Урбанистическая транспортная система — любопытная штука. Начиная от того, есть ли у метро кольцевая линия, и заканчивая тем, как выглядят билеты, — все это говорит о городе и о стране с ее культурой, менталитетом, экономикой и жителями гораздо больше, чем любой путеводитель.
Спустившись вниз, мы обнаружили на перроне огромную толпу людей. Недоумевая о причинах происходящего, я решаю направиться к сотруднику метрополитена в салатовом жилете у дальнего края платформы. Но Карлос ухватывает меня за рукав.
— Серж, все в порядке, это тут обычное дело — забастовка работников транспорта, они нарочно бунтуют, когда капиталисты в городе. Ты еще не опаздываешь?
— Нет, — отвечаю я, даже не взглянув на часы. — А чего они хотят?
— Профсоюз требует повышения почасовой оплаты. Единственный путь переговоров в этом капиталистическом мире — это шантаж.
— И это работает?
— Наверняка.
Когда поезд, наконец, подползает к платформе и мы забираемся в душный вагон, все двадцать пять минут пути до Фира Гран Виа я слушаю разговоры своих попутчиков о предстоящих встречах и переговорах, о сделках и партнерах, о деньгах и вечеринках. Карлос листает ленту Фейсбука, то и дело хмурясь своим мыслям.
— Можешь себе представить, еще один единорог растерзан пираньями.
— Единорог?
— Высокотехнологичные компании, которые оценивают в миллиард долларов или больше, хотя на деле они еще не окупили вложенных средств. В любом случае 99 % компаний создают с целью последующей продажи. Это — фабрика мыльных пузырей, — он изображает губами звук лопающегося пузыря. — Серж, приехали, наша станция.
Деловитые волонтеры в красных футболках машут руками, обозначая движение на вход. Двинувшись между металлических ограждений, я засматриваюсь на небольшую группу людей за ограждением возле центрального входа. Первое, что я замечаю, — их торчащие вверх от февральского холодка розовые соски. Все четыре протестующие с венками из пластиковых маков в волосах стоят по пояс голые, на груди и в руках у них какие-то лозунги, но я не успеваю прочитать содержание, сносимый толпой к дверям конгресс-центра.
— Карлос, а кто эти женщины, там на улице? — спрашиваю я, когда мы оказываемся внутри и встаем в конец длинной, как китайская стена, очереди на регистрацию.
— С сиськами наружу? Это феминиды.
— Феминиды?
— От слов «феминизм» и «Фемида». Это международная группа политически активных молодых женщин, они протестуют против сексизма и нарушения прав женщин в разных индустриях и сферах жизни.
— С помощью публичного обнажения?
— Ну да. Их называют секстримисты. Они обнажают грудь, пишут слоганы, что-то типа «Бог женского пола», украшают волосы цветами. А потом внезапно объявляются на разных крупных мероприятиях, частенько саботируют их. Дикость. Хотя, знаешь, я думаю, мир не готов к равноправию полов, хоть на бумаге оно вроде как и существует. Это в головах, понимаешь, и лечится только шоковой терапией, такой, как пара сисек в лицо.
— Но уж не в этом бизнесе. Я всегда думал, что в мире айти полное равноправие. Там, где работаю я, одни женщины, кроме айти-отдела, конечно.
— Именно так! В точку! Мир айти-технологий — это мир мужчин. Женщины в нем на девяносто девять процентов — обслуга. Девушек программистов — один процент от силы. И я даже представить себе не могу, со сколькими предубеждениями им приходится бороться каждый день. Бабы-дуры и все такое, понимаешь? Даже здесь, даже на этом мероприятии, женщины выполняют только одну роль.
— Какую?
— Приманка, — продолжает Карлос, работая локтями сквозь кишащее людьми фойе. — Этот бизнес принадлежит мальчикам, которых считали странными в школе. Знаешь, какие они сексисты? Ты удивишься! Айти-индустрия хуже, чем рок-музыка, там, по крайней мере, никто не лицемерит о месте женщин в пищевой цепочке.
— А все-таки, что здесь делают те девушки, феминиды? — спрашиваю я Карлоса у стойки регистрации.
— Бунтуют против «Лавера».
— А что в нем плохого?
— Ты хочешь знать, что я думаю про этот поганый сайт?
— Ха. Исчерпывающе.
— Как блогер, думаю, да, но они пропагандируют потребительское отношение к женщинам. Это классическая история — парни сделали такой сервис, которым хотели бы пользоваться сами. А именно — знакомиться с женщинами, без обязательств. Феминистки ненавидят основателя Майкла Вилина.
— А как не блогер?
— Не как блогер — как-нибудь потом, о’кей? — Карлос фыркает. — Но в качестве тизера скажу тебе, что я на личном опыте знаю, как устроено это мерзкое приложение.
Пару минут спустя я оплачиваю участие и получаю бейдж. Все происходит так быстро, что я даже не успеваю словить паническую атаку и прокрутить в голове десять тысяч сценариев того, что может пойти не так. Впрочем, я четко осознаю, что иду на огромный риск, поскольку понятия не имею о том, кто мой враг и на что он способен.
На этом месте мы с Карлосом прощаемся.
