Я не умею танцевать, поэтому следую за Хэлли, когда она ведет нас из укромного уголка в центр танцпола. Обвив руками мою шею, она прижимается ко мне так, что мы все еще можем разговаривать, не обращая внимания на других танцующих позади нас. Благодаря ее каблукам мы почти одного роста.
– Ты не против, если я дотронусь до тебя здесь? – спрашиваю я, нежно обхватывая ее талию руками и чувствуя, как она плавно двигается в такт музыке.
Она кивает, касаясь губами моего уха, когда наклоняется ко мне, чтобы я услышал ее слова.
– Тебе необязательно спрашивать меня.
– Обязательно. Я должен спросить. Мужчины должны спрашивать. – Как я подвел разговор к тому, чтобы Хэлли начала думать о других мужчинах и их прикосновениях? – Ты заслуживаешь только хороших впечатлений.
– Но ты не просто какой-то мужчина, ты – это ты. Мне нравится, когда ты ко мне прикасаешься. С тобой, Генри, я получаю только приятные впечатления. Генри?
– Да?
– Знаю, ты нарядился по случаю, но не мог бы снять этот парик? – просит она, кивая на мои волосы. – Мне нравится твоя рубашка, но я не могу сосредоточиться, когда ты на меня смотришь.
Ее слова – это бальзам на мою гребаную душу. Повесив очки на пуговицу рубашки, я с радостью срываю с головы эту пластиковую хрень, которую парни купили в магазине костюмов на Хэллоуин.
– Тебе нравится рубашка?
– М-м-м. – Ее губы рядом с моим ухом, но я все равно могу сказать, что она улыбается. Мне так приятно держать ее в своих объятиях. От нее вкусно пахнет. И вообще мне все в ней нравится.
– Мне тоже нравится твой костюм. Очень. – И если она прижмется ко мне еще сильнее, то сможет ощутить, насколько сильно мне нравится ее костюм. И как сильно она мне нравится.
– Ты видел мой хвостик?
– Видел. А также гольфы. И туфли на каблуках. И уши. Я всегда обращаю внимание, что на тебе надето, но сегодня тебя просто невозможно не заметить.
– Я надеялась, что тебе понравится, – все, что она говорит.
И эти пять слов дают мне пищу для размышлений на весь остаток вечера.
Я все еще слышу, как мои пьяные друзья поют в такси песню о карме, когда оно отъезжает от дома Хэлли.
– Из-за них у меня будут проблемы с миссис Астор. Ей-богу, ее слуховой аппарат улавливает звуки через две улицы отсюда, – говорит Хэлли, шагая по подъездной дорожке к своему дому с туфлями в руках.
Я иду прямо за ней, стараясь не обращать внимания на ее кроличий хвостик или изгиб талии, где мои руки провели этот вечер.
– Миссис Астор любит меня. Я защищу тебя от нее.
Она роется в сумочке в поисках ключей и, как только мы переступаем порог, бросает туфли на пол и сумочку на столик у двери.
– Есть хоть кто-то, кто не поддается твоему очарованию?
– Профессор Торнтон. – Я оставляю свои ботинки рядом с ее туфлями. – Ты.
– Ты считаешь, что не очаровал меня? Генри, ты в моем доме. Собираешься спать в моей постели. – Я подхожу к ней ближе и наблюдаю, как она смотрит на меня. Слегка наклонившись в сторону, я бросаю свои очки на столик позади нее, рядом с ее сумочкой. И клянусь, слышу, как у нее перехватывает дыхание. – Я почти уверена, что ты совершенно меня очаровал.
Она не двигается с места, когда я выпрямляюсь, и мы оказываемся настолько близко, что я могу разглядеть каждую темную ресничку, когда она закрывает глаза. Каждую едва заметную веснушку на носу. Легкое подрагивание ее груди при каждом вдох, пока она пытается выровнять свое дыхание.
– Хэлли, я не пытался тебя очаровать.
– А что бы ты сделал? Если бы захотел меня очаровать?
– Сказал бы, какая ты сногсшибательно красивая. Что хотел бы вечно слушать твой смех. Признался бы, что в своих мечтах представляю нас вместе. А еще обо всем, чем мы займемся. И обо всем том, что хочу сделать с тобой.
Она не сводит с меня своих больших карих глаз.
– Думаю, это определенно сработало бы.
Ее взгляд опускается к моим губам, и этот намек ни с чем не спутаешь. Я снимаю с нее обруч с кроличьими ушами и бросаю на пол позади себя.
– Это не ради опыта, Хэлли, – тихо произношу я, проводя большим пальцем по ее подбородку. – А потому, что я этого хочу, и только в том случае, если ты тоже хочешь.
Я медленно наклоняюсь к ней, медленнее, чем когда-либо, потому что если я ошибаюсь, если все ошибаются, то я все испорчу. Мое сердце неистово колотится в груди, и я еще никогда так сильно не нервничал, когда с кем-то целовался.
И тут она шепчет:
– Хочу.
И наконец я ее целую.
Глава 19
Хэлли
Мне не стыдно признаться, что я задумывалась о том, что было бы, если бы Генри Тернер когда-нибудь меня поцеловал.
Несколько недель назад мое подсознание довольно любезно показало мне краткую, откровенно непристойную версию, но теперь, сравнив с реальностью, могу с уверенностью заявить, что мой сон очень далек от действительности.
Я хватаюсь за его рубашку обеими руками и прижимаюсь к нему, будто он растворится в воздухе, если я этого не сделаю. Он обхватывает мое лицо ладонями и целует так, что у меня перехватывает дыхание, все тело горит, а между бедер пульсирует. Вот на что это должно быть похоже, быстро решаю я.
