Фолкнер не перебивает, не кричит, не бьет кулаком по столу.
– Знаешь, мы могли бы избежать всего этого, если бы ты просто объяснил, что никого не бил.
– Знаю.
– Почему ты не сказал мне, что Эллингтон напал на тебя? Ты был жертвой, Генри. Я должен был позаботиться о тебе, а не устраивать разнос.
– Когда ты лидер, ошибки твоей команды – это твои ошибки.
Фолкнер бросает пристальный взгляд на Нейта.
– Это ты научил его всей этой фигне с самопожертвованием? Ты в этом тоже хорош.
– Что? – возмущается Нейт, слегка теряя самообладание. – Нет!
– Я прочитал это в книге Гарольда Оскара. Я читал ее, чтобы узнать, как стать хорошим капитаном. Но сейчас это кажется бессмысленным, потому что потом вы сказали, что, может быть, мне не стоит быть капитаном, и я почувствовал облегчение. И, не знаю, уже трудно вспомнить.
Тренер смеется, а я еще никогда не испытывал такой растерянности. Я поворачиваюсь к Нейту за разъяснениями, но нет, он тоже выглядит растерянным.
– Гарольд Оскар? Ты когда-нибудь искал информацию о Гарольде Оскаре? Или встречался с ним? Потому что я с ним встречался. Этот парень – придурок. Да он бы и уток до пруда не довел. Большинство сезонов, когда его команда выигрывала, он отсиживался на скамейке запасных из-за травм! Какого хрена ты вообще следовал его советам?
– Я хотел хорошо справиться с поставленной задачей.
– И ты справлялся, как бы там ни было. Мы можем это исправить. Но больше никаких выходок, Генри. Я признаю, что тебе несладко пришлось в психологическом плане, и твое недавнее поведение – это исключение из правил. Но выкинешь такое дерьмо снова, все закончится совсем по-другому.
– Я понимаю.
Тренер достает ручку из стакана на своем столе и лист бумаги.
– Вот что ты сделаешь: ты нагонишь каждую тренировку и каждый прокат, которые пропустил из-за своего отсутствия. Ты напишешь электронные письма всем своим преподавателям и спросишь, что тебе нужно сделать, чтобы наверстать упущенное. Кроме того, ты поговоришь с кем-нибудь о том, как перестать замыкаться в себе, когда эмоционально перегружен. Когда ты все это сделаешь, подтянешь учебу и войдешь в свою прежнюю форму, то сможешь выйти на лед. И мы выберем нового капитана.
– Я могу помочь, – говорит Нейт, подталкивая меня в плечо.
Фолкнер хмурится, глядя на него.
– С чего бы мне хотеть твоей помощи? Я воспользовался твоим советом в прошлом году и посмотри, к чему это меня привело, черт возьми. – Он указывает на меня. – Капитан, который ненавидит капитанство.
Я забираю у Фолкнера список заданий и прячу его в карман.
– Да, тут он тебя подловил, Нейт. Ты действительно накосячил, поверив в меня.
Нейт сжимает пальцами переносицу.
– У меня начинается мигрень.
Прошел всего час, и мне кажется, что моя жизнь возвращается в прежнее русло.
Смешно, когда я думаю об этом в таком ключе. Когда я возвращаюсь домой, Расс сидит в гостиной, читает учебник и работает на планшете.
– Все хорошо?
– Мне нужно многое наверстать, но да, все хорошо. Думаю, тренер на какой-то момент растрогался… он назвал меня Генри.
Расс морщит нос.
– Это странно.
– Можешь сказать Авроре, чтобы она перестала избегать наш дом. Без нее здесь непривычно тихо. – К тому же я узнаю, ненавидит ли она меня.
– Она не избегает. Она помогает Хэлли с литературным проектом или что-то в этом роде. Она сказала, что это секрет; она рассказала мне только потому, что ей нужно было воспользоваться моим ноутбуком, а свой она случайно забыла дома.
После вчерашних слов Джей-Джея я думал о том, как показать Хэлли, как много она для меня значит.
– Мне очень нужно, чтобы ты показал этот проект.
Он выглядит так, будто я только что попросил у него почку.
– Генри, Рор меня убьет. Сомневаюсь, что я вообще должен был тебе рассказывать.
– Расс, пожалуйста. Я больше никогда ни о чем тебя не попрошу. Мне нужно загладить вину перед Хэлли, и я знаю, как это сделать.
– Ладно, – соглашается он, закрывая книгу. – Но ты должен научить меня хорошо прятаться, когда Аврора неизбежно меня выследит.
– Договорились.
Достав телефон, я отправляю Хэлли еще одно сообщение. Я говорю ей, что работаю над тем, чтобы все исправить, и что скучаю по ней.
Глава 39
Хэлли
– Десять миллионов долларов?
Я хмуро смотрю на Аврору поверх своей вилки с равиоли.
– Нет.
– А как насчет одиннадцати миллионов? – продолжает она.
Ками ставит свой бокал обратно на стол и берет в руку вилку.
– Я отменю свои планы и поеду с тобой за одиннадцать миллионов долларов.
– Сегодня у меня хватит денег только на то, чтобы подкупить одну подругу! У тебя впереди неделя с Брайар и Саммер, – возражает Аврора, рассеянно переставляя тарелки. Она вытащила из своего салата клубнику и перекладывает ее на мою пустую тарелку. – А Хэлли собирается провести неделю с Антихристом.
