Спустя первые пятнадцать минут, когда я чуть не потерял сознание от волнения, могу честно сказать, что не встречал людей приветливее Джулии и Колина Алленов.
Я ошеломлен, но в хорошем смысле. Я уже немного знал о них от Анастасии, но было приятно услышать, как они сами рассказывают о семье. Чего им не нужно говорить, так это как они любят Анастасию. Это и так ясно по тому, как они смотрели на нее, когда открыли нам дверь. Джулия пять минут не выпускала ее из объятий.
Они быстро показывают мне дом. Все стены увешаны фотографиями Стейс. Дни рождения, походы, Рождество – и на всех одно и то же озорное лицо.
Боже, наши дети будут очаровательными.
Джулия дает мне третье имбирное печенье, а потом поворачивается к Стейси и прочищает горло.
– Дорогая, ты не сообщила мне, когда забронировать время на катке, так что я не знала, что делать…
Атмосфера в комнате мгновенно меняется, становится как будто холоднее. Может, это всего лишь проделки моего воображения, я ведь знаю, что фигурное катание для этой семьи одновременно луч света и темная туча.
Я беру руку Анастасию и ободряюще пожимаю. Она крепко вцепляется в меня.
– В мои планы не входило кататься, и… э-э-э… мне бы не хотелось говорить о фигурном катании, пока я здесь. В прошлом месяце у меня был сеанс с доктором Эндрюсом. Он считает, что мне лучше найти другие темы для разговоров.
Колин наклоняется вперед, явно потрясенный.
– В самом деле?
Стейси кивает, переводя взгляд с отца на мать. Джулия старается не показывать своего изумления, но это ей не вполне удается.
– Это помогает справиться с давлением. Он считает, что мне нужно отдохнуть физически и ментально. Так что вы поможете, если не будете спрашивать. Если случится что-то новое или интересное, я вам обязательно сообщу.
– Конечно, Анни. Мы спрашиваем только потому, что знаем, как это для тебя важно. Мы только хотим, чтобы ты была счастлива, дорогая. Не будем поднимать эту тему, да, Кол? Если только сама не захочешь.
Я чувствую, как тело Анастасии расслабляется, она разжимает руку. Я меняю тему и спрашиваю насчет уменьшительного имени, которое впервые услышал.
– Анни?
Стейси серьезно смотрит на меня.
– Да, они называют меня Анни, потому что я сирота.
Колин разражается смехом, а Джулия ахает и скрещивает на груди руки.
– Анастасия Ребекка Аллен! Мы называем тебя Анни, потому что ты до восьми лет не могла выговорить «Анастасия»! – Она переводит взгляд на меня и качает головой. – Пожалуйста, не слушай мою дочь.
Я не могу удержаться от смеха.
– Приходится слушать, мэм. Она может быть грозной, если захочет, и держит в страхе всю мою хоккейную команду.
– Она всегда была такая, – с гордостью говорит Колин. – Когда ей было тринадцать, одному мальчику из ее класса устроили травлю ребята постарше. Нас вызвали к директору, потому что Анастасия довела их до слез.
Джулия хмыкает.
– Ты еще не упомянул, что ее после этого две недели оставляли после уроков! Ведь она заявила директору, что если за него делает работу девочка-подросток, то руководитель школы из него дрянной.
Стейси слегка краснеет, но тут же стряхивает смущение.
– Разве я была неправа? И над мальчиком больше не издевались.
– Брейди издевается надо мной неделями, и ты ни разу не заступилась, – поддразниваю я.
Она игриво толкает меня и смеется.
– Я смелая, но не до такой же степени.
Через пару часов после нашего приезда Джулия дает нам домашние комбинезоны в рождественском стиле: северный олень для меня и снеговик для Стейс. Мне не приходилось носить ничего удобнее. Теперь, когда родители рассказали об Анастасии столько компрометирующих историй, я узнал ее гораздо лучше.
Поскольку день мы провели довольно скромно, Анастасия предложила пойти куда-нибудь поужинать, чтобы не пришлось готовить. Она приводит себя в порядок целую вечность, так что я сажусь поудобнее на ее кровати с большим пакетом чипсов, которые дала Джулия. Когда у меня заурчало в желудке, она приняла на себя задачу кормить меня всем, что найдется в доме.
Я люблю смотреть, как Стейси готовится: она методично расчесывает волосы, не пропуская ни одной пряди, и, прикусив губу, сосредоточенно разглядывает каждый локон. Время от времени она наклоняется к зеркалу, и свет падает на ее загорелую кожу. Я невольно скольжу взглядом по изгибу ее талии, бедер…
– Ты такая аппетитная.
Она с улыбкой смотрит на мое отражение в зеркале.
– Ты про меня или про чипсы?
– Про тебя. Чипсы тоже хороши, но ты, конечно, лучше. Поможешь мне встать с кровати?
Она прищуривается, и ее подозрения вполне оправданны.
– Зачем? Чтобы ты повалил меня на кровать, как только я протяну тебе руку?
– Нет, – лгу я.
Выключив штуковину для укладки волос, она медленно подходит к кровати.
– Почему так далеко? – ною я. – Подойди ближе.
Ее губы растягиваются в улыбке, и она делает маленький шажок, но мне этого достаточно, чтобы броситься на нее и повалить на кровать. Стейси вскрикивает, а я щекочу ее, пока она не начинает задыхаться.
