— Лекса успокойся, — с трудом смогла вклиниться в ее речь и тут же была перебита.
— Да я спокойна, черт возьми! Мне срочно надо выпить. Поехали ко мне!
Она поднялась со своего места, кинула крупную денежную купюру на стол и, схватив меня за руку, потащила на выход. Несмотря на свой не слишком ласковый настрой, тащила она меня довольно бережно, что просто не могло не радовать.
В машине мы молчали. От Лексы исходила аура злобы. А я забыла обо всем, что хотела ей ответить, когда наткнулась взглядом на ее новый браслет, украшавший запястье руки, лежавшей на руле.
Он был деревянным и до странного похожим на мой кулон. Будто мое по-прежнему любимое украшение размножили и нанизали на леску.
Он был деревянным и до странного похожим на мой кулон. Будто мое по-прежнему любимое украшение размножили и нанизали на леску.
Сглотнула внезапно образовавшийся ком и тихо-тихо спросила:
— У тебя новый браслет?
— Я думала, ты скажешь что-то в свою защиту или оправдание, — хмыкнула Лекса, не повернувшись.
— Почему это я должна защищаться и тем более оправдываться перед тобой? — недовольно пробурчала, стараясь скрыть волнение. — И у меня всего лишь тридцать первая неделя, до положенного срока еще девять.
— Да ты гонишь! — Она повернулась ко мне. — Ты похожа на бочку на ножках.
— Близнецы, — вяло отозвалась, — ты за дорогой лучше следи.
— Что? За потомство переживаешь?
— Прекрати! — прикрикнула на нее и более спокойным тоном повторила вопрос: — Лучше расскажи про браслет.
— Да что про него рассказывать? — Она круто вывернула руль, заворачивая на парковку. — Ему тысяча лет в обед. Мамин подарок.
Пошли.
Пока я, кряхтя, пыталась выбраться из машины, Лекса успела ее обойти и, подав мне руку, помочь.
— Спасибо.
— Не распускай сопли! И так бесишь.
По традиции мы сразу поднялись на любимую крышу Лексы, я села в кресло-качели и, укрывшись теплым пледом, прикрыла глаза в попытке перевести дыхание.
Лекса вернулась чуть погодя вместе с пивом, присела рядом и протянула мне бутылку. Я приоткрыла один глаз, чтобы убедиться в действительности происходящего.
— Что? — притворно возмутилась она. — Безалкогольное так, что бери.
Я открутила крышечку и потянулась закинуть её на стол.
— Ле-е-екса? — Увиденная картина меня не то что удивила, она выбила меня из колеи.
— Что такое, дорогая?
— Зачем ты принесла сюда эту штуковину?
На столике помимо нескольких бутылок пива и всяких вкусняшек к нему лежал пистолет. Причем, как по мне, так на вид он был самым настоящим.
— Пожалуйста, скажи, что это твоя новая зажигалка, ну или старая… — Задумалась. — В каких там годах такие модными были? Ты наверняка уже курила тогда.
— Яна, я тебя обожаю, — засмеялась она, повернулась ко мне, стукнула своей бутылкой о мою и сделала несколько глотков залпом. — Это настоящий пистолет, на который и разрешение имеется, и обучение по стрельбе я проходила. Пристрелить бы тебя, так ты во-о-он какое пузо отрастила.
— Мне не нравятся твои шутки. — Я поежилась и отпила чуть-чуть из бутылки, газы ударили в нос и я закашлялась.
— А я и не шучу, — задумчиво прошептала она, глядя вдаль, на крыши домов. — Стоит только представить, что он выбрал тебя, а не меня, сразу хочется кого-нибудь убить. Радовало одно, что он и правда к тебе что-то чувствует. А получается, что ты его попросту на себе женила. Вот скажи, чем тогда ты лучше меня?
— Ничем, Лекси, за исключением того, что он даже в день свадьбы не знал о детях, хочешь верь, хочешь нет.
Лекса молча потянулась за второй бутылкой. И когда только успела осушить первую?
— Сними браслет.
— Да что ты к нему прицепилась? — вскрикнула она.
Я не знала, что ей на это сказать и в праве ли я вообще говорить такие вещи. Может, хватит того, что я и так рассказала ей о преступлениях Татьяны? Зачем заставлять ее разочаровываться в собственной матери еще больше? Эти вопросы роились в моей голове, так же, как и вопросы, зачем она притащила сюда пистолет.
— Яна?
— Да?
— Что ты знаешь о браслете?
— Ничего, он просто мне не нравится.
Она резко повернулась ко мне и схватила за руку.
— Говори. — Она сжала свою руку сильнее и мне стало больно и страшно… стоило только заглянуть в ее наливающиеся гневом глаза.
Наверное, мне надо было остановиться и заткнуть рот пока не поздно, тогда, возможно, сложилось бы все иначе. Казалось бы, чего мне стоило промолчать, сделать вид, что я ничего не знаю.
Но я будто в трансе наблюдала за собой как со стороны. Вот моя рука тянется к шее и достает из-под кофты деревянное украшение, вот мои губы открываются и звучит вопрос:
— Не узнаешь?
— Откуда у тебя Машин кулон? — И без того большие голубые глаза Лексы теперь напоминали блюдца.