Официант старается не рассмеяться, наполняя наши стаканы водой, и я не могу его за это винить. Каждый раз, когда он подходил к нашему столику, Аврора называла Уилла каким-нибудь новеньким прозвищем, чтобы заставить меня изменить мои планы.
Аврора расстроена, что я все еще еду в отпуск со своей семьей, а не с ней, Поппи и Эмилией. Учитывая, что я тоже не горю желанием ехать, в некотором роде приятно, когда кто-то излишне драматизирует ситуацию от твоего имени. Хотя она определенно более изобретательна, чем я, и ее возмущения хватает на нас обеих.
– Он придурок, но я бы не стала называть его Антихристом, Рор.
– Он блондин! – возмущенно фыркает она.
Поппи поднимает взгляд от телефона, явно сбитая с толку.
– Ты блондинка. Расс блондин.
– У Расса светло-русые волосы, – возражает она с обиженным видом. – А Уилл – блондинистый блондин. Подлый блондин. Не заслуживающий доверия блондин.
– Я понимаю, что сходство с куклой Барби – одна из твоих главных отличительных черт, но у нормальных людей характер не определяется цветом волос, – говорит Эмилия, выступая в роли голоса разума. – Уилл придурок, потому что он придурок, а не потому что блондин.
– Естественно, ты так скажешь. У тебя ведь каштановые волосы, – возражает Аврора.
Я доедаю последнюю клубнику Авроры и, убрав салфетку с колен, кладу ее рядом с пустой тарелкой.
– Как насчет… я все равно поеду в эту поездку, потому что он не останется до конца, так как ему нужно будет уехать раньше на игру. Но если его начнет заносить или он будет нести всякий бред, я позволю вам посадить меня на самолет.
– Хорошо, – соглашается Аврора, бросая салфетку на пустую тарелку. – Но твоя сестра подписалась на меня и пообещала держать в курсе событий, потому что я не верю, что ты скажешь мне то, что я хочу услышать. Так что знай, я присмотрю за тобой.
Думаю, будь я чуть решительнее, я бы отказалась от этой поездки месяц назад. Мы с мамой отлично поговорили, когда я приехала домой от Генри. Если от меня и разило сексом и грустью, она не обмолвилась ни словом, когда обнимала меня на диване. Я не стала рассказывать ей о том, что сказал Уилл, но дала понять, что его слова были настолько ужасными, что я больше никогда не буду с ним разговаривать.
Мама извинилась за то, что не осознавала, как много на меня взвалила. Она сказала, что я была ее опорой, тем, кто помогал ей не сойти с ума в самые тяжелые времена, но что подобная зависимость многого меня лишила. Она плакала, когда говорила мне, что ее беспокоило мое стремительное взросление, и именно поэтому мне тяжело было заводить друзей. И что она подумала, возможно, в качестве награды за свою самоотверженность я нашла ту самую настоящую любовь.
Я сказала ей, что никогда не была влюблена в Уилла, но, возможно, это все еще может быть правдой.
Мама сказала, что я могу не ехать с ними на каникулы, если не хочу, но я и правда очень соскучилась по Джианне и Мейси. Я уже и так пропустила праздники с ними; уж несколько дней смогу игнорировать Уилла.
Я знаю, что мама больше не испытывает никаких чувств к Уиллу. На самом деле, учитывая то, что ей известно, она его скорее ненавидит. Она больше не упоминает о нем, когда звонит мне, и теперь всегда спрашивает, как у меня дела и чем я занимаюсь. Что ж, она старается, и я не против помочь ей в каких-то моментах. Может, в следующем году она спланирует поездку самостоятельно, а я смогу провести каникулы со своими друзьями.
Когда мы впятером лихорадочно пытались отредактировать мою книгу, она прислала посылку с вкусностями и свечами, тем самым показав, что она меня услышала и старается исправиться.
– Ты единственная, кто волнуется! – лгу я, говоря Авроре то, что она хочет услышать. – Я рада возможности повидаться со своими сестрами. Все будет замечательно. И будь осторожна, Джиджи будет вымогать у тебя билеты. Она недавно увлеклась «Формулой–1».
– Тебе нужно поучиться врать, – говорит Эмилия, размахивая куском пиццы. – Не хочу, чтобы меня окружали люди, которые не умеют врать. Я собираюсь работать в сфере пиара, и такие контакты могут пагубно отразится на моей репутации.
В ресторане «Романо» не так многолюдно, как я ожидала в пятницу днем, учитывая, что мне никогда не удавалось забронировать здесь столик. Мои весенние каникулы официально начались вчера, поскольку по пятницам у меня нет занятий. Но для всех остальных они начались час назад.
Прежде чем отправиться в свои поездки, мы договорились встретиться за обедом, чтобы отпраздновать то, что я наконец-то отправила свой роман на литературный конкурс. Поппи хотела, чтобы я отправила его прямо тут за столом перед всеми, но мне показалось, что я должна сделать это в одиночестве, чтобы полностью осознать происходящее.
Я закончила книгу.
Я закончила свою чертову книгу и сделала кое-что для себя.
Я многому научилась в процессе, и в конечном счете дело даже не в опыте, который я получила благодаря Генри. Самое главное, чему научил меня этот проект, – необходимость ставить себя на первое место совсем не означает, что я должна делать это в одиночку. По сути, благодаря окружающим, которые помогали мне и подбадривали, пока я делала это для себя, я получила огромное удовольствие от этого занятия.