Аямэ нахмурилась. Странствующий демон? Она попыталась перебрать в памяти всех ёкаев, кто мог подойти под такую характеристику, но быстро отбросила затею. Список получался внушительным. И даже способ убийства не помог его сократить. Она знала слишком много демонов, перегрызающих глотки своим жертвам.
Аямэ еще раз посмотрела на письмо с просьбой о помощи, пытаясь понять, какая деревня может пострадать следующей. Карта, что возникла перед мысленным взором, услужливо показала две деревни на потенциальном пути ёкая, одну из которых – Аямэ посмотрела на даты нападений – он уже пропустил. Значит, у нее было два дня до нападения на новую деревню. Доехать туда не составит труда, на быстрой лошади путь займет менее чем полдня, но выехать следовало сегодня. Аямэ не исключала, что ёкай мог изменить привычкам и напасть раньше.
Поклонившись Нобуо-сенсею, она встала одним резким движением и покинула кабинет. Голова немного кружилась от переполнявших ее мыслей, но к этому состоянию Аямэ привыкла уже давно, поэтому не особо обращала на него внимание. Проверить талисманы с бумажными сикигами, а заодно – дорожную сумку, зайти к казначею, чтобы получить деньги на непредвиденные расходы… Аямэ столько раз проделывала все это раньше, что теперь мысли ощущались как рой жужжащих насекомых за окном – привычный шум, но ни на что не влияющий.
Ее больше волновал ёкай и вред, который он может нанести.
Аямэ снова взглянула на письмо. Из одной деревни в другую, только два убитых человека, три дня отдыха – и новая жертва уже в следующей деревне. Кто бы мог подумать, что в мире есть столь строгие к собственному расписанию ёкаи.
Дом встретил ее тишиной и гостем, слишком частым в жизни Аямэ в последнее время. Раздраженно вздохнув, она попыталась обойти Цубасу, но он тут же преградил ей путь, мешая войти.
– Да осветит Аматэрасу-сама твой день, – поклонился он, и Аямэ привычно ответила тем же.
– На Небесах нечем заняться? – уперев руки в бока и задрав голову, чтобы видеть его полностью, а не утыкаться взглядом в подбородок, спросила она. Цубаса пусть и не мог похвастаться ростом Йосинори, но все равно был слишком высоким по меркам Аямэ.
– На самом деле действительно нечем, – кивнул он, как будто праздная жизнь в Небесном царстве – обычное явление. Впрочем, кто знал, что там делали боги, кроме как принимали молитвы и иногда отвечали на них.
– И поэтому ты решил провести свободное время со мной.
– Лучше с тобой, чем с богом саке, – пробормотал Цубаса недовольно.
Аямэ с трудом подавила смех.
– Не любишь пить?
– Люблю. Но не в таких количествах. – Он наконец отошел в сторону, пропуская Аямэ в дом, и последовал за ней. – В любом случае это не так и важно. По настоянию Аматэрасу-ками-сама я должен сопровождать тебя во всех поездках на случай, если ты наткнешься на проклятого бога, чтобы я мог помочь с ним справиться.
Аямэ замерла в гэнкане, успев только снять обувь, и всем телом повернулась к Цубасе, который не ожидал этого. Он поспешно сделал шаг назад, упершись крыльями в сёдзи, и с интересом уставился на Аямэ.
– Почему ты?
– Потому что на тебе моя метка, помнишь?
Лучше бы она забыла. В то время как Рэн родилась, чтобы стать следующей главой клана, Аямэ родители пообещали богам. Боги проигнорировали жертву, и вместо этого, когда Аямэ исполнилось восемь, ее заприметил ёкай – и лишь потому, что она проявила себя, набросившись на трех они.
– Почему ты вообще решил поставить на мне свою метку?
– Твои родители… – Цубаса замялся, а после торопливо продолжил: – Мать добровольно оставила тебя в храме Сусаноо-сама на всю ночь, хотя тебе исполнился лишь месяц от рождения. Одна дочь – наследница клана, вторая – служительница бога. Либо благословение и принятие богом при жизни, либо смерть и служение ему в посмертии. Только потому, что в тебе сильно благословение Сусаноо-сама с самого рождения, ты пережила ту ночь. Я слышал о тебе – боги и ёкаи, им прислуживающие, были впечатлены, а потому порой о тебе вспоминали. Не слишком часто, но ты их заинтересовала. Однако до того летнего дня, когда помог, мы ни разу не виделись. Брошенная алчной матерью, потерявшая сестру, ты так отчаянно сражалась, что мне стало жаль…
– То есть моя жизнь принадлежит тебе из-за жалости? Потому что в какой-то случайный момент ты не захотел чьей-то смерти? – Она отказывалась в это верить. Понимала, знала, что сказанное Цубасой правда, но все равно предпочитала игнорировать ее.
Он промолчал, и тишина ощущалась тяжелее, чем рухнувшие на плечи стены домов или каменные глыбы. Могла ли жизнь оказаться еще более отвратительной, чем прежде?
Отец, которому плевать на клан и семью, чей единственный интерес – додзё. Мать, жаждущая только власти и почитания, для которой дети не значили ровным счетом ничего. Сам клан, где каждый смотрел на Аямэ как на недостойную, презренную, ставшую наследницей лишь потому, что десятилетняя Рэн оказалась недостаточно сильна для трех они. Толпа двуличных ублюдков, каждый из которых метил на ее место, но не мог оспорить право преемственности, пока Аямэ где-нибудь не ошибется.
