– Я бы назвала нас… друзьями.
– Ты – и дружишь с ёкаем? – Хитоси рассмеялся, из-за чего Аямэ поморщилась, но не могла возразить.
– Так уж вышло.
– Как бы я хотел увидеть лица старейшин, когда они об этом прознают! Надеюсь, половину из них хватит удар и они помрут на месте.
– Ты, как всегда, жесток.
– Благодарю.
Разговор затих, оставив после себя ощущение недосказанности. Аямэ знала, что старейшины пронюхают о ее весьма близких отношениях с Цубасой, ее видели вместе с ним не раз. Да Аямэ и не собиралась скрывать, что общается с ним. Вопрос оставался лишь в том, как преподнесут столь скандальную новость. Просто ли поведают, что она общается с ёкаем, или же обернут в шелка лжи, приписав им что-то провокационное. В конце концов, она была близка с Йосинори, вдруг переняла его страсть к ёкаям?
– Так между тобой и этим Карасу-тэнгу нет ничего большего? – неожиданно спросил Хитоси, и Аямэ напряглась. Пусть он оставался единственным Сайто, которому она доверяла, Аямэ не могла с уверенностью сказать, что он не предаст ее, если клан надавит достаточно сильно.
– Что за интерес? – попыталась уйти она от ответа, но Хитоси только рассмеялся.
– Одно дело – дружба, но более глубокая привязанность – совсем иное. Если же у тебя с Карасу-тэнгу есть подобная связь, не позволяй другим узнать о ней до того, как станешь главой. Старейшины не допустят, чтобы Сайто правил человек, имеющий отношения с ёкаем, так еще и из клана выгонят. Или убьют.
– Между нами нет ничего, за что меня могут осудить, – отмахнулась Аямэ, чувствуя непривычную горечь в горле.
Хитоси какое-то время молчал, не отводя глаз от ее макушки, – Аямэ чувствовала его взгляд кожей, которая неприятно чесалась от такого внимания.
– Что ж, тогда просто помни о том, что я сказал. Пойду проверю, как проходят сборы у тех глупцов, – только и произнес он, когда они пришли к дому Аямэ. – Буду ждать тебя у конюшен.
– Не позволяй им больше избивать тебя.
– Ты же не думаешь, что я действительно позволяю им это? – Шрам изогнулся, превратившись во что-то опасное. Аямэ покачала головой и скрылась в доме.
Она и Цубаса. Когда-то Аямэ не позволила бы возникнуть и мысли о подобном, но сейчас… Повлиял ли на нее пример Йосинори или слова Такуми, Аямэ не знала, но теперь идея отношений между ёкаем и человеком больше не вызывала в ней такого отторжения, как прежде.
«Чтоб этому дзинко несколько ночей не спать», – с долей раздражения подумала Аямэ, осматривая дом. Пустой, холодный, одинокий, ведь скоро она вновь его покинет. Точно такой же, как и его хозяйка.
Отбросив рассуждения, Аямэ торопливо собралась в дорогу и поспешила к конюшням. Ее уже ждали Сайто. Хмурые, недовольные лица смотрели на нее с нескрываемым презрением, и только Хитоси выделялся среди агрессивных мужчин, которые не желали видеть в ней будущую главу клана. Хитоси выглядел спокойным, хотя и чувствовалось, что только в отношении Аямэ.
– Если будем придерживаться одного темпа, то к утру уже доберемся в Сакаи, – вскакивая на Стремительную, произнесла Аямэ, смерив своих сопровождающих строгим взглядом.
Рюити попытался возмутиться, но Рёта сдержал его, так что из Бюро они выехали в тишине, тяжестью давящей на плечи.
«Завтра все закончится, – мрачно, но удовлетворенно подумала Аямэ, глядя на довольного Хитоси и потемневшие от злости лица остальных. – Пора уже разобраться с ними».
Глава 12. Кровавый путь
Возмущение Рюити стихло только за полночь. Темнота окружила их холодом и предчувствием неизбежной опасности, хотя тишина полнилась лишь скрипом голых деревьев да шорохом мелких животных. Кто-то дремал прямо на лошади – склоненные головы качались в такт движениям и стремились уткнуться подбородками в грудь, но каждый раз возвращались вверх, хотя глаз всадники не открывали.
Аямэ передернула плечами, надеясь хоть немного размяться и согреться, но не вышло: от холодного воздуха лицо онемело, а пальцы мертвой хваткой держались за переднюю луку седла, позволяя лошади идти самой. Не будь в ней духовной энергии и огненных талисманов, вшитых в одежду, столь долгую и непрерывную дорогу Аямэ бы не вынесла.
И пусть пришлось пожертвовать сном и удобством, проигнорировав постоялый двор в небольшом городке, мимо которого они проезжали, зато в проклятом клане они окажутся раньше ожидаемого.
– Как-то тихо… – негромко пробормотал Хитоси, и среди окружавшего их молчания его голос звучал отчетливо и ясно.
«Даже слишком тихо», – подумала Аямэ, струей отпуская ки наружу. Энергия растеклась по земле тонким неуловим слоем, незримым туманом распространяясь на десяток дзё вокруг, но так ничего и не улавливала. И это настораживало еще больше. Ёкаи жили везде, будь то предмет, дерево или даже камень. Они существовали в воздухе, воде, земле и пламени.
Но сейчас Аямэ не чувствовала ни одного из них, как бы ни старалась. Будто они, подобно оммёдзи, скрыли свое присутствие, чтобы напасть в самый неожиданный момент.
