Воспоминания о невинных танцах тех времен вызвали на моем лице грустную улыбку. С ностальгией моя память рисовала картины развивающейся молодежной культуры, неотделимо связанной с моим поколением, и я почувствовала печаль при мысли, как, будучи подростком, я пыталась создать нормальную жизнь.
Я снова ощутила ее одиночество.
Антуанетта создала новую личность и спряталась за ее спиной. Эта девочка любила тусовки и дискотеки, могла обмануть своих подруг, но не себя. Она жила в постоянном страхе, что ей начнут задавать вопросы о ее прошлом, ее семье. Если бы это случилось, она была уверена, ее обман раскрылся бы. Это были страхи, не свойственные нормальному подростку. Антуанетта стала выпивать, считая алкоголь своим другом, помогающим уменьшить страдания. А потом, когда он превратился в ее врага, она боролась, чтобы снизить его власть над ней.
Мое уныние сменилось приступом гнева на двух людей, которые лишили детства собственного ребенка. Я глубоко затянулась сигаретой, гневно стряхивая пепел в растущую в пепельнице горку окурков, и мне в голову пришла еще одна мысль.
Мой отец умер. Он уже не мог вернуться в этот дом. В столе я обнаружила его бумажник, в котором оставались деньги на непредвиденные расходы. Мне в голову неожиданно пришла идея, и на лице появилась улыбка. На что же мне потратить эти деньги? На что он больше всего ненавидел тратить деньги? Определенно, одной из таких вещей были рестораны. Я вспомнила, как моей матери хотелось сходить в какой-нибудь фешенебельный ресторан, и каждый раз отец презрительно фыркал и говорил, что это значит выбросить на ветер его кровные денежки, которые он зарабатывал тяжким трудом.
— Ну, сегодня он все же заплатит за обед! — воскликнула я и набрала мобильный номер своей подруги.
Она приехала в Ирландию, чтобы поддержать меня и помочь организовать мне похороны отца. Она остановилась в отеле неподалеку. Пока я звонила ей, мой ум лихорадочно искал другие кощунства, которые могли бы свести с ума моего отца и вызвать в нем приступ гнева. Женщина за рулем его ярко-красного блестящего автомобиля, припаркованного снаружи, точно взбесила бы отца. Прекрасно, так мы и сделаем, думала я с ликованием.
Когда моя подруга подошла к телефону, я выпалила:
— Как ты смотришь на то, чтобы пообедать в каком-нибудь ресторане? Очень милом и страшно дорогом. Я плачу. Заеду за тобой через двадцать минут.
Потом я позвонила своему страховому брокеру в Лондон, и последний звонок был в ресторан, чтобы заказать столик на двоих. Затем, взяв ключи от машины отца, которые были заботливо оставлены на столе, я быстрым шагом вышла из дому, торжествуя, вставила ключ в замок зажигания, включила радио на полную громкость и тронулась с места.
После того как я забрала подругу, мы медленно двинулись по широкой дороге вдоль океана, ведущей к Мостовой Гигантов. В отличие от Англии, ландшафт Северной Ирландии почти не изменился с тех пор, как я впервые приехала сюда ребенком. Здесь не было построено множества новых домов или многоэтажек. Напротив, местность была красива, как и прежде. Мы ехали по дороге, с замиранием сердца разглядывая пейзаж из зеленых холмов с левой стороны и девственные пляжи с правой. Я заметила несколько фигур в теплой одежде, подгоняемых порывами свежего ветра с Атлантического океана, и жадных чаек, стремительно падающих вниз в поисках еды.
Открыв окно, чтобы глотнуть свежего морского воздуха, я услышала плеск волн, разбивающихся о берег. Это была та Ирландия, которую я любила, та страна, частью которой я могла бы себя ощущать, если бы не мое прошлое.
Мы проезжали крошечные деревушки с маленькими одноэтажными домиками вдоль дороги. Вместо рыжеволосых детишек времен моей юности, в оборванной одежде, с обветренными ногами, торчащими из резиновых сапог, я видела детей в модных одежках, гонявших на блестящих велосипедах или скейтах.
Висящие корзины с цветами, украшающие свежевыкрашенные пабы, заявляли, что теперь они перестали быть исключительно мужской территорией.
Мы прибыли к месту нашего назначения — в маленький морской городок, где помимо ящиков и корзин с цветами на окнах улицы пестрели рекламными вывесками с надписью «Ресторан-паб». Северная Ирландия двигалась навстречу двадцать первому столетию.
Мы остановились напротив дома в викторианском стиле из серого камня с двумя входами. Хотя его строгий внешний вид не изменился, несколько десятков лет назад он был переоборудован в уютный ресторан.
Мы вошли внутрь и словно попали в другое время. Темный интерьер из дерева и тяжелая мебель почти не изменились с тех пор, как я была здесь последний раз, почти тридцать лет назад. Тогда меня приглашал молодой человек, которому хотелось произвести впечатление. Не привыкшая к такой роскоши, я долго изучала меню, выискивая какое-нибудь знакомое блюдо. А затем мучилась от нерешительности, не зная, какой прибор взять первым. В тот раз я заказала котлеты по-киевски и бутылку вина «Матеус Розе». В то время это казалось мне верхом изысканности. Теперь я привыкла к дорогим ресторанам, и меню меня больше не пугает.
