Трон смеется, но делает это на секунду позже, чем если бы правда нашел мою шутку смешной.
— Я не об этом.
— А о чем тогда?
— Да не, ерунда. Не важно.
— О, смотри, кто это тут у нас? — В глубине улицы мелькает одетая в черное фигура.
Раздается короткая автоматная очередь — Трон прикрывает, как всегда. Я бросаюсь через проход.
— Чисто сработано, чувак.
В наушниках тишина.
— Слушай, кстати, о Сноудене, — продолжает он, после паузы, снова затаившись в укрытии. — Если б у тебя были, скажем, записи разговоров ФБР или что-то наподобие, такое же… опасное, где б ты это хранил?
— М-мм, ты что, хакнул «Куантико»?[7]
— Возможно. — Сухой нервный смешок. — Чисто теоретически, если б тебе в руки попали кое-какие чувствительные материалы.
— Смотря о каком объеме данных идет речь, — отвечаю я, перезаряжая пушку.
— Несколько террабайт.
Невольно мои губы сами складываются в трубочку, и я присвистываю.
— Ты что, снял порнуху?
— Ага, римейк оригинальной трилогии «Звездные войны» с моими частями тела в роли всех персонажей.
— Блин, зачем ты вложил эту картинку мне в голову! Как ее теперь развидеть?
— Ну ты ж даже не знаешь, как я выгляжу. Может, я — Райан Гослинг, и тебе понравится.
— Чего-о-о? — подняв брови, протягиваю я. — Что за крипи-вайбы я ловлю от тебя сегодня? И, для справки, чтобы мне понравиться, ты должен оказаться минимум Скарлетт Йоханссон, чувак.
— Это не те дроиды, которых ты ищешь[8], — говорит он, изображая женский голос и срываясь в смех, а потом добавляет, уже серьезно: — И все же, где б ты хранил данные?
— Ну, я вряд ли на физическом носителе — слишком опасно. Скорее всего, залил бы куда-то, на один из хостингов[9], которые используют для детского порно и пиратских фильмов, с серверами в какой-нибудь латиноамериканской стране и оплатой через биткойны[10]. И запаролил бы доступ, конечно же. Как-то так…
— Ну да, и я… сделал бы то же самое, если бы у меня были такие данные, — отвечает Трон как-то слишком уж задумчиво. — И кстати, о паранойе. Знаешь, кому всю жизнь казалось, что за ним следят люди в черном?
— Кому же?
— Эрнесту Хемингуэю. И знаешь что?
— Что?
— Он оказался прав.
Я только смеюсь в ответ. Миссия закончилась. Я встаю и иду к холодильнику за еще одной банкой колы.
— Ну что, еще по одной? — спрашиваю я, взглянув на часы. Двенадцать ночи. Ну и что, что завтра будет не встать.
— Мистер Андерсон, ты чего такой неугомонный? Спать совсем не хочешь?
— Сон для слабаков.
— Скажешь еще, ты один из тех, кто проходит игру сто раз, чтобы посмотреть все концовки?
— А разве можно иначе?!
Я вспоминаю вторую часть «Сайлент Хилла»[11] и мои бесплодные попытки вернуть к жизни погибшую виртуальную жену. Сколько раз я прошел ее? Даже не вспомню. Одну из концовок, впрочем, самую лучшую, мне получить так и не удалось.
— Значит, любишь побеждать?
— Не то что побеждать, просто разбираться, в чем ошибка, и проходить заново, добиваясь лучшего результата.
— Задрот… — слышу я его тихий шепот.
— Что?
— Ничего, просто помехи. — Трон заливается хохотом.
Я улыбаюсь.
Начинается загрузка. Я слышу в наушниках, как Трон шуршит какими-то фантиками.
— Что ты там так жадно жрешь?
— Энергетические батончики.
— Это как «Ред Булл», только жевать нужно?
— Типа того.
— Класс, не знал, что бывают такие. Но это ж, наверное, прожигает дыры в желудке.
— Наверняка, — усмехается он. — Завтра дойду до магазина, а сегодня это лучшее, что есть в моем меню.
Я хмыкаю в ответ. Мне это знакомо. Если бы не Амир и его кебабы.
— Ну что, погнали?
— Да, ага… — отзывается он немного рассеянно, будто прислушиваясь к чему-то вовне. — Хотя, погоди минуту. Кто-то у двери… или мне кажется… повиси немного, ок?
Он оставляет меня один на один с глухотой наушников. Немного погодя в глубине слышатся какие-то сдавленные голоса. А может, это просто помехи в эфире. Я жду еще пару минут.
— Мистер Андерсон? — наконец, в наушниках звучит знакомый хрипловатый голос Трона. — Ты готов?
— Это ты меня спрашиваешь? К тебе там кто-то пришел? Доставка пиццы? Девочки? Мне показалось, я слышал женский голос.
— Это Алекса.
— Кто?
— Ассистент.
— Трон, ты что, секретный миллионер?
— Нет, она — робот.
— А, тот новый дивайс от Амазона, Сири[12] в коробке?
— Ага, доставили пару дней назад. Ты же знаешь, я — маньяк до всяких новинок.
— А ты не боишься, что она — посланник «Скайнет»?[13]
— А я спросил, — Трон снова хихикает. — Она говорит, что нет.
— И ты ей веришь?