– Что-то не так. – Хитоси больше не выглядел недоуменным, смотрел настороженным, острым взглядом, который не предвещал ничего хорошего.
– В чем дело? – Уснувшие оммёдзи, уловив едва изменившуюся энергию, тут же открыли глаза и заозирались в бессмысленной попытке понять, что происходит.
– Тихо! – приказал Рёта, направляя собственную энергию наружу.
Его ки спокойно прошла сквозь ки Аямэ, будто той и вовсе не существовало, и устремилась дальше: нырнула в землю, взлетела вверх, закружилась вокруг каждого всадника водоворотом, но тоже ничего не нашла. Рёта нахмурился, встревоженный происходящим не меньше Хитоси, который уверенно сжимал рукоять катаны, но пока не доставал ее.
Лошади замерли посреди дороги, взволнованно всхрапывая и перебирая копытами, встревоженные поведением всадников. Аямэ, чуть отставшая ото всех, рассматривала напряженные спины и руки, готовые в любой момент оголить клинки против врага, все еще сокрытого, а потому более опасного.
– Не найдется ли у вас монеты? Хотя бы одной?
В прозвучавшем одновременно из ниоткуда и отовсюду женском голосе слышалось несчастье и отчаяние. Рюити обнажил тати, замотал головой и едва не рычал, готовый бросить в бой, но продолжал стоять на месте, не зная, куда и, главное, на кого направить свое недовольство.
«Она неправильная!»
«Злая!»
«Опасная!»
«Берегись тысячеглазой!»
Аямэ вздрогнула, когда неясные голоса заполонили разум, отвлекая от окружающего мира. Кикимими вновь проявился в самый неожиданный момент, но в этот раз не вел ее по следу ёкая, а предупреждал об опасности.
В небе затрещали птицы. Взмывшие вверх с ближайших деревьев, где прежде спали, они гневными голосами нарушили мертвенную тишину, заставив оммёдзи насторожится еще сильнее, а Аямэ – поморщиться от их криков.
«Мерзкая!»
«Проклятая!»
«Как смеет…»
«Такие, как она, не должны существовать!»
«Убей ее!»
Последнее звучало все чаще и чаще, пока не слилось в один непрекращающийся шум, что бил в голове колокольным звоном. Аямэ выпустила луку, прижав ладони к вискам и заставляя агрессивно вспыхнувшую ки успокоиться. Истощение в сочетании с подступившей опасностью позволили кикимими проникнуть в разум, и, не будь птичий крик настолько оглушительным, она бы благодарила этот дар. Но сейчас, когда их могли атаковать в любой момент и следовало оставаться собранной и сосредоточенной, Аямэ проклинала подарок, который вызывал головную боль.
– Монета. Всего четыре мон… нет, один! Один мон! Неужели у таких могучих господ нет даже одного мона? Или же у вас только рё?[104]
Аямэ захрипела, силясь преодолеть боль, которая упорно давила и отказывалась исчезать. Женский голос звучал ближе, но его обладательницу все еще никто не видел. Птицы загалдели громче, словно их стало больше. Лошади взволнованно заржали, учуяв опасность.
И наконец оммёдзи накрыла демоническая ки.
Она появилась резко, как гром среди ясного неба, и оглушила так же. Энергия перекрыла щебет птиц, заставила лошадей испуганно прижать уши и попятиться, а Сайто – обнажить мечи.
В неожиданно возникшем ки ёкаев Аямэ обрела каплю благословения – энергия оказалась столь сильной, что опустошила ее разум, на мгновение приведя Аямэ в чувство.
«Сосредоточься», – велела себе Аямэ. Приказ подозрительно напоминал голос Цубасы, но она решила не обращать на это внимания, предпочтя направить ки внутрь себя. Энергия – поначалу острая и резкая, отображавшая состояние Аямэ, – стихла, закружилась возле сердца, растеклась по телу, согревая его, и наконец укутала разум, отгораживая от чужого влияния и давая Аямэ вдохнуть полной грудью. В висках еще отдавало болью, но ее было легко игнорировать.
Все произошло быстро, но даже эти мгновения показались вечностью, когда мир обрел четкость и ясность.
На дороге стояла фигура, возникшая буквально из ниоткуда. Лицо ее скрывала накидка, угольно-черные волосы почти касались земли и блестели в лунном свете. Роскошное фурисодэ совершенно не сочеталось с образом бродяги, который пыталась изобразить девушка, скромно протягивая руку.
– Монету!
Теперь она не просила – требовала. Бледная ладонь дрогнула, обнажилось запястье, и Аямэ недоуменно взглянула на птичий глаз, который моргнул и вперился в нее. Прежде тонкая кожа на руке девушки взбугрилась, словно что-то пыталось выбраться наружу, и рядом с первым птичьим глазом открылись еще несколько. Лихорадочно вращаясь в том, что отдаленно напоминало веки, они пытались охватить окружающее их пространство, но в итоге все замерли и уставились на оммёдзи.
– Что за дря…
Один из парней, чьего имени Аямэ так и не вспомнила, замолк посреди слова. Вместо связной речи из горла раздались булькающие звуки, прорвавшиеся наружу кровавым кашлем. Он пытался сказать что-то еще, хватался руками за стремительно синеющее горло, а неизвестное проклятие только становилось сильнее – кровь вытекала из всех отверстий на голове. Не прошло и пары мгновений, как мертвое тело повалилось на