– Я был бы рад, если бы вы позволили мне заплатить за ужин в благодарность за то, что пригласили меня к себе.
Колин открывает рот, но я продолжаю прежде, чем он успевает что-то сказать:
– Вы собираетесь отказать, но просто знайте: я не против притвориться, что пошел в туалет, и заплатить тайком. Но я провел с вами прекрасный день и хотел бы отблагодарить тем, что оплачу счет.
– Папа, разреши, – стонет Анастасия. – Он такой упрямый, что будет спорить с тобой часами.
Мы все озадаченно смотрим на нее, одинаково качая головами.
– Погодите, это я-то упрямый?
Стейси тянется к моей руке, лежащей на столе, и переплетает пальцы с моими. У нее такой мягкий, мелодичный смех, и глаза так сияют, когда она пытается спрятать улыбку. Анастасия Аллен просто завораживает.
– Ну это же очевидно.
Вот черт. Я люблю эту девушку.
Глава 35
Анастасия
– Мы еще не приехали?
– Богом клянусь, я брошу тебя в этом аэропорту, – ворчит Нейт, хлопая меня по заднице.
На шлепок оборачивается пожилая пара и внимательно смотрит на нас. Кровь приливает к моим щекам, а Нейт смеется.
Мы спешим на стыковочный рейс в Денвере, и Хокинс как всегда весел после вылета из Сиэтла рано утром. Я не ожидала, что мне будет грустно покидать город, но тем не менее это так. До сих пор так.
То, как отреагировали мама с папой на мое желание сходить поужинать, а не на каток, и на предложение что-нибудь приготовить, говорит о том, насколько воинственной я была в прошлые визиты. Мы не касались больных тем, и эти два дня улучшили мое эмоциональное состояние сильнее, чем любой сеанс с психологом. Когда мы прощались рано утром, я пообещала скоро вернуться и говорила это искренне.
Вчера я весь день показывала Нейту город, пока у нас не замерзли носы, а желудки не отказались принимать горячий шоколад.
Я слишком долго прожила в Лос-Анджелесе и стала чувствительной к более низким температурам. Нейтан пошутил, что мой организм будет в шоке, когда мы приедем к нему домой и я узнаю, что такое настоящий холод. Правда, он пообещал как минимум девяносто процентов времени проводить у камина, так что с оставшимися десятью я как-нибудь справлюсь.
Мне понравилось изображать экскурсовода, и мы по-настоящему устали, когда вернулись домой. Было так приятно видеть, какой Нейтан обаятельный и заботливый и что мои родители тоже это признают. Не говоря уже о том, что его старания втиснуть свое громадное тело в комбинезон северного оленя стали самым ярким зрелищем уходящего года.
В этом путешествии я много наблюдала за Нейтаном, и это было легко, потому что он вел себя очень мило.
Вчера вечером он долго говорил с папой о хоккее, рассказывал о том, что летом, после окончания колледжа, поедет в Ванкувер, и мой отец, понятное дело, был впечатлен.
– Не могу дождаться, чтобы увидеть, как ты играешь. Пока что не обещаю сменить команду, за которую болею, но если ты выиграешь Кубок Стэнли, то я подумаю, – пошутил папа.
Думаю, Нейтана обуревали разные эмоции. Он так хочет, чтобы собственный отец проявил хотя бы немного интереса к его карьере, а тут за него искренне радуется человек, с которым он познакомился всего сорок восемь часов назад.
Кроме того, мама, кажется, влюбилась в моего парня, чему я радуюсь, хотя и немного опасаюсь за папу. Я предложила помочь с ужином и приготовить бирьяни, попутно продемонстрировав свои новые кулинарные навыки. Мама смотрела на меня полными слез глазами.
– Что с тобой? – спросила я, скептически вскинув бровь.
– Ничего, дорогая, – пробормотала она, явно борясь со слезами. – Я горжусь тобой. Ты дома, счастливая и здоровая. У тебя замечательный парень. Я твоя мама, и мне позволительно поддаться эмоциям, когда вижу, что у моей дочери все хорошо.
Она хотела знать все: как мы познакомились, как стали встречаться, и я… в общем, немного вольно обошлась с правдой. К сожалению, невозможно говорить о нас с Нейтом, не касаясь Аарона.
– Вот поганец, – возмутилась мама, агрессивно кроша кинзу. – Пусть только попадется мне!
О несчастном случае с Аароном и нашей ссоре рассказывать было нетрудно. Мама цокала языком и закатывала глаза – она знает, каким может быть Аарон. А вот когда я дошла до драки с Генри, мне стало неловко.
– Он сказал… – Я запнулась, не зная, смогу ли произнести это вслух. Вздохнув, я забрала у мамы нож. – Он сказал, что меня никто не полюбит, потому что даже мои родные родители не смогли.
Мама вытаращила глаза и побледнела, вцепившись в кухонный стол.
– И, как будто этого мало, добавил, что вы хотите от меня только одного: чтобы я пополняла коллекцию наград.
Я произнесла эти слова спокойно, ведь все эмоции уже выплакала на груди Нейта неделю назад. Но когда увидела, как лицо мамы исказилось от ужаса, мне снова захотелось расплакаться.
– Он не мог такое сказать… – прошептала она.
