— Пока.
— Пока.
Я сижу, беспомощно уставившись в экран ноутбука, откуда на меня смотрит улыбающееся лицо Илая. Вышел первый некролог. Возможно, он будет единственным, кто знает, он же не политик и не рок-звезда, а просто парень, написавший программу, которой пользуются время от времени несколько тысяч человек вроде меня. Просто парень, который помог мне если не пережить, то просто жить после Иды Линн. Парень, которого ударили по голове и оставили истекать кровью.
Дверь скрипнула, на пороге стоит Карлос.
— Привет, ты чего тут сидишь один в темноте? — Он подходит к заваленному книгами письменному столу и включает лампу. — Какие-то новости?
— Ага. Шон ничего не нашел в логах. Значит, придется снова пытаться установить трояна, на этот раз Алексу.
— Понятно. — Он присаживается на краешек кресла, скинув с него груду книг, принадлежавших ее настоящему жильцу, и украдкой заглядывает в монитор моего ноута. — Слушай, мне тут пришла в голову одна идея, теория, так сказать. Только прошу, не кидай в меня сразу камнями, о’кей?
— Хорошо.
— А что, если мужчина на пленке — это твой друг, Илай? Я посмотрел несколько видео с его выступлений на Ютубе, он как раз подходит по росту, и худи у него есть и… мотив, наверное. Представь, он пошел домой с девчонкой, что-то пошло не так, он убил ее.
— Они были друзьями, зачем ему идти с ней домой?
— А что, друзья, по-твоему, никогда не спят вместе?
— Нет… не знаю.
— А я — знаю.
— А что же он на хостинге хранил?
— Фотки? Порно? Ворованные данные? Какая разница. Его смерть может не иметь к хостингу вообще никакого отношения.
— А кто убил его тогда?
— Тот, кто хотел, чтобы он поплатился за то, что сделал. — Каталонец смотрит на меня, прищурившись. — Просто мне кажется, что твой друг тоже был замешан в ее смерти, понимаешь, и по-крупному, иначе зачем убивать его. А про тебя… они не знают, что именно ты знаешь, и поэтому смотрят, как ты себя поведешь. Я думаю, они наблюдают за тобой, навряд ли тебе удалось их обхитрить.
— Илай не может быть замешан в ее смерти.
Карлос пожимает плечами.
— Ну, я ж получил по башке недавно и могу просто видеть, чего нет. Тебе виднее.
Он шутливо косит глаза и высовывает язык.
— Ладно, оставлю тебя тут одного. Мне пора собираться на вечеринку в «W», буду искать там грязь на миллиардеров, мне удалось получить приглашение. — Он подходит к двери и, почесав затылок, добавляет: — Ты обдумай все. Я понимаю, он — твой друг, но это не дает ему иммунитет.
— Хорошо, — соглашаюсь я, решив не спорить с пострадавшим от черепно-мозговой травмы.
Когда дверь с тихим скрипом затворяется, я все-таки задумываюсь над его словами. Конечно, я ни на секунду не верю в причастность Илая. Но что, если в этих файлах, которые он прятал, действительно было нечто, фото, аудио или видео, каким-то образом инкриминирующее настоящего убийцу Риты Петровой, если таковой и правда был, и она в пьяном угаре сама не разбила голову о бортик ванной? Тогда его страх был вполне понятен. У него был враг, убийца, который знал, что совершил промах и…
Под окном раздается знакомый возглас. Я высовываю голову и вижу Лизину маленькую фигурку далеко внизу в желтом свете фонарей, с большим бумажным пакетом в руке.
Ключи летят вниз. Через секунду они брякают об асфальт, а еще через минуту она уже стоит на пороге моей комнаты. От нее пахнет ночным городом.
— Привет.
— Почему ты не позвонила?
— Зачем? Кричать под окном гораздо веселей, не думаешь? — Она бросает пакет в угол. — Милая комнатка, прям вспоминаются студенческие годы.
Она проводит пальцем по корешкам книг и сдувает с них пыль.
— Чаю?
— Воды.
На кухне я набираю в стакан немного тепловатой воды и отношу ей. Она пьет жадно, прикрыв глаза, большими глотками, как животное после погони.
— Спасибо. Как все прошло с Олли? Было весело? — спрашивает она.
— Ага. А у тебя?
— Очень смешно.
Она ставит стакан на стол и садится на краешек кровати, я так и остаюсь у окна, затягивая и расслабляя узелок на шнурке капюшона толстовки.
— Здесь можно курить?
— Не знаю. Наверное, лучше не стоит.
— Ну да, тут столько книг. Не хотелось бы устроить тут пожар.
Пожар.
— На видео видно, как по улице проезжает машина службы такси.
— И что, мало ли зачем там такси могло проехать. — Она скидывает туфли и вытягивает ноги перед собой. — Это совсем не обязательно их такси.
— Ну да. — Я облокачиваюсь о подоконник. — А еще я узнал, что файлы Илая, те, что лежат на его секретном хостинге, будут удалены, если не будет оплачен его счет.
— А ты не можешь оплатить?
— Нет. Я не знаю адрес, на который он там все зарегистрировал. Зная Илая, можно предположить, что он создал ящик специально и использовал только для регистрации, то есть шансы угадать или подобрать его равны нулю.
— Значит, наша единственная возможность — троян и провокация, — говорит она, поднимаясь с кровати.
