– Ну что вы молчите? Скажите! Скажите им! У меня и оружия-то нет! Мама, как ты могла такое подумать?
– Ольга ни в кого не стреляла, – произнес Суслов. – И вам, Мария Леопольдовна, должно быть стыдно терзать девочку. Вам-то имя второго преступника известно лучше, чем всем остальным.
– Мне? Почему это именно мне?
– Да потому, что именно вы застрелили бедную повариху. Вот только не знаю, застрелили вы ее, полагая, что перед вами Алена? Или застрелили, прекрасно сознавая в тот момент, кого и за что вы убиваете?
– И за что же мне было убивать девчонку? – холодно поинтересовалась у следователя мадам Кротова, ничуть не растерявшая своей обычной невозмутимости.
– Эта девчонка пыталась отбить у вас мужа. Мужа и деньги. А деньги вы любили и любите превыше всего. Так что Катерину вы ненавидели люто. Но, умело скрывая свои чувства и пряча их под маской напускного равнодушия, вам до поры до времени удавалось сдерживать свою ненависть. Все видели в отношении Катерины лишь вашу легкую неприязнь и раздражение. Ничего более.
– Ничего более и не было! Да кто она такая, чтобы я ее ненавидела? Повариха! Знаете, сколько у моего мужа побывало таких вот Катерин? Целая армия! Если бы я из-за каждой сходила с ума, то давно бы уже оказалась в сумасшедшем доме!
– Прекрасно. Значит, с этим мы разобрались. Катерину вы застрелили по ошибке.
– Я не стреляла в нее!
– Перед смертью Сергей Юльевич рассказал мне все, что ему удалось узнать, – предостерег ее от лжи следователь. – Он был в саду и видел, как вы стреляли в Катерину.
– Чушь! У меня даже оружия не было!
– Было.
– Откуда? Если вам не изменяет память, Катерину застрелили из браунинга! Из того самого браунинга, из которого стреляли и в меня! Или вы полагаете, что и в себя я выстрелила сама?
В голосе Марии Леопольдовны скрывался яд. Но следователь не растерялся и ответил ей:
– Нет. В вас стрелял ваш сын.
– Я? – вскинулся Владимир. – Я не стрелял! Я даже не умею стрелять!
– Врет! Он неплохо стреляет! Все знают, что одно время ты увлекался стрельбой и целыми днями пропадал в тире.
– Но я не стрелял в маму!
– Оставьте парня в покое, – вмешался следователь. – Я имел в виду другого сына. Старшего. Сергея.
– Но он… он же мертв.
– Сейчас да. Но на тот момент, когда был произведен выстрел в Марию Леопольдовну, Сергей был живехонек.
– Но зачем мальчику было стрелять в меня? Какой смысл?
– Он в вас и не целился. Он хотел застрелить ту, которую считал досадной помехой на пути у всех вас.
– Меня? – осенило Алену. – Господи, стреляли все-таки в меня?
– Да. Сергей вступил со своей матерью в сговор. Та заманила вас в оранжерею, поставила на условленное место. А спрятавшийся в саду Сергей выждал удобный момент и выстрелил из отцовского пистолета, украденного из его же кабинета. Однако преступникам сильно не повезло. Алена именно в этот момент пошатнулась, поскользнувшись на мраморном полу. И чтобы не упасть, схватилась за Марию Леопольдовну. Таким образом на том месте, где за секунду до этого была голова Алены, оказалась голова матери Сергея.
– Но он что же? Уже не успел остановиться?
– Сергей – неопытный стрелок. Еще счастье, что он не угробил родную мать. Выстрел пошел по касательной. Однако после неудавшегося покушения и возвращения Марии Леопольдовны из больницы заговорщики – мать и сын – встретились вновь. Сергей передал матери оружие, заявив, что больше не будет ни в кого стрелять.
– Он дрожал, словно щенок! – неожиданно произнесла Мария Леопольдовна. – Плакал и умолял избавить его от этого. Мне пришлось для его же спокойствия взять у него оружие.
– И вы воспользовались им, когда пришло время.
– Если на стене висит ружье, оно должно выстрелить, – холодно сказала Кротова. – Логично предположить, что если в доме есть пистолет, то рано или поздно из него кого-нибудь застрелят. Я всегда была против того, чтобы в доме находилось оружие.
– Однако, когда пришло время, вы им воспользовались вполне умело.
Кротова промолчала. Все остальные тоже молчали. Молчание длилось долго, пока наконец Раиса Михайловна не произнесла:
– Ну а дом-то кто же поджег?
– Верно! – спохватился Гена. – Дом! А еще хозяину по куполу дали! Это ведь не Сима сделала!
– Я не вредила Сергею Юльевичу. Я ему помогала!
– Так кто же?
– Кто?
Следователь развел руками:
– Увы! На эти вопросы у меня нет ответов. Сергей Юльевич умер прежде, чем рассказал, кто тот человек, который напал на него.
– Нужно понять, кому это было нужно, – произнесла Мариша. – И все сразу станет ясно.
Все удивленно повернулись в ее сторону. Слова Мариши прозвучали очень весомо.
– Ты что-то знаешь?
– Знаю.
– Говори!
– Скажи нам, кто поджигатель.
– А вы подумайте сами, – загадочно улыбаясь, предложила Мариша. – Пожар должен был замаскировать труп Сергея Юльевича. Если бы мы с Симой и Геной не вытащили старика из пламени, то он бы задохнулся в дыму. А потом огонь уничтожил бы тело и все прочие улики. Сергей Юльевич погиб бы в огне, согласны вы со мной?