— А что мне остается? Она такая милашка, напоминает мне проверить утюг и плиту перед выходом из дома и составляет список покупок.
— Утюг? Ты что, гладишь? — ржу в голос я.
— Нет, просто у меня паранойя.
— О-уу.
— Да-да, я — один из тех, кто должен кликнуть выключателем двадцать четыре раза перед выходом из дома, а иначе вся моя семья сгорит.
— И давно это с тобой?
— Около года.
Трон — тот еще любитель черного юмора, это мне в нем очень нравится.
— Жесть, тебе лечиться надо, чувак, — отзываюсь я, подыгрывая. — И я не думаю, что маленькая черная коробочка, которая слушает все, что ты говоришь, помогает твой паранойе. Может, из-за нее тебе кажется, что за тобой следят.
— Да нет, Алекса тут ни при чем.
— Кстати, а пиццу она заказывать умеет?
— Не знаю, у меня тут нет доставок поблизости.
— Ты что, на Марсе, что ль, живешь?
— Типа того, — отвечает Трон. — Ладно, давай уже гоу в бой.
Он наскоро меняет оружие, извлекает свой элитный трофейный автомат и заряжает его с приятным щелчком.
— О да, крошка, иди к папочке…
Когда несколько часов спустя мы попрощаемся и я, рухнув в кровать, закрываю глаза, в ушах у меня все еще трещат автоматные очереди. Мы — лидеры в игровом зачете. Улыбнувшись, я заставляю себя встать. Чищу зубы, выключаю свет и забираюсь под одеяло. Зимой в квартире промозгло и сыро, зато летом почти не бывает жарко.
Я слушаю звуки дома, который только прикидывался спящим. За стенкой в пустоту звонит телефон. В комнате надо мной скребется и мяукает кот, тот самый, который когда-то не давал спать Иде Линн. Сколько же ему лет уже? А он все скребется. Поначалу, когда мы только въехали сюда, нас так и подмывало подняться выше этажом и позвонить в дверь — просто чтобы проверить, что обитатель квартиры жив и кот не пирует его останками, пригласив в гости компанию друзей с улицы. Наш поход закончился коротким недружелюбным разговором через закрытую дверь. Сегодня кот снова орет. Но соседка сверху была жива, я видел ее всего пару дней назад, она вызволяла хвостатого с одинокого развесистого дерева посреди двора, попутно поливая его проклятиями.
Сон, такой близкий еще минуту назад, внезапно куда-то испаряется. Где-то скрипит половица. Затем следует плеск падающей воды, потом стон смывного бачка. Сбоку через стенку бубнит ночной магазин на диване. Через щель в занавесках мне виден треугольный отрезок черно-сиреневого неба. Табло древних электронных часов показывает три пятнадцать ночи. В голове мечется мысль, быстрая и тревожная, как кот по подоконнику, я не успеваю схватить ее за хвост. А ведь вот оно, еще одно второе февраля, закончилось уже, думаю я. Словно как по волшебству, низкие облака разрешаются от бремени — с неба на спящий двор начинает сыпать мелкий искристый снег. Я подхожу к окну, открываю его настежь, подставив лицо морозному воздуху, который все еще пахнет пожаром.
Лондон, 4 февраля
Я выключаю будильник, встаю с кровати и раздвигаю занавески. Ледяное утреннее солнце сочится сквозь низкие облака и заливает комнату безжалостным искрящимся светом. В воздухе медленно плывут пылинки. Я тру лицо руками, потом прижимаюсь лбом к оконному стеклу и позволяю себе просто постоять так, несколько секунд. Прошлой ночью мне снова снился пылающий дом, рыжие всполохи в черном небе.
Когда мы только переехали в Камден, мы с Идой Линн почти каждый вечер ходили слушать музыку в «Блюз Китчен» или «Даблин Кастл», мы пили пиво и вино, гуляли по вонючей набережной канала, переступая через спящих бомжей, частенько приходя домой только на рассвете. Утро всегда было мукой для Иды Линн, потому что для нее оно означало возвращение в реальность, где нужно было собирать волосы в пучок, надевать не успевшую высохнуть с вечера униформу и идти на работу. Ее смена начиналась в шесть тридцать утра, она почти всегда опаздывала. Она работала в кофейне у метро «Морнингтон Крешент», делала капучино и латте для вечно спешащих горожан, опускала блестящий хромированный носик в маленький ковшик с молоком и наблюдала за тем, как струя скрипящего горячего пара превращает его в пену. Я помню этот звук, резкий и механический, помню ее лицо, сосредоточенное и отстраненное одновременно. А потом улыбку, когда она увидела меня, принесшего ей забытые ключи по дороге на работу.
В нашем доме мало кто встает раньше десяти, так что в семь утра тут ни звука. Я прислушиваюсь к тишине вокруг. Ида Линн была такой шумной по утрам. Я помню, как сквозь опущенные веки наблюдал, как она прыгает по комнате на одной ноге, пытаясь засунуть вторую в колготки, стараясь не шуметь и опрокидывая все подряд, помню плеск воды в ванной, ее тихое ворчание на свою жизнь, затем хлопок входной двери, а после — тишина. Тогда я поворачивался на бок и блаженно засыпал, не подозревая о том, какой ненавистной может быть эта утренняя тишина. За стенкой снова звонит телефон.