Я украдкой взглянула на принца: черты лица его стали жёсткими, кожа местами испачканная, волосы в пепле. Одежда на нём в подпалинах от огненных шаров, которыми атаковали нас тёмные эльфы. Принц заметил мой взгляд и дерзко спросил, указывая на меня пальцем:
— Это всё из‑за неё? Это ведь из‑за неё ты бросаешь всё и собираешься отправиться в царство Паучихи? Она тебе настолько дорога, да?
Тантрион медленно поднялся со своего места, опираясь руками о столешницу, подался вперед, словно нависая над принцем и всеми, кто сидел по ту сторону от стола. Мне стало не по себе, хотя я находилась рядом с королем, какого же было мужчинам, даже представить не могла. Король умел убеждать, подавлять своей властной натурой.
— Ириадил, мы разговаривали с тобой о Хэни, повторять не буду, — я робко подняла на короля взгляд. О чём они говорили? Не из‑за этого ли принц постоянно ко мне придирался? Отец так же, как и я, внимательно прислушивался к словам Тантриона, который продолжал давить на сына. — Память твоей матери всегда трепетно будет храниться в моём сердце, и не очерняй её своими обвинениями.
Я тяжело вздохнула. Опять я во всём виновата. Я пальцем отковыривала грязь с куртки, боясь поднять голову. Теперь из‑за меня поссорятся король и принц. Я никогда бы не пожелала такого ни тому, ни другому. Как бы я ни относилась к принцу, но я его уважала, прекрасно понимая, что он любит свою мать, которая давно покинула этот мир. Но для детей родители всегда живы, всегда любимы, и ревность принца была пусть и детской, но искренней.
— Отец, прошу, одумайся! — не выдержал Ириадил, вскакивая с кресла, с силой отталкиваясь руками от подлокотников. — Это опасно! Ради спасения младшего Ясила можно собрать лучших стражей и следопытов, зачем тебе самому лезть туда!
— Потому что они незаменимы здесь! — еще на полтона выше крикнул на него король. — Нужно усилить охрану границ, восстановить кордоны. Степняки нападут, если не будет достаточно сильных воинов на границах. Да и маленький отряд более незаметный и быстрый, чем целое войско.
Мой отец покивал головой, соглашаясь с каждым словом Тантриона, он сложил руки домиком, задумчиво поигрывая пальцами. Трибор смотрел на меня с явным желанием тоже возмутиться, как и принц. Он хотел идти вместо меня, но король даже слушать его не стал. Отмахнулся раздражённо, напомнив, что его место здесь.
— Отец, — позвал принц, и в его голосе было столько отчаяния.
— Я уже всё решил, — остановил его король, затем обошёл стол, снял со своей головы малую корону и надел на сына.
Я видела нежность в глаза короля, и обиду принца, которому ничего не оставалось, как подчиниться решению владыки. Подняв к себе лицо Ириадила за подбородок, Тантрион мягко произнёс:
— Она тебе к лицу, мой мальчик. Привыкай к её тяжести.
— Ты ещё не умер, — возразил принц.
Но Тантрион бросил короткий взгляд на меня. Затем обнял сына, пообещав ему:
— Это временно, не расстраивайся. Как только вернусь, сниму с тебя обязанности короля.
Первым встал мой отец, за ним Трибор и остальные, я тоже. Затем мужчины склонились перед принцем, кроме короля, я же неловко кивнула, не понимая, что происходит.
— Официальная часть завершена, приступим к основной, — возвестил Тантрион и вернулся на своё место.
Ириадил тяжело упал в кресло, чуть ли не с ненавистью глядя на меня в упор. Я не отводила глаза. Не собиралась пасовать перед ним. Никогда этого не делала и не сейчас начинать. Мой брат куда главнее, чем злость наследника.
— Давайте обсудим, что вам следует сделать, пока меня не будет, — предложил король, и началась мужская беседа. Я слушала их, запоминая на будущее, ведь не за горами тот день, когда я буду иметь право голоса в решении таких проблем.
Отец предлагал сделать упор на восстановлении третьего кордона — угроза нападения степняков нависла над приграничными поселениями. Король согласился, отдавая распоряжения Трибору. Принц понял, что умирать от угрызений совести я не собираюсь ни сейчас и ни позже, включился в беседу, выдвигая свои предложения. Я немного заскучала, тоскуя о Хани. Страх за его жизнь всё больше сжимал сердце в тиски.
Наконец собрание было закончено и мы в кабинете остались одни с королем и отцом.
— Хэни, — неожиданно тихо позвал меня отец. Я встрепенулась, оглядываясь на таинственных мужчин. Встала, чтобы оставить их одних. Понимаю, что работа их не ждёт, а тут я сижу, мешаю. — Хэни, ты должна узнать кое‑что о себе.
Настороженно обернулась к королю. Кажется, я должна была о кое — чём важном поговорить с Тантрионом, а не с отцом. Король кивнул в ответ.
— Это его право как отца. Я потом дополню, — подбадривающе объяснил он, приглашая сесть.
Я опустилась в кресло, сцепляя руки в замок. Что‑то не нравится мне напряжённость отца. Что‑то плохое, наверное, хочет рассказать обо мне. Отец тоже сел, долго искал слова, рассматривая меня с какой‑то необъяснимой болью. Словно её ему причиняю я! Тяжело вздохнув, я, наконец, услышала от него:
— Хэни, ты унаследовала дар своей матери, точнее, её рода. Фэйари не столько фамилия рода, сколько название расы, чья кровь в твоих жилах. Этой расы больше нет. Только смески как ты. Хотя в тебе больше эльфийского от меня. Я сам не знаю всей твоей силы и возможностей, но одна уже себя проявила.
