– Уже бегу!
Мы с Гуном переглянулись и одинаково удивились, когда через несколько мгновений изнутри загремели засовы и окованная железными завитками калитка действительно отворилась, явив полноватого, уже лысеющего мужчину, который при виде меня склонился в глубоком поклоне и с видимым облегчением произнес:
– Прошу, господин маг. Хозяин ждет вас.
Ух ты, как интересно… что-то не припомню, чтобы я извещал господина Уэссеска о своем визите.
Я вопросительно приподнял брови в ожидании продолжения и не остался разочарован: мужчина, выдержав положенную паузу, стремительно разогнулся и, подняв повыше тускло горящий фонарь, обратил спокойный взор на озадаченного Гуна. Несколько мгновений изучал его, словно всерьез раздумывал, пускать ли на порог, а затем неожиданно поинтересовался у меня:
– Могу ли я узнать имя вашего спутника, господин маг?
Родерик привычным движением выудил из кармана бляху.
– Мое имя Гун, уважаемый. Сотрудник Управления городского сыска.
Я спрятал улыбку, а мужчина невозмутимо кивнул, будто ничего иного не ждал, и так же спокойно выдал:
– Мне очень жаль, сударь, но вам придется обождать снаружи. Насчет вас у меня нет никаких распоряжений. Хозяин ожидает только господина мага.
– Что? – растерялся сыскарь. – Рэйш, ты меня на улице оставишь?!
– Прошу прощения за неудобство, – без тени раскаяния повторил… ну, видимо, дворецкий. – У нас строгие порядки. Поэтому если у господина следователя нет при себе письменного разрешения господина начальника городского сыска…
– Хорошенькое дело, – пробормотал Родерик, которому Йен, разумеется, официального разрешения не давал. – Ладно, приглашу твоего хозяина на беседу прямо в Управление, коли он такой несговорчивый. Но, Рэйш, тебе придется беседовать впопыхах: чай, не лето уже – ноги стынут. Да и ветрище…
Он поднял воротник, демонстративно подышал на сложенные лодочкой ладони, на которых не было перчаток, а потом ворчливо добавил:
– Пока господин маг будет внутри, я тут околеть успею!
Я согласно угукнул, попеременно изучая слугу то правым, то левым глазом.
– Зато смерть при исполнении награждается орденом, так что господин Уэссеск, можно сказать, поспособствует твоему повышению. Я даже предчувствую, что скажет по этому поводу шеф Норриди.
На лице дворецкого впервые промелькнуло сомнение. Он быстро покосился на меня, на легко одетого Родерика, затем – на тревожно переминающуюся в стороне лошадь, которой тоже было холодно стоять без дела. После чего тяжело вздохнул и, решив, видимо, что проблемы с городским сыском ему не нужны, обронил:
– Прошу вас немного обождать, господа. Я уточню у хозяина.
Отойдя на пару шагов в сторону, он что-то быстро поднес ко рту и шепнул несколько слов. Через несколько мгновений в его ладони тихонько тренькнул и невнятно забормотал переговорный амулет. Как мне показалось, вопросительно. Дворецкий так же тихо ответил, терпеливо выслушал новую порцию бормотаний, в которых я уже ничего не разобрал. А затем слуга с видимым облегчением повернулся в нашу сторону и почтительно поклонился:
– Прошу вас, господа. Вы можете войти. Хозяин ожидает наверху.
Мы с Гуном снова переглянулись, а дворецкий уже направился к дому, подняв повыше фонарь. Фонарь, кстати, оказался обычным, без всяких новомодных магических штучек. Поэтому сгустившуюся темноту разгонял слабо и позволял рассмотреть только то, что находилось в буквальном смысле слова в двух шагах.
Впрочем, смотреть было особо не на что – сад у господина Уэссеска не отличался благоустроенностью: кусты были давно не стрижены, деревья на зиму не обихожены, заботливо огороженные клумбы нигде не виднелись. Разве что опавшие листья под ногами не шуршали да дорожку до калитки кто-то заботливо почистил от грязи. Но даже с учетом этого опустевший сад выглядел жутковато. Недаром идущий последним Гун подозрительно притих и старался не отставать.
Внутри дом выглядел так же тоскливо, как и снаружи: огромный полупустой холл, заканчивающийся некогда роскошной, но уже давно потерявшей блеск лестницей; тщательно задрапированные стены, которые могли бы стать эффектными, если бы не серый цвет обивки и не полное отсутствие украшений; массивные подсвечники, вышедшие из моды лет десять назад; бронзовые ручки на дверях, давно забывшие о блеске; да еще гулкое эхо, разносящееся по всему этажу, будто в древних казематах.
Уже поднимаясь по лестнице, я заметил приютившееся в углу старинное зеркало в вычурной раме и скривился.
Его тут только не хватало! Жаль, под рукой ничего нет, а то руки так и чешутся запустить туда чем-нибудь тяжелым.
В полном молчании мы проследовали к самой дальней и, видимо, угловой комнате второго этажа, оказавшейся самым обычным кабинетом. Негромко постучав и выждав три удара сердца, дворецкий гостеприимно распахнул перед нами тяжелую деревянную дверь. А едва мы переступили порог, немедленно ее захлопнул, породив в коридоре еще одно долгое эхо.
