Кей приоткрыла крышки блюд и спросила:
— А можно, я просто поем шоколад?
— Да что хочешь…
Марк замер на мгновение, посмотрел на Кей и, еще больше взъерошив волосы, сказал:
— Если ты не хочешь есть, может, поедем прямо сейчас к Нику? А потом поужинаем вдвоем… правда, придется все разогревать, но это ерунда…
— Да, давай. Поехали, — кивнула Кей.
И снова четверка белых лошадей несла их сквозь сказочную торжественность ночи. А после Ник Пирсон, возложив руки им на головы, произнес слова древней, могущественной молитвы, соединяющей двоих влюбленных на долгие годы. Навсегда.
И сияли огнями свечи, и улыбались друзья, и трогательно звучала скрипка Галиена.
Ник одел Марку и Кей тяжелые цепочки из редкого белого золота — на маленьких кулончиках блестели крохотные изумруды.
— Теперь вы — муж и жена перед лицом Создателя и перед суэмцами. Да хранит Отец вашу семью, да благословит вас многочисленным потомством, и любовь ваша да не угаснет никогда, во Имя Сына, — сказал он.
И эхо тихим шепотом повторило слова под потолком каменного зала.
С той минуты они стали принадлежать друг другу. Им не пришлось давать клятвы верности — это не было в обычаях Суэмы. Но они и не были нужны. Кей вдруг ясно поняла, что ближе и роднее Марка никого у нее нет и не будет, и что душа ее всегда стремилась и рвалась к этому человеку, словно предчувствуя, что будет соединена с ним вечными узами.
— Ну, что, Марк, целуй жену, — весело проговорил Мас.
Мэн пихнул его в бок и буркнул:
— Уж без тебя разберутся… Верные, давайте за стол, а то я не ел с самого утра.
Марк, нежно обняв Кей, поцеловал и сказал:
— Похоже, пропал наш с тобой уединенный ужин, да?
Девушка только улыбнулась в ответ.
Глава 21Гзмарданум
Грэг просыпался рано, до шести утра. В предрассветных сумерках пробирался на кухню, доставал со стола печеньки или орешки и уж потом, с кулаками, полными лакомств, забирался на кровать к Кей и Марку. Сыпал на одеяло крошки, ерзал по постели, сопел и шумно чавкал.
Но пока у него в руках оставалось хоть немного еды, можно было не вставать. Рядом с теплым Марком холодным осенним утром лежать было слишком хорошо. Но когда печенье заканчивалось, Грэга тянуло на проказы, он лез к камину, путался в длинных шторах, вытаскивал из шкафов книги и стучал на кухне ложками и кастрюлями. Тут уж — хочешь, не хочешь, — а приходилось подниматься.
В это утро Грэг громко хрустел сухарями и так накрошил в кровать, что Кей проснулась еще до того, как закончился продовольственный запас у мальчишки. Спустила на ковер ноги, попросила сухарик:
— Грэг, дай маме пожевать.
Тот сморщил нос, протянул обмусоленный кусок.
— Ну, спасибо, кушай сам, дорогой, — Кей потрепала его по темной макушке.
Сегодня ровно месяц, как они с Марком женаты. Ровно месяц назад их сочетал Ник. Слово «сочетание» в Суэме имело двойное значение. Так называли скрепление звеньев в тяжелых, громоздких цепях, что удерживали разъемные мосты и решетки городских ворот. Сочитаны — это значит, что соединены настолько крепко, что выдержат любой груз.
Так верно и так правильно. Суэмцы умели видеть суть в простых словах. Значит, и их с Марком любовь обладает крепостью, способной выстоять в трудные времена. И Кей знает, Кто дает такую любовь, знает, где ее источник…
Кей натянула халат и прошла на кухню — развести огонь в печи. Кухонную печь и камин в зале каждое утро топил Марк, а Кей каждое утро жалела его и старалась сама справиться с этой несложной работой. Марк много ездил в этом месяце, и как парламентер вместе со старейшинами, и по делам собственной фирмы. А рана на его ноге затягивалась слишком медленно, и в ветреную погоду все еще досаждала ему. Кей уговаривала Марка посидеть дома хотя бы несколько дней, но тот лишь весело шутил в ответ и целовал ее.
Двигаясь неторопливо и тихо, Кей выгребла золу в ведро, уложила дрова в кирпичном чреве печи и услышала, как подошедший сзади Марк лениво ворчит:
— Ну, вот, опять придется перетряхивать постель. Ты видела, сколько малый крошек наел?
— А, все равно это постельное надо менять. Зато не пришлось вставать вместе с ним в полшестого утра…
— Логично… Давай, я сам. А ты лучше в чайник воды налей.
Грэг тоже появился на кухне, деловито отряхнул ладошки и принялся таскать полешки к печи.
— Марк, сейчас он тебе всю корзину перетаскает, — улыбнулась Кей.
— Пускай. Он молодец, без дела не сидит. Да, парень?
Последнее «да, парень» прозвучало спокойно и деловито. Марк всегда умел найти общий язык с Грэгом.
Кей покачала головой, откинула деревянную крышку люка и спустилась в подпол за молоком. Семейная жизнь с Марком оказалась легкой и немного сказочной, как, впрочем, и все остальное в Суэме. Ее любимый был заботливым, ласковым и трудолюбивым. Днем он частенько отсутствовал, зато вечерами возил свою маленькую семью в Сосновый Приют или в известную закусочную города. Кей побывала и в его магазинах, и в мастерской, видела, как из редкой северной стали делаются мечи с вытравленными узорами на клинке и как куются ценные Лионасские наконечники. Грэга из мастерской выманить оказалось непросто, и Марк приговаривал, что очень скоро у него подрастет достойный помощник.
