― Ты не можешь этого знать, ― усмехаюсь я, и еще одна молния озаряет комнату.
― Так и есть, ― говорит он, устраиваясь рядом со мной так, будто намерен снова заснуть. ― Ты просто не видишь из-за всех этих облаков.
Я вздыхаю.
По мне, так это полная чушь. Отличный повод растянуть удовольствие и отложить болезненный момент. Но я занимаюсь этим уже черт знает сколько времени, и все, к чему это привело, ― это к тому, что я оказалась на этом большом, удобном тюфяке с мужчиной, уткнувшись носом в его ладонь.
Потакая любви, которую я никогда не смогу сохранить.
Это жестоко.
Я жестока.
― Мне нужно идти, Каан.
― Я прекрасно осведомлен о твоих намерениях, Рейв. Но, как я уже говорил, прежде чем ты заснула, сначала нам нужно серьезно поговорить.
Я застываю на месте, внутренне ругаясь.
Я надеялась, что он забыл.
Он отрывает лицо от моей шеи и приподнимает голову так, что я смотрю на него, ежась под испепеляющим взглядом его серьезных глаз.
― Мы можем либо сделать это сейчас, либо продолжать притворяться еще какое-то время. Выбор за тобой.
Я хмурюсь.
― А если я не хочу вести этот разговор, о котором ты говоришь? Никогда? Он пожимает плечами.
― Тогда тебе придется убить меня перед отъездом из Домма. Все просто. Иначе я буду ходить за тобой по пятам до конца вечности, пока ты не решишь, что готова взглянуть в лицо своему прошлому.
Я физически отшатываюсь, как будто он ткнул меня заточкой и слегка задел жизненно важный орган.
― Ты ужасный.
Его улыбка мягкая. Даже нежная.
― Я ужасный мужчина, который любит тебя, Рейв. Который хочет для тебя самого лучшего, даже если это не самое лучшее для меня. ― Улыбка сходит на нет, глаза темнеют, он делает паузу, словно подбирая слова. ― Есть… другие, кого касается твое внезапное возвращение. Одного в особенности. Ты должна знать правду.
Я открываю рот и закрываю его, пораженная твердостью его взгляда. Такую же твердость я видела в его глазах, когда он спрыгнул со спины Райгана в кратере на Болтанских равнинах.
Кем бы ни был этот другой, я почти уверена, что он готов рубить ради него головы. Значит, без разговора мне отсюда не выбраться. Тем более что я потеряла свое преимущество, чтобы понежиться и послушать колыбельную.
Кто я? Доза любви из прошлого превратила меня в нечто мягкое, податливое и… глупое.
― Мне это не нравится.
― Я знаю, что нет, ― бормочет он, потянувшись вверх, чтобы заправить прядь волос за мое обрезанное ухо. ― Боли роста называются болями не просто так.
Это мне тоже не нравится. С меня достаточно боли.
Я даже немного устала от нее.
― Так что будем делать, Лунный свет? Ты в настроении слушать?
Определенно нет.
Еще немного блаженства с мужчиной, который смотрит на меня так, будто я сотворила небо, или разговор о моем болезненном прошлом, который, вероятно, больше разрушит, чем построит?
Даже не о чем думать.
― Скажи мне, ― размышляю я, снова погружаясь в нашу похотливую иллюзию, словно падая в облако, ― чем мы… занимались в этой комнате, когда просыпались до восхода Авроры?
Каан прижимается ко мне, из его груди вырывается хриплый звук, а глаза пылают.
― Мы не снились тебе в этом доме?
Да.
― Нет.
Он вскидывает бровь.
― Правда? Потому что ты утверждала обратное, когда выпила четыре рюмки и тебя носило по танцполу под задорную джигу в куполе Боггита.
Мои щеки пылают.
Конечно, говорила.
Он запускает пальцы под бретельку моей ночной сорочки, спускает ее вниз по плечу, целует ключицу, пробуждая во мне чувства.
Расслабляя мое тело.
― Скажи мне, Рейв… ― Еще один нежный поцелуй касается моей шеи, а его следующие слова раздаются у моего уха. ― Как я трахал тебя в твоих снах?
ГЛАВА 78
Между моих ног разливается тепло.
Я закусываю нижнюю губу, пока в голове проносятся яркие воспоминания…
То, что я прожила когда-то.
Воспоминания о том, как мы вместе кувыркались между простынями, смеялись.
Любили.
Воспоминания о том, как он доводил мое тело до предела наслаждения, которого можно достичь только тогда, когда сердца бьются синхронно, в порыве страсти. Я никогда не думала, что это возможно, пока не увидела это во сне.
Одна из причин, по которой мне было так трудно уйти, и в то же время я так отчаянно хотела это сделать, что разрывалась на части. Не в силах сдвинуться с места.
И вот мы здесь.
Я, как очарованный дракон, пытающийся вырваться из атмосферы
Каана. А он… Он.
Черт.
Мысль о том, что я чуть не перерезала горло этому мужчине, пробирает меня до костей.
Каан тянет бретельку дальше по руке, освобождая мою ноющую грудь, касается пика моего затвердевшего соска.
― Мы делали это грубо или нежно?
Еще один поцелуй в шею, и его пальцы скользят по гладкому шелку моей черной ночной сорочки, касаясь пупка.
