Таким образом, свобода личных реакций и свобода авторства в интернете ведет не только к невообразимому шуму и какофонии, но имеет и встроенные механизмы выработки значимости, что позволяет превращать часть шума в иерархический самонаводящийся порядок. В реальной жизни эту функцию уборки лишних мнений, выработки значимости и отбора социальных ориентиров выполняют СМИ. В интернете — спонтанный вирусный редактор.
Вирусный редактор — сетевое существо, он везде и нигде. В отличие от СМИ он не руководствуется волей и даже не является суммой воль, а есть сумма свободных реакций, обязательно выстраивающихся в ветвящуюся цепь, не принадлежащую никому.
Но понятно, что поведение вирусного редактора неким образом суммирует представления его участников о значимости. А кто эти люди?
Сходу все ответят на этот вопрос с печалью: это чаще всего плохие люди. Наиболее активны и многолюдны подворотня и злоба, в интернете много немотивированной гадости и ругани. Поэтому и вирусный редактор, дескать, должен суммировать эту гадость.
На деле происходит наоборот.
Я пришел в интернет в 1997 году. Количество подключенных в России, по разным оценкам, составляло от 600 тысяч до миллиона человек. Судя по более поздним пропорциям, из общего числа подключенных ежедневно выходило в сеть около 200–300 тысяч, а то и меньше. Наверняка есть точные данные, но сейчас важно увидеть динамику и социальный охват.
Большинство этих людей было сосредоточено в Москве, большинство пользовались интернетом из офиса, государственных или научных учреждений (других вариантов было немного). Значит, это были почти исключительно белые воротнички. Можно с подачи писателя Минаева[36] сколько угодно хихикать над офисным планктоном, но работники офисов и учреждений, вне всякого сомнения, имеют уровень образования и культуры выше среднего по стране. Может быть, сильно выше. Я помню, что в те годы в интернете недостаточная вежливость была поводом для жутких обид и ссор, а мат был низостью. Да что там — и деревья были выше.
К 2009 году население Рунета выросло в сорок раз — подключены почти 40 миллионов, ежедневно пользуются 21,3 миллиона (можно посмотреть данные ФОМа, который обсчитывает интернет с 2002 года).
Разумеется, социальный охват тоже расширился. Ну, каждый сам имеет представление о нынешней интернет-аудитории. Все, как говорится, там были. Более широкий доступ, безусловно, привел к изрядной демократизации и снижению социального портрета.
При этом справедливым будет предположение, что социальный и культурный статус пользователей интернета все еще выше среднероссийского. Просто потому, что самые нижние и достаточно массивные слои населения интернетом не охвачены и не будут — им это незачем.
Тем не менее, вряд ли кто оценит суммарный культурный статус широких масс нынешних юзеров чересчур высоко. Казалось бы, свободная возгонка человеческих качеств этой среды должна была сделать вирусный редактор подобием виртуальной толпы, освобождающей низменное.
Но нет.
Поведение человека в вирусном редакторе прямо противоположно поведению человека в толпе. Этому парадоксу я нахожу два объяснения.
Во-первых, далеко не все пользователи интернета участвуют в работе вирусного редактора. Само по себе вирусное редактирование является социальным фильтром. К распространению значимых сообщений подключаются только люди с достаточным уровнем социализации суждений. А это уже какой-никакой ценз.
Даже если подростковые или протестные комьюнити запускают механизм вирусной редактуры для какого-нибудь нелепого или ерундового сообщения, они все равно играют в игру под названием «общество», они социализируются, у них включаются фильтры социальности.
К этому способны только люди с достаточным уровнем интереса к социальности, к социальному общению (а не только к бытовому общению и «теме сисек», простите мне мой олбанский). Кроме того, для участия в работе вирусного редактора пользователи должны уметь совершать целый ряд непростых интеллектуальных операций. Они должны уметь: а) прочитать, б) понять, в) оценить, г) написать, д) вложить частичку своего desire (хотя бы в факт перепечатки). Они должны иметь некий тонус неравнодушия к темам, потенциально представляющим всеобщий интерес.
То есть вирусный редактор уже на входе в систему словно «проверяет» личные допуски участника. Человек с недостаточными качествами просто не присоединится к вирусной редактуре. И поэтому в работе вирусного редактора участвует достаточно хороший человеческий материал. При всем уровне злобности и всего такого — все равно хороший, социально апробированный. Ну, из того, что есть исходно.
