– Рассу это не нужно. Итан взрослый человек.
– Тогда я должна рассказать Авроре, – настаивает она, и внутри у меня все сжимается. – Она так добра ко мне, думаю, мы теперь друзья, и это так опасно. Что, если у него случится передозировка, а мы никому не сказали? Она в состоянии решить, что Рассу нужно знать, но, по крайней мере, мы хоть что-то сделали.
– Нет. – Я не знаю, что делать. – Нам не стоит лезть не в свое дело. Нас это не касается. Если Итан появится в таком виде, Расс и сам наверняка обо всем догадается.
– Но что, если…
– Хэлли, нет. Я знаю их лучше, чем ты. Ты пьяна и не слушаешь меня. Сейчас не время.
Я вижу, как вытягивается ее лицо, и ненавижу себя за это.
– Ладно. Ты прав, они твои друзья, ты знаешь, что лучше.
Хэлли похожа на сдувающийся воздушный шарик, когда вся уверенность, которую она обрела за последние несколько недель, покидает ее.
– Они наши друзья, – возражаю я, но это бессмысленно. Я ее уже расстроил.
Она смущенно переминается с ноги на ногу.
– Я, наверное, найду Ками и вызову такси домой. Я очень устала и не знаю… Не думаю, что тусоваться с группой и наблюдать за всем, что происходит, – это мое. Видимо, я действительно затворница, потому что мне совсем не по себе.
– Мне это тоже не нравится. Я поеду с тобой.
Мы находим Ками в соседнем баре с какими-то ее друзьями, но она не хочет уходить. Всю дорогу до дома Хэлли мы молчим, и наш водитель, похоже, тоже не горит желанием начать разговор, а я рад этой тишине. Машина останавливается перед ее домом, и Хэлли поворачивается к двери. Когда я не двигаюсь с места, между ее бровями появляется небольшая морщинка.
– Ты не останешься на ночь?
– Не сегодня. Хочу поехать домой и поспать. – Если я смогу заставить свой мозг отключиться, то, возможно, не услышу, как остальные вернутся домой позже. – Но я провожу тебя до двери.
– Не надо, сама дойду. Пока, – говорит она со странной резкостью в голосе. – Спасибо за все.
Она закрывает дверь, не дав мне возможности ответить на ее странное прощание, и в этот момент водитель смотрит на меня в зеркало заднего вида.
– Черт, что ты натворил, дружище?
Я не утруждаю себя ответом и мысленно отмечаю поставить ему всего четыре звезды.
Черт бы тебя побрал, Итан Каллаган.
Мне нужно рассказать Рассу, что произошло прошлым вечером, но я не хочу. Хэлли была права. Расс должен об этом знать, и, если он узнает, что я знал и не рассказал ему, думаю, он может расстроиться. Но, как я уже говорил, я не хочу заводить с ним этот разговор. Я не доверяю себе и могу только усугубить ситуацию, сказав что-то не так, но также знаю, что и Хэлли мне не сможет помочь.
Может быть, именно поэтому мне кажется, что даже пожарная сигнализация не вытащит меня из моей комнаты прямо сейчас.
– Генри? – Расс зовет меня по имени и стучит в дверь моей спальни. – Ты там?
Анастасия сказала бы, что это вмешательство Вселенной.
– Да, заходи.
Расс просовывает голову в мою дверь, прижимая к уху сотовый.
– Ее здесь нет, – говорит Расс в трубку. – Ладно, подожди, Рор, я спрошу его. Ты отвез Хэлли домой прошлым вечером, верно?
– Да. А что?
– Рор, отвез. Перестань паниковать. Наверное, у нее просто похмелье. Нет, нет, я ему скажу. Все будет хорошо, милая. Да, он тебе позвонит. Ладно, я тоже тебя люблю. – Закончив разговор, Расс заходит в мою комнату и садится на край кровати. – Она сходит с ума, потому что вчера вечером некоторым посетителям подсыпали наркотики, и Хэлли не пришла на занятия сегодня утром. Одной из них была Поппи, и Рори очень расстроена из-за этого. Слава богу, с ней все в порядке, и ничего не случилось.
Расс продолжает говорить, пока я на автопилоте одеваюсь. Он подвозит меня до дома Хэлли, и только когда стучу в дверь и вижу ее, я, наконец, чувствую, что могу вздохнуть.
– Что ты здесь делаешь? – спрашивает она, вытирая глаза рукавом своего кардигана. Переступив порог, я тут же заключаю ее в свои объятия и утыкаюсь лицом в ее макушку.
– Генри, ты меня пугаешь. Кто-то умер?
Отступив на шаг, я осматриваю ее с головы до ног, и, если не считать покрасневших глаз, она не совсем похожа на Хэлли, но я не могу определить, в чем дело.
– Ты в порядке? Ты ужасно выглядишь.
– Я в порядке, – шепчет она, и ее нижняя губа дрожит, когда она пытается выдавить улыбку. – Все очень хорошо.
– Хэлли, почему ты плачешь?
– Я не плачу, – отвечает она и начинает всхлипывать. – Все хорошо.
Я веду ее в гостиную, и она совсем не сопротивляется, когда я опускаюсь на диван и сажаю ее к себе на колени.
– Почему ты плачешь? Что-то случилось?
– Я думала, что ты больше не захочешь со мной дружить, – выпаливает она. – Я думала, ты на меня разозлился.
Я вовсе не ожидал, что она расстроится из-за этого.
– С чего бы мне больше не хотеть быть твоим другом?