― Я дразнил тебя до тех пор, пока ты не стала мокрой, дрожащей и безумной, и кричала, чтобы я взял тебя?
Он кусает меня за шею, и я вздрагиваю.
Да, Каан. Я кричала для тебя в своих снах. Просыпалась с твоим именем, все еще горящим на моих губах, пульсирующей от воспоминаний о твоей руке…
Именно там, где она сейчас мне нужна.
Я прижимаюсь задницей к его вздымающемуся стволу, податливая для его прикосновений, скользящих по моему бедру и опускающихся ниже.
Ниже.
Томный перекат, и я поднимаю правую ногу, подол моей сорочки задирается вверх по бедрам. Он приподнимает его еще немного, оставляя меня полностью обнаженной.
― Я взял тебя жестко? ― спрашивает он, проводя пальцами по моим губам, раздвигая их, кружась вокруг моего пульсирующего входа.
Снова.
И снова.
Два пальца обводят этот чувствительный узелок нервов, пока он целует мою шею, завязывая меня в узел.
― Это было глубоко и медленно?
― Все вышеперечисленное, ― хриплю я, и из его груди вырывается глухой стон, когда он входит в мою гладкую, трепещущую влажность… Наслаждение пронизывает меня, заставляя содрогаться.
Еще один неторопливый толчок, и я раздвигаю ноги, скользя ладонью по его руке, точно так же, как делала это во сне. Используя собственные пальцы, я вжимаю его глубже в свой ноющий жар, двигаясь в том же голодном ритме. Он покусывает мое ухо, а затем целует его с разрушительной нежностью.
Я раскачиваюсь навстречу его движениям, удерживая его руку между бедер, позволяя своему телу наполниться жадным теплом, голодом.
Стать влажным.
Нуждающимся.
Еще один поцелуй в шею пускает мурашек к моей груди. К пупку.
Вниз, к сердцевине.
Все мои тонкие связки подрагивают и натягиваются, а тело впускает все глубже, получая удовольствие от движения его пальцев.
Я подставляю шею, молча прося его снова поцеловать ее, и издаю стон, когда он с ненасытной уверенностью ласкает этот нежный участок кожи. Представляю, как его язык делает то же самое в других местах.
Каждое нервное окончание под моим пупком начинает покалывать, усиливаясь до тех пор, пока я не понимаю, что больше не могу говорить.
Не могу думать.
Не могу дышать.
Еще один щедрый поцелуй в шею, и каждый мускул моего тела сжимается с неистовой, жадной силой. Оргазм проносится сквозь меня, как горный обвал, захлестывая волной за волной взрывного наслаждения.
Стон вырывается из моего горла, когда он, осторожно достав пальцы, продолжает нежно ласкать мой чувствительный узелок, осыпая поцелуями местечко под ухом, освобождая меня.
Заставляя медленно сходить с ума.
Я продолжаю пульсировать, низкое удовлетворенное рычание Каана проникает в меня, и я смеюсь, качая головой. Так высоко, что кажется, будто я танцую в облаках.
Если бы только я могла жить в этом воображаемом мире вечно. Здесь все хорошо. Я здорова и счастлива.
Свободна.
Он целует уголок моего рта, посылая еще один импульс прямо между бедер, несмотря на то, что я уже не чувствую пульсации.
Мое внимание сосредотачивается на его твердости, прижатой к моей спине, мышцы под моим языком покалывает…
Я вырываюсь из объятий, и его глаза вспыхивают, когда я тянусь к застежке его брюк и расстегиваю пуговицу.
Стягиваю их.
Отбросив их в сторону, я сажусь на него верхом, жадным взглядом окидывая его тело. Он ― произведение искусства, запутавшееся в шелковистых простынях, его мужское достоинство покоится на животе, головка почти соприкасается с пупком.
Он поднимает руку, обхватывает мое лицо и смотрит на меня так же, как в том маленьком, причудливом доме. Как будто он готов поймать для меня падающую луну. Только на этот раз это не больно, потому что мы создаем воспоминания из ила. То, что может быть смыто следующим проливным дождем.
Я теряюсь в этом взгляде, словно в нем мое спасение, и прижимаюсь к его руке.
Притягиваю ее ближе.
Он рычит, нахмурившись.
― Ты великолепна.
Мое сердце сбивается с ритма.
Слова…
Взгляд…
То, как он обнимает мое лицо…
Я могла бы наслаждаться им целую вечность и никогда не переставать восхищаться. Еще одно доказательство того, что причина, заставившая Эллюин уйти, причинит боль.
Я поднимаю бровь ― жалкая попытка разрядить обстановку.
― Вы предвзяты, сир. И, возможно, ты забываешь о том, что я пару раз чуть не убила тебя.
― Нет. Я чертовски одержим, ― рычит он, обхватывая другой рукой мое лицо и рывком притягивая меня к себе.
Наши губы сминают друг друга, и я глотаю его рычащие звуки, когда прижимаюсь к его твердой длине, разжигая эту ненасытную пульсацию. Его пальцы, едва касаясь, проводят по моей спине, которая выгибается в ответ на его ласку, а твердые руки сжимают мои бедра, побуждая меня двигаться.
Уверенней.
Прервав наш поцелуй, продолжаю ласкать его горло под звуки его хриплых стонов, наслаждаясь каждым томным прикосновением моих губ к его коже, словно глотком жизни. Я продолжаю целовать каждый шрам на его груди.