоминание? Осушат еще больше мое ледяное озеро? Обнажит еще больше камней?
Что тогда?
― Я должен тебе кое-что показать, ― шепчет он, прижимаясь к моей шее, затем берет мою руку, касается теплым поцелуем побледневших костяшек пальцев и тянет за собой.
По какой-то странной, непонятной причине… Я не спорю. Не упираюсь пятками в землю.
Я иду за ним.
ГЛАВА 55
Глубоко в сердце Имперской Цитадели Каан отпирает цепь, натянутую между двумя огромными черными деревянными дверями, вырезанными в виде пары сражающихся саберсайтов, соединенных голова к голове, с их острых морд свисают ручки, выглядящие как сдвоенные клыки. Я бросаю взгляд на пустой, тускло освещенный тоннель позади меня, ожидая, пока он размотает цепочку и откроет левую дверь.
Взмахом руки он приглашает меня войти внутрь. В темную комнату.
Первой.
Я так не думаю.
― Ты первый.
Он вздыхает, устремляясь в темноту тяжелыми шагами.
Я вхожу за ним, осматривая помещение, лучи солнца пробиваются сквозь то, что, как я полагаю, является занавесками на дальней стороне. Каан идет к ним.
― Veil de nalui, ― шепчу я, заставляя Клод захихикать. Она кружится по комнате, путается в занавесках и раздвигает их, заливая комнату светом.
Каан останавливается перед стеклянными дверями с протянутой рукой. Он прочищает горло.
― Спасибо.
― Не за что, ― отвечаю я, осматривая помещение, которое, как я полагаю, является его личными покоями, если судить по концентрации его теплого аромата. Я уверена, что после каждого восхода Авроры он наносит на кожу то, что делает его запах таким невыносимо приятным.
Эта гостиная заставлена изогнутыми книжными полками и роскошными кожаными кушетками, на полу расстелен черный ковер. Рядом с глубоким мягким креслом, обивка которого местами протерлась до дыр, на подставке стоит музыкальный инструмент, истертые струны которого отчаянно нуждаются в замене. По другую сторону того же кресла стоит маленький круглый столик с бутылкой крепкого алкоголя, пустым стаканом и закупоренной банкой, в которой плещется что-то мутное.
Кружится.
Он хватает ее и убирает в ящик стола.
Я вскидываю бровь.
― Не хочешь, чтобы я видела твою банку с туманом?
― Не особенно, ― бормочет он, опуская свой мальмер на инструмент.
Я отворачиваюсь и рассматриваю разнообразное оружие, в беспорядке сваленное на полках, и пару ботинок, сброшенных у двери. Мой взгляд скользит к карте мира, протянувшейся по всей стене, пожелтевший пергамент испещрен крошечными черными крестиками ― большинство из них находится к югу от Гора.
Их тысячи.
― Храни свои секреты, ― говорю я, переводя взгляд с крестика на крестик. Слева от карты из каменной стены торчит кинжал, и по множеству углублений вокруг него я понимаю, что он попадает туда не в первый раз.
― Поверь мне, ― бормочет Каан, собирая разбросанные части одежды. ― У меня нет никаких ложных предположений, что тебя хоть в малейшей степени интересуют мои секреты.
― Реалистичные ожидания ― это хорошо.
Он хмыкает, уносит одежду в широкий дверной проем справа, исчезая в темноте, а я еще раз осматриваю помещение, замечая тонкий слой пыли на полках. Собственно, почти на всем, кроме его инструмента, сидений, бутылки спиртного и кинжала в стене.
Хм.
― Полагаю, ты не… часто принимаешь гостей?
Или даже впускаешь кого-нибудь, чтобы прибраться.
― Запертая дверь отпугивает большинство, ― говорит он откуда-то из соседней комнаты. ― Меня это вполне устраивает.
Верно.
Любит уединение.
Понятно.
Я смотрю на высокий куполообразный потолок, украшенный наложенными друг на друга драконьими чешуйками, которые, как я подозреваю, принадлежат Райгану, судя по их цвету обожженной крови. В середине висит огромная люстра, сделанная из большего количества клыков саберсайта, чем я когда-либо видела в одном месте, самых разных форм и размеров.
― Не хотела бы я стоять здесь, если бы гора задрожала, ― бормочу я, переводя взгляд направо, когда из темного дверного проема появляется Каан с двумя полотенцами и протягивает одно мне.