Из нее получился этакий филиппинский долгопят. Милый зверек с огромными глазами, увидев которого однажды, пусть и на картинке, забыть потом невозможно. Проведя между ними параллель, я не сдержалась и засмеялась. Наверное, это был верный признак истерики, как знать. Но после этого меня как будто прорвало. Ведь на эту тему я не говорила ни с кем, даже с Игнатом. А Лексе я все выложила, как на духу. И про свою мать, которая презентовала мне такую чудо-вещицу, а затем отчалила в туман. И про Татьяну, которая принимала в этом несомненное участие, и свои догадки, что именно Майя сделала эти браслеты.
— Может, она их в химикат какой окунала, или внутрь что-нибудь засовывала. — Я развела руками и продолжила сыпать своими догадками. — Ты бы видела ее погреб, можно подумать, что очутилась в избушке, которая ко мне передом, а к лесу задом, ну или наоборот.
По крайней мере, Маша точно обернулась, раз смогла как-то воздействовать на Кристину. Я не снимаю, боюсь проверять что-то на себе, пока беременна. Как-то так, — подвела я итог, допивая остатки на дне бутылки.
Лекса слушала мой рассказ не перебивая, очень и очень внимательно, а потом пришел ее черед смеяться. Она подскочила с места, принялась расхаживать по крыше в разные стороны, смеялась и одновременно плакала.
А когда опять подошла ко мне и присела на низкий столик, ее вид пугал: смотрит в никуда, на лице замерла холодная и неживая улыбка.
А то, что она начала говорить дальше, ровным спокойным голосом, было поистине ужасно.
Глава 43. Яна
— Знаешь, а я ведь не меньшее чудовище, чем моя мать. — Она продолжала смотреть в сторону, и разговаривала словно не со мной. — Я так сильно хотела Игната, с самого детства, почти сразу, как он появился в нашем клане. Я никого и ничего кроме него не замечала, а он все свое время проводил с Машей, потом встречался с моей лучшей подругой Ксюшей… потом были другие девушки и женщины, но он ни к кому больше так серьезно не относился. А меня даже в койку к себе не пускал, — наконец-то она перевела растерянный взгляд на меня, — ты даже не представляешь, что я только не делала. Ноль. Толку ноль. — Она вскрикнула, обняла себя за плечи и, подняв голову, на этот раз к небу, прикрыв глаза, тихонечко заплакала.
Я не сдержалась и, встав с места, попробовала ее приобнять, но блондинка начала покачиваться из стороны в сторону и плакать еще сильнее.
— Ты не понимаешь, — доносилось сквозь всхлипы, — я чуть родного отца не убила.
— Лекса, что ты такое говоришь. Тебе надо успокоиться.
— Я говорю то, что есть на самом деле. — Она вытерла слезы и посмотрела мне прямо в глаза. — Конечно, мама убедила меня, что он не умрет, а просто ослабнет и вынудит Игната жениться на мне.
Я охнула, прикрывая рот ладонью, а в следующую секунду почувствовала, как прихватило живот, не сильно и не больно, просто довольно ощутимо, он окаменел и так же быстро расслабился. Я поспешила приложить вторую руку на живот, поближе к своим малышам, и, видимо, разозлила этим Лексу. Она недобро улыбнулась.
— Что, уже боишься? А знаешь, — она поднялась с места, отошла чуть поодаль и, повернувшись ко мне спиной, глядя на горизонт, продолжила свой рассказ, короткими и отрывистыми фразами: — Только вот я не настолько наивна и глупа и прекрасно догадывалась, что подсовываю ему смертельный яд через Ксюшу. Но все же до конца не признавалась самой себе в этом.
— Это ты ее?
— Что? — Она повернулась, и мне стало страшно, ее глаза блестели сумасшествием, сейчас она была очень похожа на свою мать.
Пугающе похожа. — Ты о Ксюше? Нет, конечно, нет, я до последнего не знала, что отцу настолько плохо. Он держал лицо постоянно, при всех.
А однажды мы поругались из-за мамы, и он не смог встать с кресла, точнее, смог, но держать маску на лице, испытывая боль, не смог. Я тогда испугалась и сбежала, ушла в загул на несколько дней, — она начала громко смеяться, — и вот пока я пьянствовала, Игнат собрал своих людей, которых оказалась чуть ли не половина клана, приволок тебя, — ткнула в меня пальцем. — Испугалась не только я, но и врач отца, он был в сговоре с моей мамой, и это он устранил Ксюшу. Сука!
Я почувствовала, как живот сжался опять, и, охнув, обхватила его уже двумя руками. Лекса заметила мой жест.
— Вот только не начни здесь рожать, ты же меня убеждала, что тебе еще ходить и ходить. — Она буквально выплюнула эти слова.
— Лекса, успокойся, — сказала размеренным тоном, пытаясь ее не провоцировать.
— А не надо меня успокаивать, слышишь?! Вечно Лекса плохая, так чем ты лучше? Сучка лживая, это хоть его дети? Или опять обманула? И там один ребенок? — Она неопределенно махнула рукой в сторону моего живота.
— Ты говоришь ерунду, Лекса!
Я больше не могла оставаться спокойной и всерьез жалела, что не послушала мужа. Как же он был прав. Странно, почему-то именно в этот момент мне пришла в голову мысль, что и на счет пола второго ребенка он тоже прав. Совсем не к месту мысль и не вовремя. Живот опять начало сжимать, только в этот раз уже ощутимо, боль прострелила сначала позвоночник и, скрутив поясницу, разлилась волнами к низу живота. Я постаралась сдержать лицо, приподнялась и