— А передатчик?
— Он больше не будет загаживать эфир, Неводов. Без человеческих рук он железка, а руки оторвем! И доложим в Центр.
— Вина Тугова мне представляется миражем, и к тому же вы игнорировали мои соображения о просачивании секретных сведений из штаба.
— Языки, Неводов! С языков капало, а они собирали… Шейнин отдышится и заговорит. Через недельку я рассею твои сомнения.
Выздоравливавший Шейнин не признавался. Он ругал следователей и вообще вел себя возмутительно, часто повторял вычитанное где-то выражение «презумпция невиновности». Зато, взявшись за Тугова, Неводов удивился проницательности старого полковника. Одна из девушек-зенитчиц, жившая вместе с Леной Васенко, вспомнила, что в ту тревожную ночь девушка вернулась домой не в двенадцать, а в половине двенадцатого. Это же подтвердила и дневальная по общежитию. Часы зенитчиц и Тугова ходили точно, и, проверив это. Неводов заподозрил, что Тугов специально ввел Лену в заблуждение, чтобы иметь алиби. Инсценировав болезнь радистки. Неводов попросил Тугова немного поработать на рации с соседними отделами СМЕРШа. Елена, слушавшая его голос издалека, признала «голосом немца в эфире». Но, узнав, что это говорил Василий Тугов, наотрез отказалась подписать акт опознания.
Пришел пакет из Центра. И вот перед капитаном желтоватый лист с полным текстом цифрограмм. Он сначала нетерпеливо пробегает их глазами, потом читает вдумчиво, почти по слогам.
«Первая цифрограмма. Связь установил. Помощник нравится. 13.
Вторая цифрограмма Первый. день непогоды уничтожение плавучего моста через Сейм. Полет бреющий. База — Солнцево, Зеленый — цель. Волна 137,4. Группа разведчиков обозначит мост красными ракетами, четыре серии по три штуки. Штурмовик с белой полосой на стабилизаторе не сбивать, пойдет предпоследним. 13».
Неводову захотелось вскочить, бежать на аэродром, но он сдерживал себя и продолжал читать.
«Треть цифрограмма. 23 в 8.00 пришлите спарринг-партнеров на аэродром.
«13»
Четвёртая цифрограмма. Опасность. В условленное время только прием. «13».
Пятая цифрограмма Остался один. «13»»
«Не торопись, не торопись, не торопись», — твердил себе Неводов, подтягивая поясной ремень, поправляя кобуру с пистолетом. Телефонную трубку он взял осторожно, сначала проведя пальцами по черному эбониту.
— Я восьмой… Комбат, срочно давай мотоцикл. Свой, свой гони! Вот так-то лучше! Верну скоро!
Неводов ждал мотоцикл у двери. Завидев, побежал навстречу. Высадил водителя, вскочил в седло и крутанул рукоятку газа. Мотоцикл прыгнул вперед. Капитан вцепился в руль, почти лег на бок. Он летел к самолетам, чтобы утвердиться: Шейнин или Тугов? А может быть, тот и другой? Предпоследним летел Тугов, а белая полоса может быть на самолете Шейнина! Да и место в строю могли перед вылетом поменять.
На аэродроме он быстро пошел вдоль стоянок самолетов. За ним торопился инженер полка.
— Надо нам найти штурмовик с белой полосой на стабилизаторе. Смотри, инженер в оба, не пропусти!
— Я знаю один такой, капитан. Белая полоса получилась при мелком ремонте. Заклеили две пробоины в передней части стабилизатора, замазали меловой шпаклевкой, а закрасить не успели. Так и летал.
— Кто ходил на нем бомбить понтонный мост?
— Лейтенант Тугов, В отличие от других машин он привез всего две пробоины, да и те винтовочные, а бог не помог, через стекло и в грудь!
— Боже — справедливый старик, инженер. А вот еще самолет с белым хвостом.
— Этот вчера только мазали.
— Все, инженер, поехал я! — И, уже трясясь в седле трофейного БМВ, Неводов крикнул: — Спасибо, старина! Большое спасибо!
Мотоцикл мчался к зданию штаба дивизии, заставляя шарахаться в стороны встречных.
Пропыленный с ног до головы Неводов взбежал на второй этаж, откозырял дивизионному знамени и настойчиво постучался в дверь кабинета Смирнова.
— Что случилось, капитан? В таком виде…
— Нужна ваша помощь, товарищ генерал.
— Говорите.
— Кто из штабных знает о работе по выявлению неизвестного радиста?
— Наверное, все, — нахмурил брови Смирнов. — Я понимаю, что это плохо…
— Как раз наоборот. Сейчас наоборот, — улыбнулся Неводов. — Пусть все знают, что дело по поимке радиста успешно завершено. Бывший лейтенант Шейнин — агент разведки противника. Вот в таком виде!.. Я принял решение арестовать лейтенанта Тугова, но сделать это надо незаметно. К нам пришла разнарядка на получение новых самолетов из Саратова. Прошу вас в число командированных туда летчиков включить Василия Тугова, но чтобы не вы вносили его в список, а кто-нибудь рангом пониже, ну, например… начальник штаба. Кроме вас, о нашем договоре никто не должен знать. Для всех Тугов на ответственном задании…
— Понял. Желаю удачи, капитан.