Второе объяснение повышающих характеристик вирусного редактора связано с тем, что включая режим социальности, люди (уже отобранные на входе) стремятся быть еще лучше. Фильтруя, пропуская сообщения в вирусном редакторе дальше, человек неизбежно судит и судит публично, перед лицом других (он же рассчитывает на их отклик). А такие суждения обязательно опираются на моральные, социальные, политические, общечеловеческие принципы, даже если человек в быту или на улице сам не всегда придерживается этих принципов.
Как бы плох ни был человек, он все равно имеет представления о правильности, даже если лично им не следует. Даже преступник и асоциальный тип, как правило, осознает, что его поведение есть девиация. То есть фундаментальные представления о норме у него (и у всех) все-таки есть. И этими представлениями о норме человек все равно руководствуется. Хотя бы для других. И в глазах других человек сам хочет выглядеть лучше, апеллировать кодобренным общественным или групповым стандартам, поскольку их авторитет может увеличить весомость комментария и, стало быть, вероятность отклика. А отклик и есть цель любого комментария. Жажда отклика является главным мотивом вирусного редактора. Не хотели бы люди отклика на свои суждения — не было бы никакого вирусного редактора.
Вирусный редактор неизбежно работает на повышение морального и интеллектуального статуса публичных тем в интернете.
В результате любой комментатор всегда оценивает распространяемое сообщением по высоким (для своей социальной группы) критериям, а не по низким. В меру своих способностей. В этом — залог применения повышающих фильтров в вирусном редакторе. Вирусный редактор улучшает сам себя и улучшает участвующего человека. В переложении на практический эффект можно сказать, что вирусный редактор неизбежно работает на повышение морального и интеллектуального статуса публичных тем в интернете. Могут быть частные понижающие сполохи, но статистически, на большом объеме — публичное наслоение свободных реакций обязательно работает на повышение.
Возможно, это базовая характеристика любых сетевых социальных смысловых фильтров (нечто похожее можно описать по отношению к Википедии — она САМА улучшает свое качество). Вот почему вирусный редактор антонимичен толпе: толпа — понижает статистического человека, а вирусное редактирование — повышает.
Вот это обстоятельство не может не беспокоить власти.
Потому что вирусный редактор есть предтеча нового виртуального гражданского общества.
Даже механизм сходен: отбор и перепечатка сообщений похожи, по сути, на голосование (за значимость этих сообщений). И такое голосование дает совсем другие результаты, чем выборы «Единой России», но такие результаты, которые уже сопоставимы по «явке». Ведь за значимость сообщения о майоре Дымовском проголосовали, наверное, десятки или даже сотни тысяч пользователей — микроузлов вирусного редактора.
Наконец, вирусный редактор есть механизм виртуального общественного договора — самоскпадывающегося консенсуса масс по поводу ключевых вопросов общественного бытия.
Это не значит, что вирусный редактор занимается политикой. Он занимается всем, чем угодно, включая оголтелую ерунду про эстрадных деятелей. Но в него попадают и политические зерна, неизбежно перемалываемые в высококлассную и свободолюбивую муку (потому что вирусный редактор обязательно работает с повышением).
В условиях задавленности реальной политической дискуссии вирусный редактор получает дополнительные стимулы усиления и даже радикализации свободных политических частных реакций. Вирусный редактор обязательно по своей природе мигрирует в сторону оппозиционности, если в реальной жизни политика представлена андроидами и голограммами. В зажатом обществе свободные реакции не имеют возможности проявляться, а в вирусном редакторе свободные частные микрореакции — сама его суть. Вот они и смещаются в сторону, противоположную официозу, с усилением, с радикализацией. Только не надо путать с экстремизмом — это радикализация свободы суждения, а не конкретного типа политических суждений. Вирусный редактор — есть чистая свобода реакций, иначе он не включится. Поэтому, кстати, вбросы, инспирированные реакции в нем практически моментально затухают или яростно и с удовольствием разоблачаются. Вирусный редактор самоочищается.
Мнение вирусного редактора о случае с майором Дымовским очевидно противоположно официальному мнению (или нашему представлению об официальном мнении — официального так и не было или оно как раз и состояло из своего отсутствия). И это при том, что мнение вирусного редактора плюралистично — там есть полный диапазон оценок. Но оно противоположно официозу уже и этим.
Главная опасность вирусного редактора для власти состоит в том, что власть склонна к распространению своей воли — это ее суть, а вирусный редактор не имеет воли и не способен к существованию чьей-либо воли внутри него. При этом он является действенным механизмом общественного самосознания (пока, правда, в интернете)[37].