– А кого же обидел Сергей Юльевич?
– В бизнесе он многих кинул. Ну, за это я ему не судья. Все так живут. Такое уж это дело – бизнес, вариться в нем и совершенно чистеньким остаться не получится. За другое у меня сердце болит. Очень уж охоч был наш покойник до женского полу. Бывало за год пять штук девчонок сменит. Это не считая тех, что на стороне или по случаю имел и в общество не приводил.
– Это еще не порок. Многие богатые мужчины пользуются симпатией у женщин.
– Так-то оно так, только ведь по-свински он с ними расставался. Ни тебе прощай, ни тебе до свиданья. Подарка прощального тоже они от него не видели. Пинок под зад, и пошла вон отсюда! А ведь многие дурочки от него беременны были. Но и их не пожалел. Мне одна плакалась, что даже денег на аборт Сергей Юльевич ей не дал. Другую завел, к этой в один день охладел, и охране запретил ее к себе подпускать. Как она дальше выкручивалась, я даже не представляю.
– Мерзко, но тоже в общем-то понятно. Покойный был эгоистом. И его не интересовали чужие проблемы.
– В самую точку! – кивнула головой Зинаида Григорьевна. – В самую! Скажу больше, его вообще люди не интересовали. Даже о том, что творится в умах у самых его близких, он не знал и знать не желал. Вот что обидно! Вроде бы он один и царь, и бог, а все остальные так, грязь под ногами.
– И за это его убили?
– Мог найтись человек, которому бы это поперек горла встало, – загадочно ответила Зинаида Григорьевна.
У Мариши от напряжения даже ладони вспотели.
– И вы знаете этого человека?
– Может быть, и знаю.
Мариша положила растаявшую шоколадку на салфеточку и вопросительно воззрилась на собеседницу.
– И кто он?
– Не он, – покачала головой женщина. – Она!
– Она? Кто она?
– Этого я не знаю. А только знаю, что это была женщина. Незадолго до свой смерти Сергей Юльевич с ней познакомился.
– Где? Как? Как ее имя? Где живет? Кто такая?
– Ничего этого я не знаю, – ответила Зинаида Григорьевна. – Я только несколько раз слышала его телефонные разговоры с ней.
– Он при вас разговаривал?
– У нас с Сергеем Юльевичем кабинеты смежные. Тут я сижу, а через стенку его апартаменты начинаются. Там, конечно, не один кабинет. А целых три комнаты. Это не считая приемной, где секретарша сидит. А потом идет сам кабинет, потом что-то вроде комнаты для отдыха, а последняя маленькая комнатка – личная курительная Сергея Юльевича. Вот это-то помещение и примыкает к моей стенке.
Зинаида Григорьевна обнаружила это обстоятельство, едва только переехала в свой нынешний кабинет. Она сразу же поняла, какую выгоду можно извлечь из этого. В курительной Сергей Юльевич любил вести переговоры, которые хотел сохранить от всех в тайне. От всех, но не от Зинаиды Григорьевны. Едва заслышав, что за стенкой кто-то завозился, женщина быстро удаляла из кабинета всех потенциальных свидетелей или просто включала кофеварку, кондиционер или любое другое шумное устройство. А оставшись одна, долго и внимательно слушала.
Таким образом, она долгие годы единолично наслаждалась, подслушивая разговоры босса. А для такой великой любительницы сплетен это был просто неоценимый источник. И главное, что он не оскудевал. Сергей Юльевич регулярно менял секретарш, подозревая, что девицы подслушивают его, а потом разносят сплетни по компании. Но ему и в голову не могло прийти, что главная виновница того, что многие его личные тайны становятся достоянием общественности, сидит в соседнем с ним кабинете уже многие годы и при встрече всегда подобострастно улыбается ему.
Надо отдать должное Зинаиде Григорьевне, при всей своей любви к сплетням она не зарывалась. Четко знала границу, за которую нельзя переступать. Так, ни разу конфиденциальные разговоры, касающиеся бизнеса, не выплыли наружу. Зинаиду Григорьевну интересовала исключительно частная, личная жизнь людей. Кто с кем встречается. Кто и где отдыхал этим летом. Кто изменяет своим супругам. А кто еще только готовится к этому.
– И вот где-то за два или три месяца до кончины хозяина у него появилась она. Я сразу же поняла, что тут серьезный интерес. Пожалуй, если бы так дело и дальше пошло, то пришлось бы нашей хозяйке подыскивать себе другого мужа.
– Все было так серьезно? – удивилась Мариша. – Сергей Юльевич собирался развестись?
– Да.
– Из-за этой девчонки?
– Этого я вам не скажу, не слышала. Но голос у него, когда он с ней разговаривал, сразу же менялся.
– Как же?
– Становился более взволнованным. С другими своими женщинами он так не разговаривал. Всегда смеялся, подшучивал над ними. И в общем-то становилось понятно, что девушки эти ничего для него не значат.
– А эта значила?
– Он говорил, что она его позднее счастье. Что он всегда думал, будто бы женщины пустое место, а потом появилась она, и все изменилось. И еще много чего приятного он ей говорил.
– И вы считаете, что эта девушка и убила Сергея Юльевича?
