— Проще сказать, чего с ним не случилось. Череп цел. Живот не вспорот.
Сыюй испустила длинный дрожащий вздох и выпрямилась, поплотнее надев на голову Баосо капюшон.
— Он дышит. Пока он дышит, можно считать, что он поправится.
Тии слегка улыбнулись.
— Вот это была скачка.
— Если бы только ее оказалось достаточно.
— Что ты?..
Сыюй кивнула в сторону открытого входа в сарай, и когда Тии повернулись посмотреть, дыхание застряло у них в горле, угрожая задушить.
Возле сарая, под меркнущими в небе последними отблесками света, ждали три тигра, и самый крупный из них засмеялся.
Глава 3
Тии помнили предание, в котором говорилось, что услышать смех тигра — к большой беде, но не могли вспомнить почему. Может, это табу? Или проклятие? Или просто все дело в том, что для тигров убивать и пожирать людей — потеха? Хорошо бы все-таки вспомнить. И перестать трястись. А еще — чтобы тигры просто взяли и ушли.
Ни одно из их желаний не исполнилось. Пылук тяжело поднялась на ноги, фыркая и мотая головой из стороны в сторону. Сыюй тоже встала рядом с мамонтом, крепко сжимая пику, но Тии видели, что дозорную трясет.
— Они не нападут на Пылук в открытую, — повторяла она. — Они трусы, они ни за что не приблизятся к ней спереди…
— Ошибочность твоих слов может подтвердиться в любую минуту, — перебил самый крупный тигр, и в том, как слова вылетали из тигриного горла, было что-то настолько нечеловеческое, что Пылук ударила ногой об землю, тревожно затрубила, и Сыюй пришлось оттащить Тии назад, чтобы раскачивающийся хобот Пылук не сбил их с ног.
— Прекрати! — закричала Сыюй. — Перестань говорить как разумное существо!
«Нет-нет, тигр и вправду разумное существо. Просто это разумное существо, способное сожрать нас, если мы окажемся слишком близко», — мысленно возразили Тии, но прежде чем успели выразить свою мысль, тигр издал странный пыхтящий звук, такой же страшный, но менее неестественный.
На миг воздух между сараем и тигром странно уплотнился, стал густым, словно студень или сильный туман, а потом на месте тигра возникла женщина — та самая, которую Тии успели заметить рядом с простертым телом Баосо.
Женщина была среднего роста, ее густые черные волосы были заплетены в косу, уложенную на голове многочисленными петлями и закрепленную деревянным гребнем. Ее совершенно обнаженное тело выглядело сильным и плотным, маленькая грудь — высокой, а живот, разделенный пополам толстой складкой, слегка отвисал вниз, к мощным ляжкам. Женщина была хороша собой, только по-звериному бесстрастные глаза и слишком крупные, выпирающие изо рта зубы придавали ей зловещий вид: тигрица в ней ждала, затаившись под человеческой кожей.
— Так, — заговорила она, — а теперь принесите того человека нам с сестрами на съедение.
Сыюй издала глухой рык, Тии судорожно сглотнули, прежде чем заговорить. Шанс был невелик, но он все же был — шанс выкрутиться без серьезных потерь.
— Прошу прощения, Ваше Величество, но нашими законами это не допускается, — осторожно произнесли они.
— Ваше Величество? — эхом повторила Сыюй, но Тии увидели, как понимающе тигры на миг прижали уши.
Нагая женщина с лишенным выразительности лицом, неспособная отозваться на услышанное движениями усов или ушей, кивнула и вздохнула.
— А-а. Ты, похоже, знаешь толк в приличиях, и мне, полагаю, придется относиться к тебе соответственно.
— Мы были бы признательны, госпожа, — уважительным тоном отозвались Тии, и тигрица удалилась в темноту, хотя две ее сестры остались на страже, как львы-хранители.
— Вы отправили их прочь? — быстро прошептала Сыюй, и Тии покачали головой.
— Нет. Скоро ли твой дядя хватится тебя и отправится на поиски?
— Завтра ближе к вечеру, — кусая губу, ответила Сыюй. — Может, завтра после захода солнца. А если метель начнется рано… тогда лишь после того, как она закончится.
— Ясно. Тогда будем надеяться, что он приедет завтра днем. Тигрицу, которая говорит, называй «Ваше Величество», когда обращаешься к ней в первый раз, и «госпожа» в дальнейшем. Ее сестры — важные особы. Только не перепутай их…
— Но почему мы разговариваем с тиграми?
— Потому что они разговаривают с нами, — объяснили Тии, подавив нервозный смешок. — Они умеют говорить, и теперь они убедились, что и мы умеем. Это значит… что они будут относиться к нам как к людям.
— Но все равно есть вероятность, что они нас съедят.
— О, да. Просто некоторые люди более… съедобны с точки зрения тигра.
Сыюй вытаращила глаза, но тут женщина вернулась. Отблеск костра играл на нитях гранатов, которыми была расшита ее плотная черная туника — с высоким воротником, как аньские халаты, но длиной почти до украшенных сверкающими камнями туфелек и с разрезами по бокам до самой талии. На ногах у нее были широкие штаны из белого шелка, с мочек ушей свисали необработанные рубины, губы она выкрасила в красный цвет. Но кристаллы льда не таяли в волосах этой прекрасной, по-летнему одетой женщины, указывая, что она отнюдь не человек.
Но разумное существо и царица, и если мы не будем забывать об этом, все может сложиться удачно.