Она прислоняется к моей груди, и ее идеальные локоны падают на меня.
– Тебе пора одеваться.
Знаю, что пора, но у Стейси такой довольный вид, что мне не хочется терять ни минуты.
– Можем мы провести следующую неделю вот так? – спрашиваю я. – Только голые. То есть ты голая, а мне нравится этот комбинезон, моей мошонке так тепло.
– Ну конечно, можем, пока ей тепло.
– Можно минут десять побаловаться? А потом я буду одеваться, – спрашиваю я, накручивая ее локон на палец.
– Нет.
– Пять минут?
Она со вздохом закатывает глаза.
– Три минуты тискаемся, а потом ты одеваешься.
– Идет.
Я совершил ошибку, выторговав время, чтобы побаловаться. Нужно было договариваться о том, чтобы пойти в ресторан в оленьем комбинезоне. Проведя полдня в удобной одежде, теперь чувствую, что рубашка душит.
Единственное преимущество костюма – Анастасия смотрит на меня так, словно рисует в воображении нечто большее, чем обжимания.
– Прекрати пялиться на меня так, будто хочешь затащить в постель, – бормочу я, пока мы отстали от ее родителей, которых повели показывать столик.
– И правда хочу. Наверное, потому что ты закатил рукава. Это так сексуально.
В моем горле рокочет смех, но я ничего не отвечаю. Закатанные рукава – классический прием Джей-Джея. Он уверяет, что это самый распутный прием, который срабатывает в ста процентах случаев. Терпеть не могу, когда этот паршивец прав.
Мы с Анастасией редко ужинаем не дома, потому что усердно работаем над новым планом питания, и ей так нравится осваивать новые рецепты, что ходить по ресторанам кажется нецелесообразным.
Но сегодня особый случай – Стейси впервые за год приехала домой, и было бы неплохо узнать, какие заведения числятся в списке ее любимых.
Этот слишком изысканный для домашнего комбинезона. Интимная атмосфера: тихо, свет приглушенный. Я делаю вид, что впервые смотрю на меню, не выдавая Джулии и Колину, что Стейси заставила меня подробно изучить его за пятнадцать минут до выхода из дома.
Несмотря на всю подготовительную работу, Стейси, скорее всего, так и не определилась. Я наклоняюсь к меню вместе с ней.
– Ну что?
– Не знаю, – говорит она, подтверждая мои подозрения.
Прикусив изнутри щеку, она переворачивает меню.
– Так что выбираешь?
Она переворачивает меню обратно.
– Равиоли с крабом или пиццу с курицей. Я вроде как хочу пиццу с равиолями, это странно, да?
Ее родители, подслушав нас, смотрят поверх своих меню и кивают в унисон.
– Да.
– Я могу себе заказать пиццу, а тебе равиоли, а потом можем поменяться, если они тебе не понравятся.
Она кладет меню на стол и смотрит на меня с неописуемым выражением.
– Я говорила, что ты сегодня лучший?
– Добрый вече… О, привет.
Я перевожу взгляд на только что подошедшего официанта. Он кажется странно знакомым, хотя я никогда прежде его не видел.
У Стейси смущенный вид – наверняка она его знает. Джулия встает из-за стола и целует парня в щеку.
– Джеймс! Приятно тебя увидеть, дорогой. Не знала, что ты здесь работаешь.
Забавно видеть, как Джулия натянуто улыбается, а вот точно такую же вымученную улыбку Стейси – ужасно. Как только она произносит «Джеймс», я сразу понимаю, кто он. Я же полдня смотрел на его фотографии, где он с таким же, хоть и более юным лицом и волосами песочного цвета.
Джеймс был партнером Стейси до того, как она поступила в колледж. А также ее первым парнем, первой любовью – первым во всем.
Чудесно. Рад встрече.
Колин пожимает Джеймсу руку. Судя по всему, оба чувствуют себя не в своей тарелке, как и я.
– Подрабатываю здесь пару недель, пока дома на каникулах, – отвечает он и переводит взгляд на девушку рядом со мной, которая не произнесла ни слова. – Приятно увидеться, Стейси.
Услышав свое имя, она приходит в себя.
– Мне тоже, Джеймс. Это Нейтан, мой бойфренд. Нейт, это Джеймс, мы катались в паре до того, как я переехала в Мейпл-Хиллс.
Бойфренд.
Впервые слышу, как Стейс это произносит, причем так уверенно. Я даже не представлял, что она так может.
Сейчас не время для нервного срыва, Хокинс.
Я пожимаю ему руку – очень официальное приветствие, но Колин поступает так же.
– Приятно познакомиться.
– Мне тоже, – отвечает он, изо всех сил стараясь не показывать неловкость. – Вы уже выбрали?
Мы делаем заказ, и мой новый знакомый исчезает, а когда приносит выпивку, это уже совершенно другой человек.
Еда вкусная, беседа непринужденная, и я даже не представляю, насколько иначе было бы, если бы Стейс встретилась с моим отцом. Поэтому я чертовски рад, что мы улетим в Лос-Анджелес до того, как он вернется с каникул.
Последние пять минут я набирался храбрости и наконец, вытерев рот салфеткой, произношу: