Собеседник был умён, как ей раньше много о нём и рассказывали.
«Капитан Глеб Никитин! Хорошо хоть, что слушает-то вроде как внимательно; можно, наверно, ему много чего нужного наговорить…. Головой-то, правда, всё согласно кивает, но глаза при этом уж больно холодные и пронзительные, да ещё смеётся так…. И номер-то выбрал себе самый лучший в этой гостинице, люксовы́й… При деньгах капитан, явно».
– А когда у вас, Глеб, день рождения?
– Я родился в конце мая. Очевидцы говорят, что в то время в городе очень сильно и красиво цвел боярышник.
– Ой, значит по гороскопу вы…? Телец? Или Овен?
Неожиданно, с грохотом, спрыгнув с подоконника совсем близко к Галине и, сделав при этом страшные глаза, Глеб заорал:
– Осёл я, осёл!!!
Собеседница испуганно вжалась в кресло.
– Ну, поч-чему же, вы такой, такой, клёвый…
– Нет, уважаемая, я стопроцентный осёл, поверьте уж мне на слово!
Всё так же, с нахмуренными бровями и частым дыханием, Глеб наклонился над гостьей и решительно опёрся на ручки её кресла.
– Передо мной сидит красивая молодая женщина, сидит и… А я целый час болтаю с ней о всякой чепухе, вместо того, чтобы…
Всё ещё осторожно, но уже чуть игриво Галина продолжила за него.
– Чтобы… И что же вы сейчас хотите…, сделать?
Капитан Глеб поднял к потолку руки и, расхаживая по номеру, начал очень взволнованно, почти проникновенно, говорить в сторону Галины.
– Да ты меня, подруга, всё равно не поймешь! Сейчас я хочу на речку. Очень! Пескари меня ждут, там такие с утра клюют, с ладошку, не поверишь! Виталик Панасенко уже сколько времени на травке под кустиками сидит, пиво привёз мне на берег, холодное, а я тут…, с тобой!
Свирепый крик капитана Глеба наверняка порадовал всех гостиничных дам, непременно подслушивающих разговор под дверью.
– Послушай, ты, кукла! Предупреждаю тебя в первый и последний раз! Если ты и дальше будешь стравливать наших мужиков, то тогда пеняй на себя! И выкинь из своей прелестной головки все мусорные мысли про наследство Марека! Если с малышом ещё что-нибудь случится странное, я клянусь, что найду возможность со всеми виноватыми разобраться как следует, дойду до конца. А что касается твоих «соображений» насчет Назара, Жанки, Данилова.… Если вякнешь кому-нибудь и что-нибудь про это, то все мои «соображения» относительно тебя быстро станут известны Мареку! Или тебе, Галочка, нечего скрывать от нежно любящего супруга?! У тебя ведь есть друзья? Есть! Остались ещё под рукой с прежних шикарных времён. Они, конечно, не такие интересные мужчины, как хотелось бы тебе сейчас, но тоже сильные и при некоторых деньгах? Не так ли?
Озадаченная собеседница только и смогла, что жалко кивнуть в ответ.
– Скажи своим бабуинам, что если что-то ещё неприятное произойдет в ближайшее время с моими парнями.… А взамен я обещаю тебе, что сделаю всё возможное и невозможное, чтобы Марек и Назаров не наломали дров и помирились. Не сомневайся.
Глеб отвернулся и молча встал у окна.
Пауза затягивалась.
Посчитав, что гроза миновала, самое страшное позади, а схитрить по-крупному ей здесь всё равно не удастся, Галина первая пошла на примирение. Лёгкий флирт, как небольшая благодарность за предстоящие положительные действия Глеба по отношению к её мужу, был, как она предполагала, в данный момент как раз кстати.
– У вас щербинка впереди – её ведь можно так легко отремонтировать.
Глеб тоже решил, что профилактика дамской безмозглости закончена, и пора прекращать изображать ужасную обиду.
– Зачем?
– Она, конечно, очень милая, но в обществе ведь могут подумать, что у вас нет средств, чтобы ухаживать за зубами. У вас, конечно же, есть средства, да, Глеб?
– Моё счастье, уважаемая, не в том, что у меня есть, а в том, чем я не располагаю.
Галина хмыкнула недоверчиво.
– Как это всё сложно! Вы, Глеб, наверно, меня обманываете?! И чего же у вас нет для полного счастья?
– У меня нет тяжких обязанностей, нет пагубных пристрастий, и я до сих пор не знаю, где моя больничная карта.
– Вы такой любезный мужчина! Это что-то! А почему вы никогда не ругаетесь, я имею в виду, неприлично?
– Кого надо я и так сумею оскорбить, обыкновенными литературными словами.
Теперь в сторону окна уже задумчиво смотрел Глеб Никитин. Философия явно позволяла ещё немного покрутить дамочку на информацию. Глеб взял с холодильника открытую коробку конфет, пододвинул их поближе к Галине и покровительственно начал вещать.
– Какой-то умник сказал мне однажды, что жизнь похожа на бег собачьей упряжки. Или ты лидер, или у тебя перед глазами всегда будет, пардон, одна и та же картина…
Понимающе прикоснувшись пальчиками к его плечу, Галина хихикнула.
Так же доверительно капитан Глеб прошептал ей на ушко:
– Так за что же, по-твоему, негодяй Вадим хотел убить Данилова?!
– Умоляю вас!