Я вытираю большими пальцами слезы, которые катятся по ее покрасневшим щекам. Она выглядит такой грустной.
– Прошлым вечером я была назойливой и вела себя странно. Я пыталась вмешаться в дела твоих друзей. Генри, я знаю, что перегнула палку.
– Нет, ты была права. Мне стоило рассказать Рассу. У него сложная ситуация в семье, и иногда я не знаю, как себя вести. Обычно я просто слушаю его гневные тирады, и от меня не ждут советов. Я собираюсь поговорить с ним о вчерашнем. Ты не перегибала палку. – На ее глазах наворачиваются новые слезы, и я внимательно наблюдаю за ней, пока она избегает встречаться со мной взглядом. Нежно взяв ее за подбородок, я поворачиваю ее лицо в свою сторону.
– В чем дело?
– Не знаю. Мы знакомы совсем недолго, и ты был прав, ты знаешь своих друзей лучше, чем я, и при мысли, что я потеряю всех, и у меня опять не будет дру…
– Хэлли, друзьям позволено иметь свое мнение о том, как справляться с подобными ситуациями. Это не значит, что я больше не хочу с тобой разговаривать, и даже если бы что-то случилось, остальные дружат с тобой не из-за меня. Ты нравишься им такой, какая ты есть.
Я поднимаю руку, и после недолгого раздумья Хэлли прижимается ко мне, позволяя мне себя обнять. Ее голова идеально ложится на изгиб моей шеи.
– Не знаю, почему я столько плачу, – бормочет она. – Я просто проснулась такой подавленной и взволнованной, а теперь ты здесь, и слезы просто не останавливаются.
– Ты драматизируешь, потому что у тебя похмелье, Хэлли.
– Я не драматизирую, – сразу же возражает она, прежде чем я чувствую, как она начинает дрожать всем телом. Проклятье.
– Не специально.
Нежно поглаживая ее по волосам одной рукой, я крепко прижимаю ее к себе другой.
– Алкоголь – это депрессант. Вот почему так плохо, когда похмелье. Такое происходит каждый раз, когда ты выпиваешь?
Она качает головой; от волос исходит аромат ее шампуня. Волосы пахнут ванилью.
– Только если я много выпью. И мне это не нравится.
– Тогда зачем ты это делаешь? – Я понимаю, что она снова плачет, по движениям ее тела, еще до того, как слышу всхлипы. И расстраиваюсь. – Ш-ш-ш. Тебе полегчает, как только алкоголь выветрится из организма. Только перестань плакать.
Шмыгая носом, она вытирает глаза рукавом кардигана.
– Я не хочу, чтобы люди думали, что я скучная, и перестали приглашать меня на разные мероприятия. Когда я встречалась с Уиллом, я никогда не пила на вечеринках, и все определенно считали меня занудой. Алкоголь придает уверенности, и мне нравится пропустить несколько стаканчиков. Но если я продолжу, то в итоге на следующий день буду чувствовать себя как сейчас. Я переживаю, что все меня ненавидят, и при этом отвратительно себя чувствую.
– Ты и правда пропустила лекции о давлении со стороны сверстников в старшей школе, да? Давай не будем говорить об Уилле, иначе я буду отвратительно себя чувствовать и не смогу позаботиться о тебе. – Наконец я слышу, как она хихикает, и испытываю огромное облегчение. – Хэлли, нормальные люди не считают других скучными, если те не пьют, когда им не хочется. Не надо подстраиваться под других против своей воли.
– Я знаю. Никто меня не заставляет. Все это у меня в голове, и логически я понимаю, что веду себя нелепо.
– Иногда не стоит доверять своим мыслям, особенно под воздействием текилы. Ты нравишься людям трезвая, а не пьяная с приобретенной благодаря алкоголю уверенностью. Завести новую компанию друзей сразу – большое дело, но ты не обязана ради них меняться.
– Хм, – произносит она. Мы сидим в тишине, и, слава богу, она больше не плачет. Я провожу рукой вверх-вниз по ее бедру и пытаюсь вспомнить, когда эта близость стала казаться такой естественной. Молчание затягивается, и мне кажется, что она заснула, но тут раздается ее тихий вопрос: – Могу я у тебя кое-что спросить?
– Конечно можешь.
Она выпрямляется, намереваясь посмотреть на меня, тогда ее попка соскальзывает с моего колена и оказывается зажата между моим бедром и подлокотником дивана. Хэлли продолжает обхватывать меня ногами, а мои руки покоятся на ее голени.
– Если ты не злишься на меня, почему не остался на ночь?
– Когда я взвинчен, мне нужно побыть одному, чтобы все переварить и отоспаться. Прости, мне нужно было тебе это объяснить. В следующий раз так и сделаю.
Она кивает.
– Это все объясняет. Прости, что спросила, и за навязчивость. Просто когда ты не захотел остаться, и ты ведь не пригласил меня, я подумала, что, возможно, ты не желаешь меня там видеть, и девчонки сказа… не важно. Спасибо, что объяснил.
– Я не позвал тебя, потому что сам не собирался идти. А согласился только потому, что хотел тебя увидеть. – Я усмехаюсь, когда ее глаза немного расширяются. – Группа Take Back December мне вообще не нравится. А брат Расса – мудак, как ты теперь знаешь. Что сказали твои подруги?
Она снова прижимается ко мне, утыкаясь лицом мне в грудь, как будто для нее это самое естественное движение, и тихо бормочет что-то нечленораздельное в мою футболку.