Я уверенно вошла и осмотрелась по сторонам. Обои в полоску эпохи Регентства, темно-зеленые ковры цвета мха и официанты в черно-белой одежде разбавляли старинную атмосферу. Те посетители, которые искали превосходства в меню модных блюд, сюда захаживали редко, предпочитая интерьеры из стекла и металла.
Мы подошли к администратору и попросили организовать столик.
— Конечно, леди, пожалуйста, пройдите за мной. Я отведу вас в ресторан, — сказала она.
— Лучше проводите нас в бар, — попросила я.
— Вы собираетесь обедать? — сухо спросила администратор. — В ресторане вам будет удобнее.
Я знала, что леди в подобных заведениях заказывали напитки, чаще всего бутылку десертного вина, во время изучения меню. Это было не для меня.
— Для начала я хочу шампанского и устриц, — заявила я. — Еду мы закажем позже.
После секундного колебания из-за нарушения этикета администратор провела нас в бар, где мы уселись за маленький столик и наслаждались прекрасным обслуживанием.
— Вы празднуете какое-то событие? — спросила администратор с тенью легкого неодобрения; она не старалась рассыпаться перед нами в любезностях, но все же ей хотелось удовлетворить свое любопытство.
Я могла бы сказать ей правду: «Да, я праздную смерть своего отца». Но мне не хотелось ее шокировать, и я, сжалившись над ней, произнесла:
— Мы просто наслаждаемся отпуском. А это место нам порекомендовали. Позже мы с радостью попробуем что-нибудь из вашего меню, я слышала, что оно превосходно.
Ее лицо смягчилось. Похоже, она сделала вывод, что мы туристы «из-за океана», и нам незнакомы хорошие манеры. Поэтому, простив нарушение этикета, она с достоинством покинула нас.
Я сразу же забыла про свою диету, ведь целью этой игры было полное потакание своим капризам. Бармен принес ведерко со льдом, из которого выглядывала бутылка шампанского, и наполнил бокалы. Я подняла тост за своего отца:
— Спасибо, папа, за первый в жизни обед, которым ты угощаешь меня!
— За доброго старого Джо, — пробормотала моя подруга, и, заговорщически улыбаясь друг другу, мы чокнулись.
Она знала правду, поэтому и предложила поехать со мной в Ирландию и поддержать меня. Через час бутылка шампанского была опустошена, устрицы съедены, и пришло время переходить в ресторан. Мы уже заказали два бифштекса шатобриан с гарниром и бутылку крепкого красного вина.
— Нам хватит одной бутылки? — спросила я подругу, забавляясь при этом выражением ужаса на лице официанта.
Еще одна вещь, которую ни в коем случае не должны делать приличные леди, — напиваться в дорогих ирландских ресторанах. Но он не знал, что мы умели пить вино и шампанское. В любом случае, мне было наплевать. Я уже решила, что мы оставим машину и возьмем такси.
— Да, — решительно ответила она, но вдруг засомневалась, когда я заказала сырную тарелку.
Наконец мы вместе решили, что прекрасным завершением станет ирландский кофе.
Мы выпили по три чашки ирландского кофе, болтая как старые друзья, и часы пролетели, как минуты. Внезапно мы заметили, что день уже клонится к вечеру и ресторан начинает готовиться к приему вечерних посетителей.
— Пришло время оплатить счет, — сказала я и позвала официанта.
По его лицу пробежала тень облегчения, когда он понял, что мы собираемся уходить и больше не будем заказывать алкогольных напитков. Со скоростью света появился счет на серебряном подносе.
Подошла администратор, бросая на нас неодобрительные взгляды.
— Эта ваша красная машина припаркована снаружи? — спросила она.
Я поняла намек:
— Да. Мы можем оставить ее здесь до завтрашнего утра? Обед был так хорош, что, похоже, мы чуть-чуть перебрали.
Я видела, что она искренне согласна со мной. Моя благоразумная осторожность, не говоря уже о щедрых чаевых, немного смягчила ее, и, любезно кивнув, она пошла заказывать такси.
Когда мы уходили, она открыла и придерживала перед нами дверь. Прежде чем мы вышли, в ресторан вошла группа мужчин. Я знала их, это были члены гольф-клуба, который посещал мой отец.
— Примите соболезнования по поводу недавней утраты, — пробормотали они, увидев меня. — Как ужасно потерять отца.
Я слышала, как позади меня разбиваются иллюзии.
Вечером я вернулась в дом отца. Похороны были назначены на следующий день. Я понимала, что чем быстрее я решу вопросы с домом, тем скорее смогу уехать.
Только тогда прошлое сможет отпустить меня и освободить от мыслей об Антуанетте, переполнявших мою голову. Одна за другой на ум приходили различные сцены из прошлого, и против своей воли я снова перенеслась на много лет назад.
Глава 10
Как ни старалась Антуанетта не замечать отцовского взгляда, что бы она ни делала: убирала ли комнату, заваривала ли чай, смотрела ли телевизор, его глаза следили за каждым ее движением. Словно послушная воле хозяина маленькая кукла, передвигалась она по комнатам викторианского домика. Внешне покладистая, она считала часы до выхода из дому.