― Спасибо, ― говорю я, вытирая им воду, покрывающую каждый сантиметр моего тела, словно остатки сонного кошмара, а затем промокаю одежду, пока он делает то же самое. Я вешаю полотенце на спинку сидения вместе со своей сумкой.
― Сюда, ― бормочет он, бросая свое полотенце рядом с моим, и направляется к двустворчатым дверям впереди. Они выходят в заросший частный сад, погруженный в такую густую тень, что я удивляюсь, как там вообще что-то растет.
Он отпирает двери и выходит, а я следую за ним во влажную гущу, по неухоженной дорожке, на которой мне часто приходится пригибаться ― жужжат насекомые, вода стекает с круглых бархатистых листьев цвета глины.
Порыв ветра позволяет мне взглянуть сквозь густую листву на песчаный пейзаж за ней, и я понимаю, что этот сад выходит на юг, в сторону Сумрака.
Подальше от солнца.
― Это здесь, внизу, ― говорит Каан, направляясь к зарослям меднокрасного винограда, который оплетает участки крутой, неровной стены, окружающей этот сад. Он раздвигает естественный занавес, открывая проход в скрытый тоннель, а затем пригибается и протискивается туда первым. Я хмурюсь.
― Я не пойду за тобой туда.
Он замирает и смотрит на меня через плечо.
― Почему?
― Потому что так умирают фейри, Каан. Я знаю, потому что именно так я…
Он вздергивает бровь.
Я замолкаю, раздумывая, не стоит ли поделиться своими деловыми секретами с королем, которому я решила начать доверять всего две секунды назад, но потом решаю, что лучше, если он будет знать, что я ― пятно крови в его прекрасном раю.
― Убила бы. Вот здесь, ― я жестом указываю на тоннель, в который он меня ведет, ― самое подходящее место для того, чтобы перерезать мне горло, а потом вырезать несколько букв на груди.
Интересно, что он написал бы? Наверное:
― ВОЗВРАЩАЕТ ЦЕННЫЕ ПОДАРКИ.
Он поворачивается ко мне лицом, его глаза умоляют:
― Послушай, Рейв.
― Я слушаю. Это очевидно.
― Нет, ― рычит он, положив руку на гладкую, округлую стену. ― Послушай. Я открываю рот и закрываю его, когда смысл его слов доходит до меня. ― Но он такой… ― Что?
Устойчивый.
Крепкий.
Абсолютная противоположность мне.
Скрестив руки, я качаю головой и вздыхаю, ослабляя свой внутренний звуковой барьер почти настолько, чтобы впустить его… Булдер.
Я выдерживаю напряженный взгляд Каана еще мгновение, затем ослабляю барьер еще немного, закрываю отверстие ситом с широкими отверстиями и готовлюсь к скрежещущему вибрато Булдера, которое… не звучит.
Потому что он не поет ― совсем.
Он гудит.
Это низкий, монотонный рокот…
Я хмурюсь и протягиваю руку, чтобы погладить полированный камень.
― Это…
― Это место почитания, Рейв. Любви и поклонения. Если бы я хотел причинить тебе вред, я бы не стал убивать тебя в этой пещере, ― говорит он, не сводя с меня пристального взгляда, от которого ноет в груди.
― Может, ты просто скажешь мне, что там внизу?
Его глаза смягчаются.
― Не могу. Это то, что ты должна увидеть сама.
Творцы.
― Ладно, ― отрезаю я. ― Но чтобы ты знал, я уговорила твоего стражника обменять пустое глиняное блюдо на его кинжал, который сейчас пристегнут к моему бедру, и я без раздумий его использую.
Он моргает и качает головой, пока я вхожу в тоннель, позволяя листве сомкнуться за моей спиной и погрузить нас в тень.
***
Тесная лестница усеяна маленькими светящимися жучками, которые напоминают мне луны мунплюмов и обеспечивают скудный свет нашему спуску по бесконечной спирали лестниц, а я жалею, что не начала считать их с самого начала. Я уверена, что мы уже преодолели не меньше тысячи, и моя кожа уже не теплая, а восхитительно холодная, а выдохи похожи на клубы дыма.
Каан заполняет лестничное пространство так, что его макушка едва не касается потолка, залитого светом, его плечи почти слишком велики для того, чтобы он мог спускаться лицом вперед. Время от времени я пытаюсь заглянуть за него и посмотреть, не виден ли конец, но это бесполезно.
Он ― как гигантская пробка на лестнице.
Я собираю влажные волосы, чтобы отжать влагу с кончиков, и хмурюсь, когда понимаю, что вода начала твердеть.