Сильное желание, отчаяние, стремление сделать что-нибудь, да что угодно, чтобы облегчить эту сладкую боль.
Внутренний голос говорит, нет, кричит мне, что это кажется правильным – он и я.
– Хэлли, – шепчет он, отстраняясь и прижимаясь своим лбом к моему. То, как нежно мое имя слетает с его языка, должно быть, противозаконно. – Идем в постель.
– Идем.
– Спать, – добавляет он.
Генри никогда не нужно беспокоиться о том, что мне не хватает новых впечатлений, потому что я испытываю их постоянно. Как, например, сейчас, когда разочарована тем, что он хочет лечь спать, а не продолжить начатое. Могу гарантировать, что такого раньше никогда не случалось.
– О, ты не… – Куда я клонила, когда начала задавать этот вопрос? – Не заинтересован? Подожди, тебе необязательно отвечать. Я…
Положив руки мне на талию и не отпуская от себя, Генри делает несколько шагов вперед, пока я не натыкаюсь задницей на стол. Затем он прижимается ко мне бедрами, и я получаю ответ. Ощущая, насколько он возбужден, и понимая, что я тому причина, испытываю пьянящее чувство.
– Очень заинтересован, – говорит он, нежно меня целуя. – Но нам не нужно торопиться.
Я киваю в знак согласия, хотя не уверена, что действительно согласна.
Взяв его за руку, когда он отходит, я позволяю ему отвести меня в мою спальню. С каждым шагом окутывающий меня туман вожделения рассеивается, и когда мы наконец достигаем верхней площадки лестницы, разумная Хэлли возвращает себе контроль. На данный момент.
– Тебе нужна коробка со всем необходимым в ванной, – говорит Генри, когда я опускаюсь на корточки, пытаясь найти под раковиной туалетные принадлежности, которыми он воспользовался, когда неожиданно остался на ночь в первый раз. Я убрала их подальше на случай, если он снова захочет остаться, и теперь не могу найти. Они мне никогда не были нужны, потому что теперь он приносит с собой сумку со всем необходимым, но из-за работы, Уилла и… Он снимает штаны.
– Хэлли?
– А?
– Почему у тебя такой шокированный вид?
Отличный вопрос. Он перекидывает их через руку, потом еще раз, пока не получается идеальный квадратик, а затем бросает на крышку корзины для белья. После чего начинает расстегивать пуговицы на рубашке, и я возвращаюсь к своим поискам под раковиной.
– Это не так.
– Ты не хочешь, чтобы я спал в нижнем белье? Я могу спать в шта…
– Нет! Все нормально. В нижнем белье нормально. В нижнем белье отлично. Я хочу, чтобы тебе было удобно. – Первый раз, когда Генри остался, а я заснула внизу в гостиной, он отнес меня в кровать, и когда я проснулась, он спал поверх покрывала полностью одетый. – Здесь нет никакого дресс-кода.
– Ты ведешь себя так странно из-за вида моих бедер или потому что мы поцеловались?
У Генри действительно потрясающие бедра. Пожалуй, самые красивые из всех, что я когда-либо видела. Наконец найдя то, что искала, я встаю с его зубной щеткой и мочалкой и кладу их на его сторону раковины.
– Возможно, и то и другое.
Мы смотрим друг на друга в зеркало в ванной. Вернее, я смотрю, как он снимает рубашку, а он с ухмылкой наблюдает, как я наблюдаю за ним. Подойдя ко мне сзади, он обнимает меня за плечи и целует в чувствительное место между шеей и плечом.
– Прими душ и все обдумай. А потом пойдем со мной в постель.
– Ладно. Хорошая идея.
Поцеловав меня в висок, Генри собирает свои вещи и направляется в другую ванную, оставляя меня одну «все обдумать» и принять душ. Времени на выбор одежды для сна у меня уходит больше, чем следовало бы, но, с другой стороны, это действительно помогает привести мои мысли в порядок, и я рада, что послушалась его. Хотя даже после холодного душа я все равно ощущаю между ног пульсирующее желание.
– Я принес тебе бутылку воды. И спасибо, что купила шелковые наволочки, – говорит Генри, когда я выхожу из своей ванной. Он переводит взгляд с телефона на меня, когда я закрываю за собой дверь. – Тебе лучше?
– Угу.
Он начинает что-то говорить, потом останавливается. Я залезаю в кровать рядом с ним и кладу телефон на прикроватную тумбочку. Когда ложусь, он наклоняется надо мной, его обнаженная грудь в нескольких дюймах от моей, и он кладет свой телефон рядом с моим.
– Спокойной ночи, Хэлли.
Не знаю, откуда во мне появляется уверенность, но пока он нависает надо мной, я разворачиваюсь к нему всем телом и, протянув руки, обхватываю за затылок. Он опускает голову, и я тянусь к нему. На этот раз я не чувствую себя такой ошеломленной и наслаждаюсь тем, как его язык переплетается с моим. Мне кажется, что мое тело пылает, когда я раздвигаю ноги, и он устраивается между ними.
Его тело – одни сплошные рельефные мышцы, но он удерживает себя надо мной, как будто я слишком ценна, чтобы ко мне прикасаться, в то время как мне хочется лишь одного – почувствовать его тяжесть у себя между ног. Я скольжу рукой вниз по его спине, и, когда нежно касаюсь пальцем его позвоночника, он вздрагивает.