Она плакала о своей потерянной семье, о неслучившейся любви с Алексом, о детях, которые не поняли ее жертвы, о муже, который не оценил ее доверия. О работе, которая так и не стала ее. О настоящей Лере, которую она так и не узнала. И даже о том, что так и не попробовала козьего сыра с горным медом, который расписывали в рекламных проспектах как самый вкусный завтрак в мире. И ей казалось, что вся гора плакала вместе с ней. С этого момента она никогда больше не будет одинокой. С этого момента с ней вся Вселенная. С этого момента она познакомится с настоящей Лерой и позволит ей жить своими мечтами.
Первые лучи солнца коснулись вершин причудливых гор, и Лера открыла глаза. Она испытывала одновременно восторг и трепет. И благодарность за эту ночь открытий. Она улыбалась навстречу новому дню и чувствовала себя очень счастливой. По тропинке навстречу гроту, в котором она нашла пристанище этой ночью, шла коренастая женщина с козами. Через ее плечо была перекинута яркая цветастая сумка в стиле пэчворк. Черные волосы перехвачены красной косынкой в цвет длинной юбке.
– Buenas días, – произнесла она, поравнявшись с Лерой.
– Buenas días, – повторила Лера.
– Потерялась? – спросила женщина на испанском.
– Нет, нашлась, – ответила Лера на итальянском.
Женщина рассмеялась и села возле нее.
– Кофе хочешь? – Она быстро перешла итальянский, иногда перемежая его испанскими словечками.
– Хочу.
Женщина достала термос и налила в стаканчик ароматный кофе. Потом достала сыр и нож.
– Порежь, – сказала она Лере.
И Лера начала нарезать ровные полоски сыра с какими-то травами. А незнакомка в это время достала из своей сумки еще теплый хлеб и маленькую баночку горного меда.
Кофе пили по очереди с незнакомкой из одного стаканчика, глядя на просыпающееся солнце и мирно пасущихся коз. Испанка затянула песню, которой Лера не знала, но мелодия была такая красивая, что ей непременно захотелось подхватить мелодию.
– Мы поем эту песню, когда очень счастливы.
– А что вы поете, когда грустите?
– Тоже ее, – улыбнулась незнакомка. – Ведь горе и радость всегда идут рука об руку. Погоня за абсолютным счастьем – иллюзия. Чтобы быть счастливым, нужно быть смелым и принимать жизнь в каждом ее проявлении.
– У нас говорят: «Горя бояться – счастья не видать».
– Правильно говорят. – Испанка завернула остатки сыра и хлеба в салфетки и протянула Лере. – Пойдем, проведу тебя к монастырю. Скоро первая электричка.
Часть IIАлекс
Если к кому-то потянулась душа, не сопротивляйтесь. Она единственная точно знает, что нам надо.
Глава 1
Алекс часто прокручивал в голове их встречу, пытаясь понять, в какую минуту он понял, что эта девушка – та самая. Наверное, еще до того, как увидел ее лицо. Он спешил с деловой встречи и хотел заехать в офис, просто чтобы убедиться, что все в порядке и конференция началась без накладок. Несмотря на доверие своей команде, привычка держать руку на пульсе не раз спасала в критических ситуациях. Буквально выскочил из машины и быстро поднялся на второй этаж. Заглянул в зал, убедился, что все начинается. И пошел в сторону своего кабинета.
Он любил эти широкие коридоры, остекленные так, что солнце заливало их светом с самого утра. Она сидела на подоконнике, прижавшись к стеклу. Длинные золотистые волосы рассыпались по плечам и переплетались с солнечными лучами. Еще не видя ее лица, он знал, что она смотрит на море и улыбается. И он тоже улыбнулся.
Алексу было 35, и он был готов к этой встрече. Годы работы позволили занять достойное место в мире. Он построил дом, в который, знал, однажды приведет девушку, ту самую. Он сможет сделать ее счастливой. Ему вообще хотелось сделать счастливым весь мир. С ней было так легко и просто. Она казалась совершенно естественной, непосредственной и наполненной каким-то внутренним светом. Наверное, за последний год он улыбался меньше, чем за эти два часа с ней.
Узнавание было мгновенным. У него появилась почти болезненная необходимость коснуться ее. Он уже собирался предложить прогулку по самым красивым уголкам Барселоны, когда она сказала про мужа и детей. В эту минуту он почувствовал себя так, словно асфальтоукладчиком проехали по ногам, рукам и всему туловищу. Он умел держать удар и верил, что больше никакие повороты судьбы уже не могли напугать. Но такого бессилия не ощущал с детства. Словно это страшный сон, и ты пытаешься проснуться, но никак не можешь этого сделать.