— Провокация?
— Ну да. Надо ведь расшевелить клубок гадюк, чтоб эти две мрази испугались и наделали ошибок. Иначе как ты узнаешь?
— И как ты это сделаешь?
— Что именно?
— Отвлечешь его настолько, чтоб он потерял из виду свой мобильный. Александр показался мне очень собранным и рассудительным человеком.
— Очень просто. — Она нагибается и достает из бумажного пакета сверток. — Отвернись.
Я смотрю в окно, на двигающиеся темные силуэты в комнате в доме напротив. Схематичная жизнь, театр теней. Они и понятия не имеют, что кто-то за ними наблюдает в эту минуту.
— Смотри.
Лиза стоит посреди комнаты. На ней что-то красное, такое красное, что даже в тусклом свете лампы на заваленном книгами столе цвет режет мне глаза. Одной рукой она держит волосы кверху, другой — прихватывает лиф незастегнутого платья.
— Ну как? — Она вертится в разные стороны, как балерина из шкатулки.
— Красное.
— Да. Красное. Рита говорила, красный цвет, распущенные волосы и слезы — три самых страшных оружия.
— Против кого?
— Мужчин.
— Значит, сегодня ты будешь плакать?
— Нет, глупенький, сегодня только платье и волосы. Думаешь, его будет мало? — Она поворачивается ко мне спиной. — Помоги мне с молнией. Я буду флиртовать с Алексом и напою его. Может, подсмотрю его пароль, а ты будешь ждать меня внизу, на пляже. Я вынесу тебе телефон, а ты все сделаешь. Так ты застегнешь меня?
Я ловлю между пальцев крошечную каретку молнии, холодную и гладкую, как маленькая рыбка. Поддавшись силе моего рывка, она едет вверх по рельсам медианы, сокращая площадь равностороннего треугольника ее бледно-розовой кожи, усыпанной созвездиями маленьких коричневых родинок.
— Это опасно.
— Что?
— Быть там одной.
— Со мной будет Олли.
— Олли…
— Ну да.
— Он что-то знает?
— О чем?
— О том, зачем ты туда идешь.
— Конечно, нет, — Лиза фыркает. — Что ты там возишься?
— Ты видела, что они сделали с Карлосом? Будь осторожна.
Каретка упирается в выпуклый шейный позвонок.
— Все будет хорошо. — Она разворачивается лицом ко мне и кладет ладони мне на плечи. — Я знаю, что делаю. У меня был хороший учитель.
— Рита? Девушка, которую убили, потому что она слишком много на себя брала?
Она отталкивает меня.
— Я не хотел тебя обидеть.
— Думаешь, тебе под силу меня обидеть?
— Должен быть какой-то другой выход.
— Нет другого, — она опускается на кровать. — Завтра утром все уедут, и я не знаю, когда еще будет такая возможность, чтобы Саша и Миша были в одной комнате и в… прямом доступе. К тому же, ты подумал, куда поедешь сам? После того, как здесь все закончится? Они никогда не оставят тебя в покое.
Я пожимаю плечами. Она достает из кармана валяющегося на полу пальто маленькую серебряную фляжку и делает глоток.
— Будешь?
— Что это?
— Абсент из «Марселлы».
— Нет, спасибо, — я невольно улыбаюсь.
— Чему улыбаешься?
— Да так. Абсент и женщина в красном. Дежавю.
Ее рот искривляется в косой усмешке.
— У меня не укладывается в голове, почему Саша поехал к ней и… Почему не уволить ее, не дать ей золотой парашют такого размера, чтоб она согласилась подписать соглашение о секретности и что угодно еще. Они ведь могли себе это позволить.
— Могли, — ее глаза блестят. — Но не стали. Они использовали ее. И убили. Потому что они мрази, Сережа, потребители и рабовладельцы-капиталисты.
Она кладет в рот полоску жвачки, медленно жует и надувает маленький пузырик, уставившись на меня с таким видом, что я не могу понять, всерьез ли все это.
Я устало опускаюсь в кресло.
— Они виновны в ее смерти и во всем, что с ней было не так, — продолжает она, прохаживаясь по комнате.
Она садится рядом, на ручку кресла, перекинув ногу на ногу. Я чувствую запах шампуня, жвачки и сигарет.
— Сегодня Олли сказал мне, что он может добавить меня в список гостей на вечеринку. Я могу прийти туда сам и… присмотреть за тобой. Тебе не придется рисковать, вынося телефон Саши за пределы зала. И вообще, ты не думала, что нужно рассказать обо всем Олли, узнать, что он думает?
— То, что думает Олли, не имеет никакого значения. — Лиза склоняет ко мне голову. — Забудь про него.
— А мне кажется, он может нам помочь. Он всех знает.
— Он дурак.
— Нет. Он далеко не дурак. Расскажи ему все. У него будет мотивация, раз вы с ним… вместе?
— Вместе? — шепчет она мне в ухо. — Он мне никто.
Она сползает вниз и садится на меня верхом, мои пальцы скользят по электризующей поверхности ее колготок. Лиза улыбается и целует меня, медленно ведя кончиком языка по моему небу, потом снимает с меня футболку. Ее жвачка — сладкая, я не могу понять, дынная или грушевая, у искусственных фруктов такие похожие вкусы.
— Осторожно, платье, — шепчет она, когда я кладу руки на ее талию. — Расстегни молнию.