Днем, в отсутствие Марка Кей сама ездила по магазинам и подбирала ковры, шторы, посуду и другую нужную утварь для их дома. И это занятие тоже было приятным.
Иногда по вечерам, когда Грэг уже спал в своей кроватке, что стояла в гостиной, а Кей сидела у камина, ей вспоминались Мертвые Земли и Храм Двери. И тогда похожий на густой туман страх заползал в душу. Она думала о поединке с Гзмарданумом, о Мече Кузнецов, что хранится в Сосновом Приюте, и о пророчестве, еще не сбывшемся до конца.
В такие минуты Марк садился рядом, обнимал ее за плечи и молчал. Наверное, он догадывался о ее мыслях, и, наверное, сам думал о том же. Утром страхи проходили — слишком уютным и красивым был их новый дом, слишком весело щебетал темноглазый Грэг и слишком торжественно заглядывали в окна лучи утреннего солнца.
Дневной свет и привычные хлопоты разгоняли тревоги, но не до конца. И лишь только край солнечного диска скрывался за вершинами гор, беспокойные мысли возвращались.
Но только не сегодня, подумала Кей, поднимаясь из подпола с кувшином холодного молока в руках. Сегодня месяц, как они с Марком вместе. Маленькая, но все-таки дата. Поэтому — никаких страхов!
Не успела она перелить молоко в кастрюлю, как в дверь постучали, громко и торопливо.
— Кто это может быть в такую рань? — поднял брови Марк.
Кей, с трудом уняв странную дрожь в руках, пошла открывать.
На пороге стоял Сэм — вихры взлохмачены, круглые, как каштаны, глаза лихорадочно блестят на румяном от мороза лице.
— Гзмарданум объявился! — выпалил он с порога, — Новости плохие! Ник велел собираться в Сосновом Приюте всем избранным!
— Кей тоже надо ехать? — спросил Марк.
Он весь переменился, исчезло всякое веселье в его голосе, слова звучали отрывисто и жестко.
— Да, — закивал головой Сэм, — давайте быстрее. Если еще не завтракали — у нас позавтракаете. Отец мой сказал, что времени мало.
Кей почувствовала, как сжалось от нехороших предчувствий сердце. Она повернулась к Марку, дотронулась до его руки, заглянула в глаза.
— Едем, Кей, — ответил ей Марк и подхватил на руки Грэга.
В Сосновом Приюте, в хорошо натопленной столовой избранных ждал незнакомый человек. Он был немолод, покрыт грязью и кровью. На нем была надета рубашка из тонких полупрозрачных пластин, темно-синие брюки, странно поблескивающие в сиянии пламени камина. На шее, на длинной цепочке висел странный амулет в виде блестящей окружности со вставленным в нее прозрачным камнем.
— Это посланник из Хаспемила, — представил его Ник, — Четверо избранных перед тобой, верный. Теперь ты можешь рассказать те вести, что привез.
Человек поднялся, слегка наклонил голову, после внимательно посмотрел на Марка, Джейка, Сэма и Кей, словно оценивая их. Голубые глаза его оставались спокойными, невозмутимыми, но суровые складки около крыльев носа делали эту невозмутимость горькой и суровой.
— Да благословит вас Создатель, верные Лионаса. Я рад видеть вас целыми и невредимыми. Меня послали к вам Дающие Матери. Плохие вести для вашего народа, да и для нашего тоже.
— Подземный Хаспемил пал? — тут же торопливо спросил Сэм, не отрывая глаз от посланника.
— Нет, это не так! — тут же ответил посланник, — Хвала Создателю, нас не так просто одолеть. Но нам пришлось оставить самый верхний уровень и спуститься ниже. Мы использовали силу звука, чтобы остановить нападение. Это опасное оружие, оно может уничтожить нас самих, потому мы покинули верхние ярусы наших подземелий. Ими завладел Гзмарданум, и в его руки попал Белый Огонь. Он нашел пластины, на которых записано, как он действует. Чтобы воспользоваться всей мощью Белого Огня, надо получить розовые камни энергии. У нас нет таких камней, но колдуны смогли раздобыть для Гзмарданума информацию, что последние камни сохранились в замке Гаднаэми. Теперь Гзмарданум направился в подвалы замка, надеясь их отыскать. Как только в его руках окажутся розовые камни, он обретет прежнюю мощь, и одолеть его станет невозможно. Вот то послание, которое я должен был передать вам от Дающих Матерей.
— Имя свое ты можешь назвать, уважаемый? — спросил его Джейк.
— Теперь, когда я выполнил поручение, я могу назвать себя. Я Хаок, отец Нанги и Хамги. У нас так принято, мы не называем себя прежде времени.
В столовой какое-то время было тихо. Трещали поленья в очаге, размеренно и четко тикали часы.
— Я еду в Гаднаэми, — наконец негромко сказал Марк, — Надо собрать отряд воинов.
— Я тоже еду с тобой, — быстро проговорил Сэм, положив руку на рукоять меча.
— Все избранные едут, — Джейк твердо посмотрел на Марка, — последний бой. Это наш последний бой. Так написано в пророчестве.