– Конечно.
– Но он и так погиб.
– Только в больнице.
– Ну, и кому из вас было выгодно, чтобы Сергей Юльевич отправился на тот свет?
– Кому?
– Подумайте хорошенько, – настаивала Мариша. – Смерть Сергея Юльевича была выгодна лишь одному человеку. Тому, кто должен получить все его деньги. И этот человек…
– Алена!
Это произнесла Кротова. И тут же с ненавистью уставилась на падчерицу.
– Так это ты, мерзавка, решила свести в могилу моего мужа? Испугалась, что раз он не умер, то ничего тебе не обломится? Хотела подстраховаться?
Алена молчала. За нее ответила Мариша:
– Все верно. С одной только поправочкой. Алена действовала не поддавшись минутному импульсу, она все хорошо продумала и действовала решительно и планомерно. Конец Сергея Юльевича был предрешен в тот самый миг, когда он поставил подпись под своим рискованным завещанием. Старик был обречен. Желая досадить тем, кого он хотел наказать, он доверился самому страшному своему врагу.
– Кому?
– Своей незаконнорожденной дочери. Той, которая воспитывалась все эти годы в ненависти к своему отцу. Той, которая готовилась к своему триумфу, долгие годы вынашивая в голове различные планы мести. Она хотела, чтобы человек, обидевший ее мать, был умерщвлен. И сделать это она должна была своими руками.
– Подумаешь, обрюхатил мой муж какую-то бабу! – воскликнула Кротова. – Ну, родила та незаконного ребенка. Велико дело! За это не убивают!
– Для вас, может быть, это и ерунда. Но мать Алены происходит из татарской семьи со строгим мусульманским укладом. Для нее рождение незаконного ребенка было равносильно смерти. Так и случилось. Почти вся их семья, за редким исключением, отвернулась от женщины. А те, кто не отвернулись, открыто жалели и ее, и ребенка. И их жалость ранила девочку и мать куда сильней, чем откровенная враждебность остальных родичей. Так что Алена выросла воспитанной в ненависти к человеку, так подло поступившему с ней и с ее матерью.
– Но он же оставил ей все свое состояние!
– Да. Но почему он это сделал, вы не задумывались?
– Захотел и сделал.
– Вы, видимо, плохо разбирались в чувствах своего мужа, – покачала головой Мариша. – Сергей Юльевич, насколько я успела узнать от близко знавших его людей, никогда и ничего не делал просто так, спонтанно, поддавшись импульсу. В этом Алена очень похожа на него. Она тоже ничего не делает просто так. У нее все продумано и просчитан каждый шаг на десять ходов вперед.
– И что же она сделала?
– Для начала она познакомилась со своим отцом и постаралась понравиться ему. Это ей вполне удалось. Она буквально очаровала старика-отца. Он даже изменил своим взглядам на жизнь. Раньше он утверждал, что бабы – это бесполезные существа, способные только рожать и тратить деньги мужей и отцов. Но, познакомившись с Аленой, он стал говорить иначе. И даже как-то признался, что рад тому, что у него есть дочь. Конечно, все окружающие подумали, будто бы он говорит об Ольге. Но речь шла не о ней. Речь шла об Алене.
– Чушь! – вскочила на ноги девушка. – Я не знала своего отца! И его завещание стало для меня полной неожиданностью!
– Да, – повернулась к ней Мариша. – Ты так всем говорила. Но было ли это правдой? Я навела справки и узнала, что незадолго до своей «смерти» Сергей Юльевич познакомился с прелестной девушкой, для которой снял квартиру, которой дарил подарки и которой посвящал все свое свободное время. Окружающие подумали, будто бы старик завел себе очередную любовницу. Но это была не любовница. Это была совсем другая страсть. Отцовская. И с ним была не любовница, с ним была ты, Алена.
– Бред! Повторяю, я не была знакома со своим отцом!
– Думаю, что есть люди, которые подтвердят обратное.
– Кто?
– Например, Шапокляк.
Мариша в упор посмотрела на Алену. Та ответила ей таким же немигающим взглядом, в котором сквозило чувство, очень похожее на ненависть.
– Кто такая Шапокляк? – в недоумении произнесла Кротова. – Это ведь персонаж из сказки?
– При чем тут Чебурашка и Крокодил Гена?
– У нас есть один только Гена. И он совсем не крокодил.
Пока остальные удивлялись, Алена внезапно произнесла одними губами:
– Не смей. Пожалеешь.
– Сама пожалеешь, – ответила ей Мариша.
– Я отдам тебе половину. Это огромные деньги.
– Мне от тебя ничего не нужно.
В это время к Марише шагнул следователь.
– Объясни нам свои слова, – потребовал он.
– Извольте, я продолжу. Алена познакомилась со своим отцом, втерлась к нему в доверие и совершенно очаровала Сергея Юльевича. Ей удалось обмануть того, кто ни разу в свой жизни не обманывался. Сергей Юльевич думал, что он проницательней всех. Но, как известно, на всякого мудреца довольно простоты. Сергей Юльевич совершил фатальную ошибку. Он полюбил ту, которая из всех его детей заслуживала этого меньше всего. Алена умело раздувала в старике неприязнь к остальным его детям и к жене. И наконец добилась своего. Сергей Юльевич начал постоянно думать о том, ч