И тогда он убедил себя в том, что такого попросту не может быть. Нельзя влюбиться с первого взгляда в замужнюю женщину, рассказывающую о своем любимом супруге и дочерях. Для надежности он даже пролистал фото в соцсетях. Идеальная семья. Тогда почему с этого дурацкого дня мысли о ней неотступно преследовали его? Она стала частью его самого. Глядя на море, он теперь видел ее улыбку. Перестал заходить в бар, выбирая каждый раз простой аппаратный американо. Купил себе новую профессиональную камеру и опять начал фотографировать. Когда она спросила: «Вы фотограф?», – ему так хотелось сказать «да». И не только. Рассказать, с каким энтузиазмом он переносил этот мир на бумагу. Показать изданные фотоальбомы. Свои первые картины. А потом рассказать о выставке, которая провалилась с треском, навсегда похоронив мечту зарабатывать на жизнь живописью. Спас тогда старший брат. Это он настоял, чтобы Алекс вошел в семейный бизнес. Его всегда спасал Алексей. С самого детства. Он был всего на пять лет старше, и, когда погибли родители, этот 18-летний долговязый парень не только взял на себя все заботы об отцовском бизнесе, но и оформил опекунство над Алексом. Так и жили вдвоем, не давая упасть друг другу в бездну депрессии. Алексей настоял, чтобы уроки живописи, на которые его всегда возила мама, были продолжены. «Алекс-старший» и «Алекс-младший» – называла она их, смеясь и обнимая своих мальчишек. Они были баловнями судьбы до того страшного звонка, когда чужой безликий голос сказал, что мамы и папы больше нет.
Но парни справились. В первые годы фирма дала крен и едва не пришлось ее продать, но Лешка, переведясь на заочное, как-то сумел вывести их корабль на ровную воду. И это он настоял, чтобы Алекс не прятал фотографии, даже нашел для него издательство и разослал альбомы в редакции всех, кому могли приглянуться работы молодого фотографа. Все шло неплохо. Пока они не замахнулись на выставку картин.
Отзывы были уничижающими. Ему хотелось провалиться сквозь землю, исчезнуть и никогда этого не читать: «отвратительная мазня возомнившего себя художником богатого мальчишки», «театральная крикливость молодого выскочки». Две недели он не выходил из дома.
– Не сдавайся! Почитай, что писали критики о картинах признанных ныне художников. Вот смотри… – И брат начал с эмоциями зачитывать: – «Что это? Гальванизированный труп? Какой жесткий рисунок: сухой, безжизненный, неестественный; какая скверная линия спины до встречи с кушеткой; вытянутая рука, страдающая… Что это с Серовым? Да эти складки вроде примитивного рисунка елочки декадентов… Матисса… Неужели и Серов подражает Матиссу?! И как неудачно». А если бы в свое время Серов, как ты, закрылся и ушел в депрессию от таких отзывов? Или вот смотри: «Какая нелегкая дернула вас писать эту нелепую картину?» – это, между прочим, не о твоих работах. Это о «Бурлаках на Волге» Репина. О нем такую муть почти двадцать лет писали. А теперь скажи мне, где Репин? Правильно – в каждом учебнике! А где его критики? В истории они остались только как критики Репина. Не напиши они этой мерзости, вообще никто бы не вспомнил. Так почему для тебя мнение каких-то людей важнее, чем мое? Я тебе говорю, что картины потрясные! Они наполнены светом! Они показывают этот мир таким, каким он должен быть хотя бы на картинах. И я уверен, что маме бы они понравились.
Но Алекс уже принял решение: с живописью покончено. Он стал помогать брату в делах. А потом бросил Академию искусств и поступил на экономический. После вуза работу предложили почти сразу, и цепочка невероятных встреч и проектов привела его к должности директора крупнейшего бизнес-центра в Барселоне. «Будь как все» – стало девизом новой жизни Алекса. С творчеством покончено. В Барселоне никто не знал ни про его фотографии, ни про его картины. Сам он, скорее, думал об этом как о неудачном опыте юности.
Глава 2
И вот спустя столько лет на столе в гостиной красовалась новенькая, только из магазина, профессиональная камера. Бродя по старинным улицам и выхватывая объективом лучи солнца сквозь каменные здания, чаек, лица людей и эту невероятную смесь каталонской истории вперемешку с современностью XXI века, Алекс чувствовал себя почти счастливым и отчего-то очень юным. В нем рождался тот новый Алекс, с которым еще только предстояло познакомиться.
А по выходным он ехал в окрестности города, находил какую-нибудь старую рыбацкую деревню или просто дикий пляж без людей. И снимал там закаты и восходы. Как она смогла всего за два часа заставить его понять, что он живет не своей жизнью и занимается не своим делом, ни разу даже не заговорив об этом? Но чем больше времени проходило, тем сложнее было заставить себя не думать о ней. Его связь с Лерой была необъяснима: он совершенно точно на расстоянии чувствовал ее настроение, ему передавались ее печали и радости, ее нежность и сила, ее наполненность любовью к этому миру.
Ее образ впечатывался в его мир с каждым днем все сильнее, прорастая и пробираясь в самые отдаленные уголки души. Общество людей стало тяготить, а работа в бизнес-центре уже казалась невыносимой. Теперь в этом городе все напоминало о ней. И тогда однажды, сидя в своем кабинете, он открыл ноутбук и купил билет в Москву. Потом подумал немного и забронировал еще один из Москвы до Иркутска. Билеты были в одну сторону.