Нейт настаивает на том, чтобы приготовить ужин, и мне ничего не остается, кроме как сидеть перед камином в комбинезоне снеговика и попивать дорогое вино из винного погреба.
Поужинав, мы сидим на диване и смотрим «Один дома-2». Я немного навеселе, это приятное и прикольное ощущение. В моем телефоне полно снимков, на которых Нейтан разгуливает в комбинезоне северного оленя, и я хихикаю без остановки.
А вот когда напьюсь по-настоящему, у нас будут проблемы, потому что пьяная Стейси становится сентиментальной и может признаться во всех своих чувствах. Ирония заключается в том, что я поощряю людей общаться и делиться переживаниями, но не могу сказать своему парню, что люблю его.
Нейтан подносит к губам бутылку пива, а я наблюдаю за ним, как маньячка. Наверное, он чувствует мое пристальное внимание, потому что слегка поднимает бровь и снова переводит взгляд на экран телевизора. Его волосы отросли больше обычного, и на затылке слегка завиваются в кудри. Это так ми…
– Почему ты так на меня смотришь? – ворчит Нейт, притягивая меня к себе.
Его близость опьяняет сильнее вина. Он так приятно пахнет. Просто великолепно.
– Анастасия?
Я вздыхаю и делаю большой глоток вина, затягивая молчание. Да и как высказать то, что у меня на уме, и при этом не выглядеть помешанной? Я в самом деле помешанная, но ни за что не выдам этого.
– Ты такой симпатичный, Нейтан. Иногда бывает очень трудно сосредоточиться, ты это знаешь? Понимаешь, как бывает трудно сконцентрироваться хоть на чем-то, когда ты рядом и такой красивый?
Услышав мое признание, Хокинс округляет глаза, а его щеки слегка вспыхивают румянцем. Боже, кажется, я его смутила. Хотя мне самой следует сильнее смутиться, но до чего же приятно смотреть, как кровь приливает к его щекам, он отводит взгляд и нервно трет челюсть.
Нейт бормочет что-то невнятное, берет меня за руку, в которой я не держу винный бокал, и целует тыльную сторону ладони.
– Ты тоже, Аллен.
Фильм заканчивается, и Нейтан переключает телевизор на спортивный канал, а потом вытягивается на диване и жестом приглашает свернуться калачиком рядом с ним. Я смотрю на него, такого расслабленного и спокойного, и в моем животе порхают бабочки. Словно заглядываю украдкой в собственное будущее: мы смотрим в обнимку хоккейный матч, попивая вино в занесенном снегом доме.
– Ты хотел бы вернуться в Колорадо? – спрашиваю я.
– Господи, нет.
– Почему ты так ненавидишь отца?
«Боже, что со мной сегодня? У меня совершенно развязался язык».
– Прости, тебе не обязательно отвечать. Да, ты кое-чем со мной поделился, просто кажется, что это не все.
Он убирает прядь моих волос за ухо и задерживает ладонь на моей щеке.
– Можешь спрашивать о чем угодно, Стейс. Не уверен, что ненависть – правильное слово. Мама перед смертью долго болела, и отец нанял сиделок, чтобы они присматривали и делали все необходимое, но сам с ней практически не виделся. Он с головой погрузился в работу. Бетти готовила ужин, он приходил, чтобы поесть, и снова исчезал. С Сашей он виделся на лыжных трассах, но для остальных стал привидением.
Сжимаю руку Нейта. Я уже знаю, что Мила, его мама, умерла от редкой болезни крови, когда он учился в восьмом классе.
– Короче говоря, отец изменял умирающей жене с двадцатипятилетней инструкторшей на курорте.
Мне становится дурно от этих слов, и сердце болит за Нейта, который был тогда подростком.
– Подозреваю, это началось задолго до ее болезни, – продолжает он. – Через несколько лет произошел несчастный случай с Робби на этом же курорте. За его лечение выставили астрономические счета. Хамлеты – люди небедные и у них хорошая страховка, но папа не помогал, хотя для таких случаев существует страхование от компании.
Я знала, что Робби пострадал в результате несчастного случая на лыжах, но мне в голову не приходило, что это произошло именно здесь. Как вообще подросток справлялся со всем этим?
– Папа был убежден, что Хамлеты собираются подать на него в суд и обанкротить. Он повел себя очень странно: зарыл голову в песок и ничего не делал, пока у мистера Эйча не осталось иного выбора, кроме как привлечь адвоката, чего он не хотел. Хамлеты любили мою маму и всегда относились ко мне как к родному.
– Ужасно, – шепчу я, еще сильнее сжимая его руку.
– Этого я ему не прощу. Думаю, теперь, спустя годы, он чувствует вину. Кажется, я уже говорил, что наш дом в Мейпл-Хиллс принадлежит отцу? Он купил его в конце первого курса и заплатил, чтобы из гаража сделали комнату для Робби. А также ванную с доступом для инвалидных кресел и все, что ему может понадобиться. Это было очень странно. Мы никак не могли найти подходящее жилье, и вдруг он звонит и сообщает, что купил дом на Мейпл-авеню и его переделают к началу второго курса.
– Мне жаль, Нейтан. Это уже слишком.
Он награждает меня любимой улыбкой, притягивает к своему теплому телу и, крепко обняв, целует в лоб.