Надкусанная шоколадная конфетка упала на пол.
– Я больше не буду…
– Клянусь, что и я, миледи, тоже. И всё-таки, на посошок, поведайте-ка мне, чем же таким классный парень Данилов насолил нашему развратному Назару, что тот решил его грохнуть, да ещё и таким варварским способом?
– Да всё это из-за Жанки Даниловой! Все вокруг знают, что Вадим за ней раньше ухлёстывал, а она взяла, да и за Данилова вышла!
– Всего-то?! И из-за этого такая страшная месть?
– Ну, да.… А вот вы, вы, Глеб, почему вы не обращаете внимания на женщин, даже на привлекательных? У вас что, никогда не бывало романов, например, с банкиршами?
– Я с уважением отношусь к банковскому делу и к «банкиршам», как ты их называешь…
– Только с уважением?
– С любовью я относился к женщинам-финансистам два или три раза в своей жизни. Нет, вспомнил, четыре.
Капитан Глеб назидательно покачал пальцем перед лицом Галины.
– И вообще, если я что-то не делаю, то на это есть три возможные причины. Первое – я просто не хочу это делать; второе – я не могу это делать; третье – я считаю это действие временно нецелесообразным. Лучший вариант ответа на вопрос о банкиршах приветствуется. Помощь зала в вашем случае, надеюсь, не требуется?
То, как серьезно задумалась Галина, позволило Глебу предположить, что одним залом подсказчиков здесь не обойтись
– Ещё конфетку? Или ещё вопросик? Кто будет спрашивать?
– И конфету, пожалуйста, и про одежду я вас, Глеб, спрошу.
Отметив ещё в холле гостиницы оранжевую рубашку и зеленый галстук Глеба, Галина решила, что настало время для тщательного комплимента.
– Как стильно всё это у вас!
– Только для вас, мэм! По секрету сообщаю, что у меня к этому гарнитуру есть ещё и чудные жёлтые брюки, но их я приберег для более торжественного случая, сорри! Да и в смокинге я, конечно, внушаю барышням большее доверие…
Интерес дамы на этот раз был абсолютно неподдельным.
– У вас есть собственный смокинг?!
– Нет, я беру их напрокат – это приятно разнообразит. А вообще, в то время, как многие мужчины к своей внешности относятся с некоторой небрежностью, я – с полной.
– А зачем вам был нужен смокинг? Вы занимались в нём чем-то интересным?
– Меня попросили тогда понаблюдать со стороны за поведением одной дамочки. Нужно было проанализировать её действия в одной щекотливой ситуации. Она замахнулась на наследство мужа и была готова перейти к самым решительным и глупым действиям. Муж этой особы давал ей достаточные для красивой жизни карманные деньги, а сам был при этом жизнерадостным импотентом. Её эти мелочи не удовлетворяли. А тебя, любезная подружка, такие мелочи смогли бы удовлетворить?
Тихо выдохнув, Галина потупила глазки.
– Не удовлетворили бы…
– Иногда бывает полезно посмотреть на себя в зеркало, красавица. Нет, нет, совсем не так, как ты сейчас пытаешься глядеться в это гостиничное убожество! Остановись как-нибудь на минуту, присядь на домашний диванчик в одиночестве и подумай, посмотрись в себя. Если хорошо поразмыслишь, то поймёшь, что и не хитрая ты вовсе, и не загадочная. И люди вокруг тебя не сплошные уроды и недоумки, а в большинстве своём гораздо умней и образованней, чем ты. Да и относятся они к тебе совсем не так, как ты себе напридумывала.
Взволнованная Галина взмахнула рукой.
– Я хотела бы, чтобы….
– Хоти, ласковая моя, хоти. В меру или без меры. Но не обижай при этом людей.
– Нет, вы меня неправильно поняли. Я хотела просто спросить, почему вы со мной так разговариваете?!
– Из любви к искусству.
– И ещё. – Капитан Глеб Никитин насмешливо посмотрел на уже взявшуюся за ручку входной двери Галину. – Я занимаюсь этими не очень приятными беседами, уважаемая домовладелица, потому что меня, к счастью, интересует не ваше мнение.
Воскресенье. 12.30.
Кладбище
То, что искать нужно не в городе, Глеб понял после звонка в магазин.
Домашний телефон Даниловых не отвечал, а продавщица «со всей ответственностью» заявила, что «…Жанна Владимировна будет на работе только в понедельник».
Невнимательно протягивая ключ от номера дежурной, Глеб стал искать на мобильном нужный номер. Верный Панса ответил тут же.
– Где на новом? А помнишь, где брата моего хоронили два года назад, справа-то будут новые могилки и посадки берёзовые. Там, по-моему, ещё мосток через канавку из светлых досок перекинут. По нему и иди. Метров через сорок прямо и увидишь.
– Ладно, понял, спасибо. Не забыл, что вечером у тебя собираемся? Есть что сказать… – Слушая рассудительный ответ Виталика, Глеб Никитин догадался, что тот продолжает что-то неторопливо жевать.
Простор нового кладбища поражал.
Широкие кварталы захоронений резко отличались высотой разновременно посаженных берёз и ёлок. Недавние могилы выделялись яркоцветьем венков, блестели металлическими крестами и влажными памятниками из светлого камня.
Даже сквозь листья маленьких деревьев он увидал её издалека.
Жанка сидела на скамеечке, поджав ноги и слегка наклонившись вперёд.