Кстати, кабинет имел любопытную планировку и больше походил на вытянутый пенал, сходящийся узким клином к единственному, тщательно занавешенному окну. Прямо перед ним стоял массивный письменный стол с одинокой лампадой и аккуратной стопкой книг в углу; старинное кресло ручной работы, явно сменившее не одно поколение владельцев; а в нем, спиной к окну, восседал хозяин дома, который при виде гостей сделал приглашающий жест и с едва уловимой насмешкой произнес:
– Проходите, мастер Рэйш. Устраивайтесь. Признаться, я давно вас жду, так что разговор получится долгим…
Обычно я спокойно отношусь к чужой внешности – меня не смущает чужое уродство и не вводит в состояние шока чья-либо неземная красота. Я и к себе-то отношусь более чем равнодушно, а уж уделять внимание кому-то еще… но господин Уэссеск сумел меня удивить. В первую очередь голосом – ровным, рокочущим, на удивление низким и при этом настолько пронизывающим, что от него поневоле бросало в дрожь. Таким голосом только заклинания зачитывать – демонов там призывать, умертвия поднимать. А уж как должны на него реагировать женщины…
Мне неожиданно захотелось взглянуть на обладателя столь редкого дара поближе, и мужчина, будто почувствовав, слегка подался вперед. Так, чтобы слабый свет от лампады на мгновение осветил его лицо – волевое, с несомненными признаками породы, но какое-то неестественное, с идеально выверенными пропорциями, словно передо мной находился не человек, а безупречно сделанная кукла.
По такому лицу нельзя было определить даже примерный возраст – господину Уэссеску с одинаковым успехом можно было дать и сорок лет, и все шестьдесят. При этом у него практически не было мимических морщин, из-за чего лицо казалось бесстрастным, равнодушным. И если бы не хищный огонек в темных, почти черных глазах и полный мрачного удовлетворения взгляд, которым хозяин дома одарил меня с порога, оно могло бы показаться безжизненным.
Впрочем, ощущение двойственности длилось недолго. До тех пор, пока я не моргнул и не увидел на месте человеческого лица скукожившуюся, почерневшую как от огня и уже отслаивающуюся от обгоревшего до неузнаваемости черепа плоть – явное следствие воздействия огненного заклинания. А потом мужчина снова откинулся в кресле, избавив меня от созерцания неаппетитных деталей, и великодушно предложил:
– Присаживайтесь, господа.
Гун, если и заметил что-то странное, виду не подал и первым занял одно из стоящих напротив стола кресел. Я так же молча занял второе, постаравшись сесть вполоборота: смерть у господина Уэссеска будет непростой. И лицезреть ее последствия раньше времени меня не тянуло.
– Итак… – Хозяин дома снова испытующе уставился на меня. – Мастер Артур Рэйш. Маг Смерти, зачем-то решивший посетить наш маленький городок и даже после трех лет службы сумевший остаться здесь чужаком. Ничем особым не выделялся, если не считать, конечно, недавнего, чудом остановленного демарша любимицы Фола. Ни с кем не завел близких отношений. Никого не убил, что для мага вашей профессии довольно необычно. Практически не посещал храм. И все три года так старательно держал дистанцию с окружающими, что лично мне это показалось неестественным…
Признаюсь, мне стало любопытно. Очень. Причем любопытен не сам факт осведомленности собеседника, а причина, побудившая его собрать на меня информацию. Безусловно, Верль – не ахти какой большой город, все жители для неглупого наблюдателя здесь как на ладони, и затеряться среди них пришлому магу в принципе невозможно. Однако господин Уэссеск намекал сейчас совсем на другое. И именно поэтому вызвал мой пристальный интерес.
Отметив краем глаза, как тревожно дернулся Гун, я небрежно положил ногу на ногу.
– Все верно. Но мне кажется, необходимость соблюдать дистанцию возникла не только у меня.
По губам господина Уэссеска скользнула довольная усмешка.
– Вижу, вы понимаете суть проблемы. И это вселяет уверенность, что мое время не будет потрачено зря. Хотя, признаться, я надеялся, что эта встреча состоится немного раньше.
– Прошу прощения, что заставил ждать, – вежливо оскалился я, чувствуя, как внутри набирает обороты знакомый по охоте азарт. У меня так давно не было достойного противника… да что там… в наше время даже собеседника толкового найти непросто!.. что последние слова заставили мою кровь буквально вскипеть. Всего за несколько мгновений он сказал так много… и вместе с тем так мало, что внезапно вспыхнувшее любопытство было готово пожрать меня заживо. – Полагаю, вы уже знаете, что привело нас в ваш дом?
Господин Уэссеск благожелательно кивнул:
– Разумеется.
– В таком случае, я надеюсь, вы не откажетесь поделиться информацией? – снова спросил я, окинув погруженный в полутьму кабинет рассеянным взглядом: ни одного гуля в округе не было. Ни в этой комнате, ни в соседней, которая проглядывала на темной стороне сквозь громадную дыру в стене, ни даже на чердаке, сквозь пробитую крышу которого уже начинали проглядывать первые звезды.