Я кивнула и позволила ей крепко обнять меня. Зарывшись лицом в мои волосы, мама продолжала, давясь словами:
– Как можно подумать такое? Как? Почему? Что не так с этим парнем?
– Когда ему больно, он делает больно другим, – со вздохом объяснила я, с большим трудом высвобождаясь из ее объятий.
Мама обхватила ладонями мою голову и нежно поцеловала в лоб.
– Не говори ничего, – сказала я. – Не надо.
– Надо. Ты – лучшее, что есть в нашей жизни, Анастасия. Самое лучшее. Талант тоже делает тебя особенной, но я полюбила тебя задолго до того, как ты надела коньки.
– Знаю.
Я не лгала. Несмотря на неуверенность и давление, которое сама себе устроила, я знала, что родители меня любят. Они прошли все препоны американской системы усыновления не ради того, чтобы получить ребенка-спортсмена. Они хотели, чтобы их семья стала полной.
– Что ты будешь с ним делать? – спросила мама.
Важный вопрос, на который мне хотелось бы знать ответ.
Нейтан, понятное дело, хочет оградить меня и не позволить Аарону даже смотреть в мою сторону. Лола тоже недалеко ушла от него в этом вопросе. Но на самом деле у меня нет особого выбора, когда мы партнеры на льду.
Я ожидала от Аарона каких-то известий после драки, но он как в воду канул. Лола сказала, что он уехал в Чикаго и вернется только после Нового года, но я знала, что каникулы с родителями, которые вечно ссорятся, не улучшат ему настроение.
Я постепенно смиряюсь с тем, что предел прочности моей дружбы с Аароном уже достигнут. Нельзя быть ковриком для вытирания ног, на который сломленный человек вываливает весь негативный эмоциональный багаж, даже не пытаясь справиться самостоятельно.
Аарон – сын состоятельных родителей, и ему доступны все ресурсы. Я отчаянно хочу, чтобы он ими воспользовался и стал тем человеком, который, знаю, живет глубоко внутри под грузом неуверенности и гнева. Однако, похоже, с каждым разом он только отдаляется еще больше.
Больно признавать, что я поставила на нем крест. По крайней мере, ему так может показаться.
С перепадами его настроения и косвенными попытками контролировать меня я могла справиться. Но приятных моментов, когда мы вместе смеялись дома или радовались удачам на льду, уже недостаточно, чтобы забыть о плохом. И никогда не будет достаточно, если партнер говорит обо мне гадости за моей спиной.
Но даже притом, что во мне бурлят эмоции, а внутренний голос требует бесповоротного разрыва, я не могу быть парницей без пары. Нужно начинать думать об отношениях с Аароном как о чисто профессиональных.
Мы просто коллеги.
Понятно, что Нейтану это не нравится, но речь не о нем и не о его душевном комфорте. Я понимаю его, честно. Его забота обо мне вызывает странное головокружительное чувство, которое я раньше считала выдумкой.
Нейтан относится ко мне с уважением и добротой, он во всем поддерживает меня. Он мой парень – раньше от этого слова я пришла бы в ужас, а теперь вполне довольна. Мы неразлучны, и нас обоих это устраивает.
Но он забывает, что летом окончит колледж и уедет в другую страну, поэтому ему придется смириться с идеей, что я останусь с Аароном одна.
Ненормально, что мы с Нейтаном живем вместе, хотя нам обоим это нравится. Но мне нравилось жить с Лолой и Аароном и хотелось бы вернуться в то время, когда мы с партнером могли спокойно сосуществовать, даже если больше не лучшие друзья. Я не завожу об этом разговор, потому что Нейтан не приветствует идею моего возвращения в Мейпл-Тауэр.
В общем, мой бойфренд терпеть не может все, что касается Аарона, и очень мило, что он такой последовательный. Нейт не страдает от тех же страхов, которые мучают меня. Не задается вопросом: может, у нас все так хорошо только потому, что мы вместе двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю? Сохраним ли мы отношения, когда он уедет и мы будем проводить время порознь?
Надеюсь, что сохраним. Никогда не думала, что за три месяца мы превратимся из полуврагов в любовников. Но, несмотря на все мое сопротивление, я по уши влюблена в этого парня.
– Мы еще не приехали?
Нейт трет переносицу и тяжело вздыхает. Сейчас я не кажусь ему забавной, но чем больше он раздражается, тем мне становится веселее.
Я прямо как Джей-Джей.
Он опускает голову и нежно трется своим носом о мой. На лице чувствуется теплое дыхание, его губы всего в дюйме от моих, и я мгновенно забываю обо всем на свете.
– Как только мы останемся одни… – Нейт кивает на водителя, который занят своим делом. – …Я отшлепаю тебя за каждый такой вопрос.
У меня перехватывает дыхание и вырывается нечто среднее между вздохом и хихиканьем, а Нейт приближает губы, и я растворяюсь в поцелуе. Оторвавшись от меня, он прислоняет лоб к моему.
– Слишком заманчивая угроза, Хокинс.
Он отодвигается, его карие глаза встречаются с моими, и я понимаю. Понимаю, что сделала правильный выбор, когда согласилась провести с ним каникулы.
– Ты иногда бываешь невыносимой.
– Мы хотя бы уже близко?