Она знала, что уже не раз ходила по тонкой грани, грозя лишиться статуса наследницы, но всегда могла удержать свое положение. Все ждали, когда боги – Аямэ захотелось в этот момент истерично расхохотаться – призовут ее на службу. Когда ей придется уйти в храм, в горы, в море, да куда угодно, только бы подальше от Сайто, чтобы достойный наследник занял место главы. Все ждали, когда она совершит непростительный поступок: убьет человека или ослушается прямого, не терпящего возражений приказа. Все жаждали ее исчезновения.
А оказывается, что Аямэ даже не должна была выжить. Что родная мать бросила ее в храме, как старую вещь, ненужную и бесполезную. И что половину своей жизни Аямэ проживает взаймы по прихоти ёкая, которому просто стало ее жаль.
В любое другое время она бы оскорбилась из-за того, что ее пожалели, посчитав слабой, но не в этот раз, не когда она узнала правду – не то чтобы она не знала этого раньше – и убедилась в жестокости Сайто Кику.
– Значит… – Она запнулась, голос на мгновение перестал ее слушаться, и Аямэ с трудом сглотнула комок в горле. – Я обязана тебе жизнью…
– Не думай об этом, – резко оборвал ее Цубаса, и она кивнула, несколько успокоенная, что он не дал ей закончить мысль. – Какой смысл требовать что-то от человека, который себя не осознавал в момент спасения? Если я и буду требовать с кого-то долг, то с твоей матери или даже отца, которые не удосужились как следует позаботиться о своих детях.
Слова отозвались в душе Аямэ мрачным ликованием и небольшим любопытством. Темная, мстительная часть нее радовалась, что мать сама загнала себя в ловушку. Что Сайто Кику в погоне за почитанием и властью ступила на земли, ей неподвластные. Более спокойная часть Аямэ задалась вопросом, отчего Цубаса настолько остро воспринимает плохое отношение ее родителей.
Но в итоге она предпочла оставить этот вопрос при себе и указала на важную деталь:
– Но мы все равно связаны.
– Да. На тебе моя метка, так что в какой-то степени ты мне принадлежишь. – Цубаса поджал губы, словно говорить об этом ему было неприятно. Во взгляде его мелькнуло что-то темное, и даже золотистый глаз на мгновение утратил свой блеск. Ему так претила мысль о подчинении?
– И на что распространяется эта принадлежность? – Аямэ сдвинулась с места и прошла в комнаты, на ходу снимая ножны с пояса и мешочек с сикигами.
– Почти ни на что. – Цубаса последовал за ней, спрятав руки в широких рукавах своего хаори. – Если окажешься в смертельной опасности, когда меня не будет рядом, я это почувствую. Аматэрасу-сама настояла, чтобы я скрепил нашу связь подобным условием.
Аямэ пару мгновений недоверчиво смотрела на него, не в силах подобрать ни слова, но в итоге раздраженно вскрикнула, торопливо развернулась на пятках и умчалась в комнату. Шумно закрыв за собой сёдзи, она пнула так и не убранный с утра футон и попыталась успокоиться.
Она даже не понимала, почему ее это задело. Может, потому, что она зависела от него? И Нобуо-сенсей, и Цубаса говорили, что она не может отправиться на поиски проклятых богов одна. Что ей нужна поддержка и дополнительная сила ёкая, благодаря которым она сможет избавиться от ками. И Аямэ согласилась с этим, наивно полагая, что Цубаса посвятит ей свое время, чтобы они вдвоем проверяли плененных богов.
И почему вообще Аматэрасу-сама так заинтересована в их связи?
Еще раз пнув футон, Аямэ резко открыла нишу в стене и выудила оттуда походный мешок, привычно лежащий на футонах. Свежая одежда, собранная заранее, мешочек с деньгами, так что не нужно идти к казначею, лечебные травы и настойки, которыми Аямэ почти никогда не пользовалась, но все равно заменяла на свежие по мере необходимости, с десяток офуда и даже несколько бумажных сикигами. Запасной танто лежал рядом с вещами.
Все было готово к отправлению, поэтому Аямэ быстро сменила повседневный наряд на черную форму оммёдзи, которую за десять лет так и не привыкла носить постоянно, но холодными вечерами она грела куда лучше, чем обычное хаори, закрепила оружие на ноге под одеждой, подхватила мешок, забросила его на плечо и решительно вышла к Цубасе. Он ждал ее в комнате, где Аямэ обычно принимала своих немногочисленных гостей, и с интересом рассматривал развешанные на стене картины с написанными стихами. Замерзшая река с перекинутым через нее мостом. Ветви цветущей сливы с двумя дроздами. Горы, покрытые густой зеленью деревьев. И алые листья клена на энгаве.
– Красивые стихи, – произнес Цубаса, стоило Аямэ войти в комнату. – Да и четыре сезона нарисованы неплохо, хотя рука художника не совсем уверена в некоторых линиях. Кто автор? На них нет подписи.
– Потому что подпись не нужна. – Аямэ прокашлялась, неожиданно испытывая неловкость. – Это мои работы.
Цубаса вскинул брови в явном недоверии, переведя взгляд с картин на мастера. Аямэ фыркнула, прекрасно представляя, о чем он думал. Она и сама знала, что написание стихов и живопись не особо вяжутся с ее характером. Но именно они остались с ней с детства, когда нанятые матерью учителя настойчиво прививали любовь к изящным наукам. Рэн оказалась талантлива в музыке и танцах. Ее игра на кото