Догадка пронзила Цубасу стрелой, и он обернулся. Тени – души или осколки ки, он не знал – его семьи стояли рядом, прозрачные, почти исчезнувшие, но сияющие, как огни.
– Мне не искупить этот грех, – сквозь слезы прошептал Цубаса, нерешительно протягивая руку к теням, но не решаясь их коснуться. – И до конца своего существования я буду расплачиваться за содеянное.
Тени исчезли. Растворились с первыми лучами солнца, что всходило на востоке. Окончательно пропали из этого мира, не имея возможности возродиться.
– Благодарю, Аматэрасу-ками-сама. – Цубаса поклонился ей так низко, как мог. – Ваш дар позволил проститься с семьей.
– Это не я, – покачала она головой. – Это отпечаток Ёми. Ты всю оставшуюся жизнь будешь видеть их – каждого, чью жизнь заберешь, всех, кто умрет по твоей вине. И даже мне неведомо, дар это или проклятие. А теперь возьми все, что тебе дорого, и пойдем. В Небесном царстве ждут твоего возвращения.
В этом Аматэрасу солгала – никто его не ждал. Забрав омамори своей семьи, захоронив каждого погибшего от его клинка, Цубаса поднялся в Небесное царство, но не встретил там никого, кто смотрел бы на него без осуждения во взгляде. Его преследовали шепот и злые языки. Отец пусть и не отрекся от него официально, но игнорировал, подобно тому как люди игнорируют тех, кто им неприятен, но не могут избавиться от этого человека.
Цубаса остался подле Аматэрасу. Верно исполнял ее приказы, следовал ее словам, продолжал вылавливать ёкаев, но больше не отводил их в Ёми, а уничтожал на месте. Годы стирались, его прекратили сторониться, он вновь начал общаться с другими богами и их посланниками, среди которых появились две девятихвостые лисицы.
Его жизнь продолжалась – пустая, одинокая, лишенная смысла.
Пока однажды он не решил спасти вторую дочь клана Сайто.
Глава 11. Вестники грядущих неприятностей
– Теперь ты знаешь обо мне все. – Цубаса выглядел спокойным, даже слишком спокойным для того, кто только что рассказал о собственном прошлом.
Аямэ неловко отвела взгляд, не зная, следует ли что-то сказать. Простого соболезнования недостаточно, а сочувствие – отвратительно, это она знала на личном опыте. Когда-то она искренне полагала, что ёкаю не понять ее боль утраты дорогого человека, но то, что поведал Цубаса, не укладывалось в голове.
– Как ты не сошел с ума? – тихо пробормотала Аямэ, но Цубаса ее услышал.
– А почему ты решила, что я этого не сделал? – с усмешкой спросил он.
– Ты выглядишь… нормальным, – неуверенно ответила Аямэ, прокашлявшись.
– Не всегда сумасшествие имеет внешний облик. Порой оно прячется внутри и потом показывает свои когти.
Она кивнула, хотя и не совсем понимала, о чем он говорил. Зря она решила спросить его о прошлом и напрасно злилась, что ничего о нем не знает. Пожалуй, действительно в мире существовали секреты, о которых лучше не ведать.
Дальше они шли в тишине. Стремительная порой водила носом по земле в поисках травы да раздраженно фырчала, ничего не находя. Аямэ не решалась одернуть ее, сесть в седло и как можно скорее вернуться в Бюро. Вместо этого она неторопливо плелась узкой дорогой, шагая бок о бок с Цубасой, порой касаясь рукой его развевающегося хаори, которое он сменил, стоило им покинуть обитель бога.
– Тебе сейчас лучше? – все же решилась задать вопрос Аямэ, когда поняла, что молчание слишком давит.
Цубаса остановился и внимательно посмотрел на нее, словно впервые видел. Привычно склонил голову набок, встряхнул крыльями и задумчиво протянул что-то неразборчивое.
– С тех пор прошло слишком много зим. Я уже давно в порядке. Люди не лгут: время действительно помогает справиться с болью. Не избавиться полностью, но с ней можно бороться, когда она вновь напомнить о себе. Тебе ведь это знакомо?
– Да, – кивнула Аямэ, переводя взгляд с Цубасы на пустоту дороги. Лес редел, и впереди открывались голые, продуваемые ветрами поля.
– Знаешь, порой я завидовал людям. – Аямэ удивленно посмотрела на него, и Цубаса криво улыбнулся. – Ваши короткие жизни не дают вам горевать. Любая боль стирается куда быстрее той, что испытывают ёкаи. Вы берете от жизни все, наполняете несколько десятков лет столькими эмоциями и событиями, сколько боги и ёкаи испытывают в лучшем случае за тысячелетие. Вы умеете дорожить тем, что вам дано. И я мечтал об этом.
Слова Цубасы так отличались от того, что говорил Такуми. Дзинко корил людей за изменчивость, пока Цубаса восхищался ею. Аямэ прикусила губу, пытаясь понять, что ближе ей.
В словах Цубасы хранилась истина, которую Аямэ разделяла. Сколько ей отмерено лет? С ее рождения прошло двадцать весен, следующая станет двадцать первой, если она доживет, не сгинув на каком-нибудь задании. Она не могла не спешить чувствовать все: безоговорочную любовь к сестре и названому брату, ненависть к родителям, которые думали лишь о себе, несколько раздражающую привязанность к Ясуси и даже Генко. Ведь Аямэ не знала, сколько ей осталось, а потому и хотела испытать как можно больше.