– Все хорошо, есть люди, которым живется гораздо хуже, чем мне, я ведь не из бедных, а проблемы богатых могут показаться надуманными. Но на примере родительской семьи я узнал все, чего отцу делать не следует, так что с нашими детьми все будет в порядке. Погоди… нет, погоди, я что-то не то ляпнул. О боже!
Теперь моя очередь краснеть. Нейт застыл подо мной, и мы оба не произносим ни слова. Да и что на это сказать? Пьяной Стейси нельзя вести такие беседы, потому что с моего языка слетает совсем не то, что у меня на уме.
– Я хочу усыновить ребенка.
Нейт крепче вцепляется в меня.
– По-моему, неплохо.
– Я всегда этого хотела, потому что если я буду выталкивать толстозадого ребенка, то это испортит мою вагину. Бесповоротно.
– Учту на будущее.
В полусне я протягиваю руку на половину кровати Нейтана и нахожу вместо него записку.
«Уехал по очень секретному заданию, но скоро вернусь. Можешь пока тут все разнюхать.
Н.
P.S. Сделал тебе смузи, он в холодильнике».
У меня так много вариантов, чем заняться, что даже не знаю, с чего начать. Начинаю со смузи, стоя на моем новом любимом месте и глядя на задний двор. Красиво, как вид с рождественской открытки. Все будто ненастоящее.
Через десять секунд я соображаю, что хочу сделать. Бросаюсь на поиски коньков и куртки, а потом отправляюсь на мой новый любимый каток.
Я не катаюсь, а просто наслаждаюсь пейзажем и замечаю оленя, который наблюдает за мной издали. Жизнь в штате Вашингтон избаловала меня, и в Лос-Анджелесе мне все время чего-то не хватало. Самое близкое к дикой природе место в Мейпл-Хиллс – это ряд общежитий.
Олень гуляет по замерзшей земле, перебегает между деревьями, и я подкатываюсь чуть ближе. Забыла спросить у Нейтана, куда ведет эта часть озера, но тут как в кино: с каждой ветки свисают замерзшие капли.
Олень все еще наблюдает за мной из-за деревьев, и я подбираюсь к краю леса, но тут у меня звонит телефон, и олень убегает. Я снимаю перчатку и подношу телефон к уху.
– Алло?
– Эй, ты где? – спрашивает Нейт. – Я только что вернулся, а тебя нет.
– Пробую подружиться с оленем, но твой звонок его напугал, – ворчу я, вглядываясь в лес.
– Олень? Ты где?
– Катаюсь на краю леса. Прикидываюсь Белоснежкой.
– Анастасия, там небезопасно…
Остальное я не слышу.
Лед подо мной трещит, я проваливаюсь с головой, и вода парализует все тело.
Глава 38
Нейтан
Никогда не мечтал толкаться по магазинам в канун Рождества, но вот пришлось.
Вокруг толпы людей, все лихорадочно покупают вещи, которые должны были купить еще недели назад.
Главный подарок Стейси я заказал с доставкой на дом, чтобы не тащить с собой. Но когда его привезли, Саши не было дома, а папа не принял, заявив, что это ошибка.
Две недели я вел переговоры с разными компаниями, пока наконец вчера вечером не пришло электронное письмо, в котором говорилось, что я могу забрать заказ в магазине. Именно поэтому я неохотно притащился сюда.
Знаю, Анастасия придет в бешенство от того, сколько стоит айпад, но я продумал все причины, по которым этот подарок ей совершенно необходим. Не будет же она злиться, если я изложу все доводы?
Стейси общается с психологом по видеосвязи. Поскольку ее доктор живет в штате Вашингтон, но своего айпада у нее нет, она берет взаймы у Лолы. Свой я ей давать не могу, потому что пишу в нем конспекты на занятиях и в нем все мое расписание.
Последнее навело меня на мысль о втором бонусе: цифровом ежедневнике. Я уже знаю, что ежедневник Стейси эволюционировал из таблицы со стикерами, так что пора ему видоизмениться еще раз. Я думаю – нет, уверен, – если она сможет легко корректировать свои планы, что вполне возможно с айпадом, то станет более гибкой и в отношении самой себя.
Я знаю, что это какая-то психологическая фигня, но как только Стейси перестанет переживать и начнет пользоваться подарком, сразу поймет, сколько от него пользы.
Понимаю ее переживания. Деньги, которые мы имеем в своем распоряжении, не одинаковы и даже не сравнимы. Однажды она сказала, что не может бросить подработку, потому что «не у всех есть трастовые фонды», и это чистая правда. Я не жду от нее дорогих подарков. Не жду вообще никаких подарков – одного того, что она здесь со мной, более чем достаточно.
Стейси расплакалась, когда представила, что я мог встречать Рождество в одиночестве. Любимая девушка плачет над моими гипотетическими несчастьями. А в реальной жизни? Должно быть, она очень ко мне неравнодушна – по крайней мере, я в этом себя уже убедил и завтра собираюсь признаться ей в любви. Рождество – прекрасный повод, чтобы выразить свои чувства, верно?
Верно?
Дорога домой, как мне кажется, занимает слишком много времени. Дело не в дорожном трафике, просто мне не терпится вернуться к своей девушке. Интересно, много ли она разведала в доме за время моего отсутствия? Ожидаю увидеть ее в гостиной с коллекцией вещей, которым она захочет получить объяснения. Знаю, ей не терпится увидеть мои детские фотографии или хотя бы какие-то доказательства того, что я был ребенком, поскольку на стенах никаких моих фото нет.