Тигрица устроилась на земле у входа в сарай, чувствуя себя непринужденно, словно правительница в своем дворце. Минуту погодя две ее сестры улеглись по обе стороны от нее, и она вытянулась между ними, положив ноги на живот одной и закинув руку другой на шею.
— Я Хо Синь Лоан, а это мои сестры Синь Хоа и Синь Кам. Я царица Кабаньих Хребтов и окрестностей до самой Зеленой горы. Назовите мне свои имена.
У народа Сыюй горы, где они сейчас находились, назывались по-другому, но Тии далеко не в первый раз сталкивались с различиями в топонимике. Насколько Тии могли судить, тигрица только что заявила свои права на всю горную цепь и большую часть территории, известную на севере как Огай. Огайцы удивились бы, обнаружив, что ими правит тигрица, — впрочем, она явно не требовала уплаты налогов и исполнения воинской повинности.
— Ваше Величество, я Сыюй, дочь Халаня, потомка рода Журавля из Исая. А это Пылук от Киеан из Лотука.
Тигрица кивнула и выжидательно перевела взгляд на Тии.
— Госпожа, я служитель Тии из обители Поющие Холмы. Я здесь затем…
— Чтобы стать ужином, полагаю, — любезно закончила тигрица. — Вы им станете, все трое. А мамонт может отправляться домой, если хочет.
— Этот мамонт… — вспыльчиво начала Сыюй, но получила толчок локтем в бок от Тии и умолкла.
— Боюсь, нашими законами это не допускается, — повторили Тии. — Госпожа, на самом деле я здесь, чтобы послушать ваши рассказы и прославить ваше имя.
— Лесть, служитель, — отозвалась тигрица, — не слишком хороша на вкус, и желудок она не наполнит.
— История, госпожа, — с надеждой ответили Тии. — История и ваше место в ней. Нам известно о Хо Донг Винь, Хо Тхи Тхао и…
— Хо Тхи Тхао?
Голос тигрицы прозвучал резко, обе ее сестры выпрямились, прищурились и воинственно встопорщили усы.
— Служитель, что вы натворили? — сухо спросила Сыюй, и Тии подавили желание отпрянуть при виде настолько хищного интереса.
— Что ты знаешь о Хо Тхи Тхао? — спросила тигрица.
— Ну, моя работа — скорее выяснить, что знаете вы, — спохватившись в последнюю минуту, Тии не стали улыбаться. Улыбка обнажает зубы, а Тии знали, что их зубы не идут ни в какое сравнение с тигриными. — В Поющих Холмах ведут архивы и занимаются исследованиями, и мне точно известно, что нам очень хотелось бы получить ваше описание свадьбы Хо Тхи Тхао.
— «Наше описание», — передразнила тигрица. — Ты имеешь в виду — истинное.
— Разумеется, — жизнерадостно согласились Тии.
— Нет, вряд ли.
— В таком случае…
— Нет, думаю, это ты расскажешь нам то, что тебе известно, — решила Синь Лоан.
— А мы укажем, в чем ты ошибаешься, — резко зарычала Синь Хоа, и ее голос напоминал грохот падающих камней. — Мы тебя поправим.
— Так что лучше тебе ошибаться пореже, — посоветовала Синь Кам голосом, подобным бурлению опасных вод.
— Что вы творите? — прошипела Сыюй.
— Рассказываю историю, — объяснили Тии, жалея, что рядом нет Почти-Блистательной и некому отчитать их за безрассудную выходку.
Тигрицы терпеливо ждали, пока Сыюй и Тии разводили костер, Синь Кам даже ненадолго обернулась человеком, чтобы принести охапку дров из-за путевой станции. Она была моложе Синь Лоан; Тии предположили, что моложе не только она, но и Синь Хоа, увидев, как обе тушуются перед сестрой. Принимая дрова, Тии заметили, что лицо Синь Кам совершенно неподвижно, словно она не привыкла к человеческому облику, и что от нее пахнет глиной, холодом и чистым мехом.
Пока Тии подбрасывали дрова в костер, Пылук издала тревожный стон и переступила с ноги на ногу, как взволнованный ребенок. Она тихонько толкнула Тии хоботом, словно пытаясь обратить ее внимание на трех хищниц, расположившихся у входа в сарай.
— Знаю, детка, — отозвались Тии. — Ничего.
— Может, и так, — пробормотала Сыюй и встала со своего места рядом с Баосо. — Он ненадолго пришел в себя и успел сказать только несколько слов и попросить воды. Состояние у него так себе, но он продержится. Если нас всех не съедят.
— Так ведь могло быть гораздо хуже, — весело откликнулась Синь Лоан. — Сейчас его сердце бьется ровно, а не скачет, как заяц на празднике солнца.
Сыюй скривилась, а Тии напомнили себе, насколько острый у тигров слух.
Наконец костер с ревом разгорелся. Его сложили с таким расчетом, чтобы огня хватило на всю ночь, — если они сами продержатся эту ночь. Сидеть хоть и у костра, но на земле было зябко, и Тии с благодарностью приняли у Сыюй лишнее одеяло.
Пылук улеглась. Она все еще похныкивала время от времени, но уже не так беспокойно: Сыюй подтащила Баосо поближе и сама села рядом с мамонтом.
Тии посмотрели сквозь языки пламени на уставившиеся на них три пары голодных глаз, сделали глубокий вдох и заговорили.