Пройдя внутрь и поднявшись по эскалатору, я оказываюсь на чем-то вроде широкого подвесного моста, который сплошным лучом проходит через все восемь павильонов выставки, каждый размером с футбольное поле. Внизу, подо мной, текут и переливаются один в другой человеческие потоки. С потолка свисают исполинские баннеры с иконическими логотипами — «Dell», «Samsung», «Huawei», «Sony», «Microsoft».
Я не знаю, куда идти и на что смотреть, мне хочется прикрыть глаза рукой и свернуть в любой из боковых ходов, только чтобы сбежать от толпы. Но я не могу позволить социофобии взять верх, только не сейчас. Поэтому, чтобы прийти в себя и привыкнуть к обстановке, я просто брожу из павильона в павильон, заглядывая на стенды, где девушки, как спортсменки, одетые в фирменные цвета своих команд, демонстрируют продукты и раздают ручки, футболки и веревочки для солнечных очков в обмен на визитки.
Кругом люди. Те самые люди, которые изменяли мир, пока я сидел в маленьком офисе за монитором и читал переписки Карины из отдела маркетинга, считая минуты до конца рабочего дня. Я думаю о том, в какой же момент упустил шанс быть одним из них.
Я на полпути к центральному коридору, иду, держа в руке телефон и сверяясь с картой, когда мой путь преграждает стайка девушек в одинаковых красных платьях. В руках у одной из них поднос с засахаренными вишнями. Я хочу было проскользнуть мимо, но одна из них, маленькая блондинка, ловит мой взгляд и приближается ко мне, пока две другие загораживают дорогу назад.
— Привет! — произносит она, зажав между зубами ярко-розовую вишенку. — Какие планы на вечер?
Дежавю.
— Дай мне свой телефон? — Она делает шаг на меня.
— Простите?
— Просто дай мне его. — Она протягивает мне навстречу раскрытую ладонь.
— Зачем?
— Я поставлю тебе приложение, «Лавер». Тут столько людей на конференции, почти двести тысяч. Все вдали от дома и хотят хорошо провести время. Многие из них не против завести новые знакомства. Нетворкинг, понимаешь?
Я хмурюсь. Она продолжает свой питч.
— Случайных встреч не бывает, ты же знаешь. Но иногда полезно немного подтасовать карты. Правда? — Она вынимает вишенку изо рта и протягивает мне, я вижу, как в его темной глубине мелькает ее розовый язык. — Я тоже там есть, в приложении.
Ее пальцы смыкаются вокруг моего телефона, я отдергиваю руку.
— Спасибо, я… нет. — Я почти отталкиваю ее.
— Эй, ты что! — вопит она, вмиг сменив томность на истерику.
Откуда ни возьмись, подлетает волонтер, и девица уже нашептывает ему что-то, пока я прячу в карман телефон и собираюсь уходить.
Они что-то говорят мне вслед, но я не слышу, я напрягаю виски и блокирую все, я иду прямиком на стенд, где работает Лиза. То и дело на пути мне попадаются новые и новые стайки девушек в розовом и развешанные вдоль стен плакаты со слоганом #случайныхвстречнебывает#.
Мне нужен номер G17. Пару раз пройдя мимо нужного места и чуть не столкнувшись с неожиданно низкорослым одетым с ног до головы во все черное Павлом Дуровым, я, наконец, замечаю нужный логотип. Стенд угловой и очень оживленный. Баристы в салатовых передниках варят посетителям кофе, свистит капучинизатор, кто-то смеется, у кого-то звонит телефон. Казалось, люди вокруг двигаются во всех направлениях одновременно и как-то умудряются стоять на месте. Я ловлю на себе взгляд парня в футболке с лого компании и тут же отвожу глаза, утыкаясь в свой мобильный телефон, боковым зрением ища ее глазами.
Она здесь. Стоит неподалеку, поглощенная разговором с каким-то пожилым мужчиной. Он объясняет что-то сложное, разрезая ладонью воздух перед собой на ровные отрезки, Лиза смотрит на него и кивает, немного склонив голову набок. Я решаю отойти и вернуться позже, через час, но она ловит мой взгляд и подмигивает.
Ее веки будто бы немного опухшие, впрочем, она выглядит хорошо, лучше, чем когда я видел ее вчера. Я стою поодаль, немного наискось от стенда, и до меня долетают обрывки их разговора: «Лиза, мы наняли тебя с определенной целью. Для того, чтобы улучшить продажи». — «Я понимаю». — «А мне вот кажется, что нет. Я не вижу цифры!» — «Я буду стараться». — «Уж постарайся. У тебя есть два таких весомых аргумента». Он подносит свои ладони к груди и складывает их горстями. «Ты уж не стесняйся их использовать, ты же понимаешь, о чем я».
Она кивает, закусив губу. Наконец, он отходит от нее, и она тут же подбегает ко мне и целует в обе щеки.
— Привет! Ну что, пойдем обедать? Умираю с голоду!
— Кто это был?
— Мой босс.
Я киваю и следую за ней.
Мы двигаемся через проход между стендами, лавируя среди потоков людей.
— Честное слово, в прошлом году я поклялась себе, что ни за что не приеду сюда снова, — скривив рот, произносит Лиза, проталкиваясь через толпу бизнесменов в одинаковых серых костюмах. — Поганое это место, как и вся эта индустрия.
— Поганая? Отчего же? Здесь столько интересных идей и продуктов. Тут видно, как технологии изменяют мир к лучшему.
Лиза закатывает глаза и прыскает от смеха.