— Позволь мне, — остановил его Тантрион.
Он взял мои ледяные пальцы в свою горячую ладонь. Я практически не дышала, страшась его слов. Кое‑что мне тёмный уже рассказал. Надеюсь, это не запрещённая магия, и меня не осудят за то, что я сделала. Я ведь хотела спасти всех.
— Хэни, фэйари славились тем, что они были очень добрыми. В их сердцах никогда не властвовала злость, гнев, только любовь, добро и сострадание. Они были словно созданы самим светом. И они были могущественными как магически, так и духовно. Моя первая жена была королевой фэйари, ты уже знаешь об этом, и она открыла мне много своих тайн. Одна из них в том, что женщины — фэйари выбирают себе мужей, влюбляются в них, и те отвечают им тем же.
Я сжала свои пальцы в его ладони, я смотрела в его глаза и таяла, оглушённая стуком своего сердца. Отвечают тем же! Значит, он любит меня. Любит так же, как и я его! Я зарделась, от чего щёки стали пылать, вспоминая, что рядом сидит отец и всё слышит. Хотя они с матушкой никогда не верили мне, и вот теперь всем станет понятно, что он мой! А я его уже давно. Мне никто не нужен, кроме моего короля! От его близости хотелось прикоснуться к его щеке ладонью, провести пальчиками по густым тёмным бровям, утонуть в лазури его глаз, попробовать на вкус эти соблазнительные губы.
— Хэни, — мягко позвал меня Тантрион.
— Да? — с придыханием ответила, мечтая, чтобы он поцеловал меня сам. Я боюсь, что не смогу правильно это сделать, по — взрослому. Видела, как это делал Хани и не раз, подглядывая за ним на конюшне, и это не так просто, как прикоснуться губами. Он знал какую‑то тайну, поэтому с лёгкостью умел вскружить юным девам головы.
— Хэни, соберись, — с улыбкой шепнул Тантрион, и чудилось мне в его глазах невозможная нежность, от которой впору задохнуться, воспарить, утонуть в голубых глазах.
— Хэни! — строго прикрикнул на меня отец, и всё волшебство лопнуло. Я вздрогнула, прижимаясь к королю.
— Арганон, ну зачем же так, — тихо укорил король, поглаживая рукой меня по волосам.
— Разговор серьёзный, а она чуть ли не слюни пускает, — возразил отец. — Хэни, если будешь себя так вести, я тебя никуда не пущу!
— Простите, — потупилась я. Опять я какую‑то глупость сотворила. Но что сделать, чтобы не выпадать в астрал, когда я смотрю в эти бесподобные очаровательные глаза цвета неба, что мне сделать, чтобы не желать прижаться к королю! Я отпустила руку Тантриона, села прямо и взглянула на отца. Тот хмурился, сердито на меня глядел, разве что пальцем не грозил.
— Ты идёшь в поход только из‑за своего дара, родная, — заявил он. — Никакой слабины, никаких романтических бредней. Это опасный поход. Если ты не готова — сиди дома, иначе из‑за тебя могут погибнуть остальные.
Я кивнула отцу, прекрасно осознавая, что он прав. Я должна собраться. Должна взять себя в руки и быть серьёзной. Да, мне нельзя быть размазнёй. От этого зависит в первую очередь жизни моих любимых мужчин — брата и любимого. Я опустила глаза, так как стало стыдно перед отцом. Бездумно рассматривала витую вязь по краю столешницы, покрытую золотом, вспоминала улыбку Хани, его голос. Я должна быть взрослой, закончилась детская пора. Я спасу его во чтобы то ни стало. И со мной будет мой король, а значит, у меня всё получится! Он будет для меня талисманом на удачу.
— Хэни, ты должна понимать, какая сила хранится в тебе, — вернул меня к разговору отец.
Я нахмурилась, ожидая объяснений.
— Фэйари — повелители этого мира. Им подчиняется всё в нём, — замысловато заявил король. — Ты уже успела вкусить сладость этой власти. Понравилось повелевать големами?
Я чувствовала, что он вопрошает у меня с сарказмом. Мастер Огневель часто поступал так же, когда я неверно отвечала на вопросы, поэтому отрицательно покачала головой.
Король усмехнулся, добавляя:
— Не увлекайся этой силой. Она искушает, манит к господству над всеми. Как бы ты ни была сильна, но менять судьбы в свою угоду ты не имеешь права, ты не богиня, но даже богам порой это запрещено. Судьба очень строга и любит собирать долги по счетам. Имей в виду, любимая, не заиграйся. Но, тем не менее, твоему слову подчиняется всё в мире Ислардия. Ты наследница фэйари, одна из немногих. Ради благих дел, чистосердечных порывов, для счастья всех, а не только своего, вот для чего дана тебя эта сила. Ты должна принять всю ответственность, так как твоё желание меняет жизни других.
Я слушала и чувствовала, как на душе становится тяжелее. Значит, тёмный прав. Любое мое желание исполняется. Любое, абсолютно, а я же порой хочу таких несусветных глупостей!
— Абсолютно любое желание? — ахнула я, вспоминая, как мечтала сорвать с неба звезду, как мечтала научиться летать, для чего сделала крылья и если бы не брат, обязательно сиганула бы с обрыва.