Но не могла она не согласиться и с недовольством Такуми – людская преданность действительно походила на дом из песка, который легко смывает любой дождь или разносит по округе ветер. Аямэ ценила постоянство, пусть и верила, что все может измениться в любой момент. Так как она сменила свою ненависть к ёкаям на… дружбу? Признательность? Привязанность? Назвать точное чувство Аямэ не могла и потому пока решила оставить эту мысль.
Получалось, что они оба правы, но и оба ошибаются в своих суждениях. Или же неверные суждения принадлежали Аямэ.
«Узнай благословенные предки, что я оправдываю ёкаев и пытаюсь их понять, меня бы тут же казнили».
Рассуждения стали опасными, когда Аямэ вспомнила и другие слова Такуми. Как он говорил о своей жене, уверенный в каждом слове и выборе, что позволил ему остаться с супругой-человеком.
Закусив губу, Аямэ бросила короткий взгляд на Цубасу. Любить кого-то так же сильно, как он любил свою семью… Действительно ли она способна так же отдать всю себя другому человеку?
Пальцы случайно задели руку Цубасы, и она вздрогнула, поспешно отступив чуть в сторону. Проклятые ёкаи, они слишком сильно влияли на нее, иначе она бы никогда не задумалась о чем-то подобном, тем более о…
– Аямэ, – вырывая ее из мыслей, негромко произнес Цубаса, и она мгновенно подобралась, по одному тону понимая, что следует сосредоточиться.
Дорога разветвлялась. Нужная им стелилась прямо, но справа, вдоль леса, шел другой путь, по которому двигались два всадника. Аямэ не нуждалась в остром зрении, ки выдала их задолго до приближения.
– Держи себя в руках, – тихо произнес Цубаса, едва заметно коснувшись ее холодными пальцами, – ладонь Аямэ уже покоилась на танто.
– Это сложно.
– Терпи.
Ей пришлось стиснуть зубы и заставить себя расслабить спину, потому что все в ней буквально кричало о желании ввязаться в драку. Приблизившиеся Рёта и Рюити лишь усилили эту жажду, а перекосившая лицо ухмылка второго и вовсе лишала разума.
Краем глаза Аямэ заметила, как Цубаса подошел к ней, а скрывшая лицо маска почти незаметно, но повернулась в ее сторону в знак не то предупреждения, не то недоумения.
Сделав глубокий вдох и медленный выдох, Аямэ постаралась расслабиться, очистить разум и не поддаваться гневу. И когда это почти получилось, в голове тревожно отозвалось непонимание, почему она так остро отреагировала на братьев. Конечно, она и раньше недолюбливала их, но не настолько, чтобы желать вгрызться в их глотки, стоит им приблизиться.
– Не слишком ли часто мы встречаемся, дражайшая сестра? – Издевка в голосе Рюити не достигла цели – отвлеченная на собственное состояние, Аямэ проигнорировала укол.
– Что вы здесь забыли?
Вопрос прозвучал не холодно, а как-то устало, и Рюити это задело куда больше привычной ответной остроты Аямэ. Его ки раскалилась, обжигая, и конь под ним принялся нервно перебирать копытами.
– Направляемся в твое драгоценное Бюро. Есть сообщение от клана, – подал голос Рёта, не давая брату окончательно выйти из себя.
Сайто редко передавали послания в Бюро. Слишком уверенные в собственных силах и значимости, они упрямо игнорировали других оммёдзи и связывались с Бюро лишь в крайних случаях. Как в тот день, когда решили, что поручить обучение Аямэ следует кому-то другому. Поначалу после смерти Рэн она слушала учителей и мать, строго соблюдала все правила, но в итоге характер проявил себя – она сорвалась и вызвала беспорядки среди Сайто, ранила собственного учителя, едва не лишив того руки. Совет быстро принял решение, что наследнице следует лучше узнать мир. По крайней мере, именно так звучала официальная причина ее ссылки в Бюро.
– Любопытно, – неожиданно спокойно произнес Рюити, взяв свою ки под контроль. – Второй раз сталкиваемся с тобой, и ты второй раз в компании этого тэнгу. Как бы не пошли дурные слухи.
Пусть фраза и звучала заботливо, но Аямэ слышала в ней неприкрытую злую насмешку. И уже представляла будущие сплетни.
– Вас направили вдвоем? – проигнорировав Рюити, спросила Аямэ у Рёты.
Он ответил не сразу, рассматривая Цубасу. Льдисто-голубые глаза не отрывались от маски тэнгу, и в них таилось что-то, чего Аямэ не могла понять. Простой интерес или оценка угрозы?
Но потом Рёта моргнул, и странное выражение исчезло из глаз, возвращая привычное равнодушие.
– С нами еще двое, но они отстали. – Никакого интереса к судьбе тех, кого они оставили позади.
– Хитоси?
– Ах да, он был пятым в нашей компании, совсем о нем забыл. – Рёта пожал плечами и отвернулся – ни в одном его жесте не было ни капли заботы и волнения. Словно он говорил о шторме, что может испортить вид на море, – неприятно, но следует просто принять это.
– Ублюдки, – рассерженной кошкой прошипела Аямэ, готовая наброситься на братьев с голыми руками, но ее вновь остановил Цубаса, легко потянув за рукав.
– Терпи.
Оставалось проглотить злость, вскочить на Стремительную и потянуть ту за поводья, направляя в нужную сторону. Цубаса на прощание поклонился ей, но не братьям и взлетел, тут же теряясь в вышине. Рюити выругался, бормоча что-то о том, что почтение от