– Она? – изумилась Зинаида Григорьевна. – Нет. Она не убивала. Зачем ей? Но она стала ПРИЧИНОЙ того, что Сергея Юльевича убили. Вот что я думаю. Очень уж он полюбил эту девушку. Говорил с ней так, что сразу становилось ясно: влюблен наш старик по самые уши.
– А другим своим женщинам он таких ласковых словечек не говорил?
– Говорил, но… но совершенно другим голосом. Понимаете?
Нет, Мариша не понимала. При чем тут голос? Главное ведь слова.
– И очень ошибаетесь. Люди словами часто врут или просто говорят не совсем то, что думают. Но голос всегда выдает их истинные чувства. Поверьте мне, моя дорогая, слушайте не слова, слушайте голос, интонации. И тогда вы никогда не обманетесь в людях.
Вот и Сергей Юльевич говорил со своей пассией так ласково, что Зинаида Григорьевна только диву давалась. Их старый сухарь, похоже, размяк. И ловкая же должна быть та девчонка, которой удалось обработать такого типа.
– А почему девчонка? Почему не женщина в возрасте?
– Сергей Юльевич вообще имен не любил. Поэтому своих девушек он называл кого кошечкой, кого пышечкой, кого поросеночком, а кого и дубинушкой.
– Ну? А эту?
– Он называл ее дочулей. А она его папулей. Так что я думаю, девушка была очень юной. Вполне подходящей Сергею Юльевичу по возрасту.
– А это не могла быть его собственная дочь?
Но эту версию Зинаида Григорьевна решительно отвергла.
– Они явно были любовниками! Не стал бы Сергей Юльевич ходить с дочерью в ресторан и выбирать ей подходящее по этому случаю платье и украшения. И квартиру не стал бы он ей снимать. Так делают только для любовниц. И не просто любовниц, а для тех, к кому серьезно привязаны.
Да уж, дорогие подарки, съемная квартира, духи и даже машина – это явные дары богатого и влюбленного мужчины. И ведь что странно, если прежде Сергей Юльевич на своих подружек не особенно тратился, во всяком случае дорогих подарков им не делал, как они об этом ему ни намекали, то эту девицу он буквально осыпал подарками. Выходит, был влюблен?
Но как увязать, что при всем при этом дома Сергей Юльевич еще имел отношения и с Катериной?
– Странная история, – пожала плечами Мариша. – Вы не находите?
А дома их поджидала очередная драма. Как известно, сколько веревочке ни виться, а конец найдется. Вот и Гена следил за женой и выследил все-таки Симу. Застукал ее на месте преступления. Теперь Сима сидела вся зареванная, под глазом у нее наливался синяк, а Гена, потрясая сжатыми кулаками, метался по кухне и вопил:
– Не держите меня, я ее все равно прибью!
– Гена, не надо. Я ни в чем перед тобой не виновата, – плакала в ответ Сима.
– Почему ты не веришь жене? – заступилась за дочь Раиса Михайловна, да только сделала еще хуже.
Гена подскочил на месте, потом гневным жестом сшиб на пол все медные сковородки, красиво развешанные по темно-зеленому со светлыми прожилками кафелю, и дико завопил:
– Да потому что я застукал вашу дочь, мою жену, нашу общую шалаву с каким-то мужиком.
– Гена, это не то, что ты думаешь! – закричала Сима.
– А что? Что я должен думать?
– Это другое.
– Кто этот мужик?
– Я не могу тебе назвать его имя.
– Вот видите! – торжествующе закричал Гена, обращаясь почему-то к своей теще. – Она не может!
– Я тебе не изменяю, – твердила Сима.
– Кто этот мужик? Твой любовник?
– Нет.
– А чего же тогда он сразу же дал деру, когда меня увидел?
– Геночка, ты так кричал. Он испугался.
– И правильно, что испугался. А ты не должна его выгораживать. Говори, кто он?! Ну! Живо!
И Гена снова подступился к жене. На защиту Симы встали Раиса Михайловна и мать Катерины, которая прижилась в доме и явно не собиралась отсюда никуда уезжать, пока здесь имелись еще кое-какие запасы спиртного.
– Ишь, с кулаками он лезет! – кричала эта тетка. – Щас как самого-то тресну!
И в доказательство того, что она не шутит, тетка схватила швабру, которой и принялась тыкать в Гену. Раиса Михайловна, воодушевленная примером приятельницы, тоже вооружилась. Она схватила одну из упавших сковородок и начала размахивать ею, норовя огреть зятя по макушке. Перед лицом численно превосходящего противника Гена отступил в угол. Но не сдался.
– Что у тебя с этим мужиком? – кричал он жене. – Сима! Скажи мне! Умоляю! Ты стала женщиной легкого поведения?
– Я верна тебе!
– А что у тебя с этим мужчиной?
– Я помогаю ему в одном деле.
– В каком? Помогаешь ему излечиться от импотенции?!
– Гена, – снова заплакала Сима, – ну почему у тебя все мысли только об одном?
– А о чем я должен думать? Ты же мне ничего не рассказываешь! Сначала убегаешь из дома по ночам, потом врешь, что никуда не ходила, а сегодня я тебя застукал с посторонним мужчиной, который при виде меня испугался и убежал. Вывод ясен! Ты мне изменяешь. И это был твой любовник!