Через день представители дивизии выехали на авиационный завод. Там на аэродромном поле завода Тугова взяли под стражу. Тугов выпутывался всеми средствами, он молчал, грозил голодовкой и даже пошел на провокацию, обвинив следователя в недозволенных приемах допроса. Представляемые доказательства отвергал как несостоятельные, и это ему иногда удавалось, потому что допросы велись параллельно с поиском новых уличающих фактов..
Следователь: Давайте в пятый раз начнем с одних и тех же вопросов. Где вы были в ночь покушения на Шейнина с двадцати трех тридцати до полуночи?
Тугов: Повторяю в пятый раз: гулял с Еленой Васенко!
Следователь: Вот показания дневальной по общежитию зенитчиц. Здесь ясно написано: «…Васенко явилась из увольнения в 23 часа 30 минут, что я и зафиксировала в журнале». А вот что утверждает дежурный офицер вашего общежития: «Лейтенант Тугов в свою комнату, не возвращался».
Тугов: Когда я проходил, дежурного на месте не было.
Следователь: Вы лжете. Выяснено, в это время дежурил комроты из БАО, и с двадцати двух часов вместе с ним за столом сидел старшина роты, они составляли заявку на запчасти.
Тугов: Они ж меня видели, когда по тревоге я выбегал из комнаты.
Следователь: Но не заметили, когда вы входили в нее.
Тугов: Поверьте, у меня нет шапки-невидимки!
Следователь: Этому верю, однако скажите, почему в ту ночь было разбито стекло в окне вашей комнаты?
Тугов: Я резко распахнул его, услышав сигнал тревоги.
Следователь: Что делали дальше?
Тугов: Быстро оделся и выбежал из общежития.
Следователь: Скажите, эти сапоги ваши? В них вы прибыли на место сбора? Тугов: Похоже, что мои.
Следователь: Предлагая вам разуться и сдать сапоги, мы попросили вас сделать вот эту надпись на голенищах. Ваша роспись?
Тугов: Моя.
Следователь: В резиновых подметках этих сапог обнаружены вкрапленные осколки стекла из окна вашей комнаты. Вот акт экспертизы и данные анализа. Каким образом осколки могли вдавиться в подошву?
Тугов: Распахнув окно и топчась около подоконника, я, естественно, мог наступить на выпавший кусок стекла. Это элементарно!
Следователь: В прошлый раз, Тугов, вы говорили, что бросились к окну прямо с кровати. Вы что же, спали в сапогах? Молчите? Да, вам лучше помолчать. Вы не могли давить стекло в комнате ни босыми ногами, ни сапогами, потому что окно открывается наружу и разбитое стекло упало не на пол, а на землю за окном. Как вы очутились за окном, Тугов? Опять молчите? За окном мы нашли вдавленные в землю осколки, хотя крупные вы постарались очистить и сделать вид, что выносите их из комнаты. Зачем это нужно было, Тугов?.. Я вижу, вы поняли логическую связь моих вопросов. Дежурный офицер и старшина не могли видеть, как вы входили в общежитие, потому что вы проникли в комнату через окно, притом торопились и в спешке разбили стекло. Звук, похожий на звон разбитого стекла, слышал старшина. А через несколько минут после этого была объявлена боевая тревога. Почему вы не вошли в дверь, Тугов?
Так медленно и неуклонно следователь ломал волю Тугова. Много на первый взгляд малозначительных фактов сыграли подготовительную роль к главному к дешифрованным радиаграммам, к магнитофонной записи голоса и, наконец, к очной ставке с ракетчицей Гольфштейн. Она опознала в Тугове человека, которому передала посылку во дворе кинотеатра «Центральный», человека, представившегося как «Тринадцатый».
Следователь: Итак, вы наконец-то решили показывать правдиво?
Тугов: Спрашивайте.
Следователь: Что толкнуло вас на предательство? Как происходила вербовка? Кто вербовал?
Тугов: Длинная история… Из-за денег. Когда работал в уголовном розыске, взяли главаря воровской шайки. Мне за него предложили солидную сумму. Я согласился. Пожить хотелось, поесть повкуснее. Не кланяться мелким начальничкам, у которых не то чтобы семь пядей во лбу, одной пяди не было. Ну и завяз крепко. Связался с шайкой. Дальше — больше. Впоследствии меня продали некоему Хижняку. Он опутал подпиской. Заставил уйти из УРа «добровольно» в армию.
Всю правду о себе Тугову пришлось рассказать немного позже. Да, были взятки, была воровская шайка, была соглашательская подписка под обещанием верно служить немецкой разведке. Но это после. А сначала воспитание жадности, ненависти ко всему советскому в семье убежавшего от расплаты кулака. Отец Тугова умело носил личину добропорядочного селянина и этому же учил сына. Любыми средствами к наживе. Чем выше пост — тем больше можно больше хапнуть! А для этого надо проскользнуть в комсомол, если можно, то и в партию, и даже отказаться от родного отца, прикинуться сиротою. Нет, он не думал работать на немцев, но любовь к наживе привела его к ворам, потом бандитам, наконец, к предательству. И тогда им, как пешкой, начали играть деятели из русского отдела абвера.